Бурят (СИ)

Но тут сыграл «профессиональный состав» переселенцев, ведь одних только солдат и офицеров в Забайкалье попало чуть больше ста тысяч. А солдаты, хоть и плохо, но офицерам все же подчинялись. А офицеры, в свою очередь, в большинстве своем подчинялись власти, которая их по сути дела спасла от «красного террора». А так как все они (почти все, раненых пока можно было просто не считать) были крепкими мужчинами…
Леса вокруг дороги было много, так что нарубить бревен удалось достаточно быстро. И чтобы перетащить эти бревна в города и поселки тоже много времени не потребовалось. Со времени строительства железной дороги осталось довольно много лесопилок, так что очень быстро начали строиться дома — деревянные двухэтажные, на дюжину вполне приличных квартир. С дверями и даже окнами — вот только для этих окон стекол не было. Совсем…
Николай Павлович с грустью смотрел на цифры, описывающие остатки денег на счетах в американских банках. А на другие цифры радостно смотрели заокеанские капиталисты, получающие русские денежки за копеечный, в общем-то, товар. Семьсот тысяч полновесных американских долларов за оконное стекло, которое обошлось им в производстве в сумму, почти втрое меньшую — но когда спрос велик, цену-то можно ломить любую!
Однако грусть Николая Павловича была «светлой»: во-первых, за эти (и многие другие) деньги ему удалось оставить в республике почти четверть миллиона не самых рукожопых людей, а во-вторых…
В республике собралось довольно много людей, которые были очень недовольны отлучением от своей предшествующей работы, и которые как-то быстро сообразили, что им здесь рады не только потому, что они умеют хорошо пить и жрать. Учрежденный подполковником Андреевым «Совет по промышленному развитию» с вниманием рассматривал предложения специалистов по созданию любых промышленных предприятий, и многие это заметили. В том же Петровском заводе любой, кто умел делать станки и оборудование, быстро находил применение своим знаниям, причем неплохо оплачиваемое применение. Зимой, правда, знания они применяли больше «теоретически», составляя проекты новых производств — но когда снег растаял… точнее, когда днем температура стала подниматься выше нуля, началось воплощение этих проектов «в камень и металл».
Вообще-то Петровский завод был, в некоторой степени, предприятием уникальным: тут и металл выплавляли, и из этого металла делали разное. Например, станки — и десяток русских инженеров, довольно потирая ручки, смотрели, как на территории завода начали подниматься корпуса нового станкостроительного производства. А рядом началось строительство завода уже стекольного…
Иван Алексеевич во время обсуждения очередного «производственного плана», не удержался и спросил и Николая Павловича:
— Вы всерьез думаете, что нам все это нужно? Я убежден, что Советская Россия очень быстро восстановит все порушенные за войну заводы и мы все это сможем просто оттуда получать!
— Иван Алексеевич, вынужден вам сказать, что у меня нет ни малейшей уверенности в том, что в Советской России в ближайшее время хоть что-то смогут восстановить. Во-первых, им это просто не нужно — то есть они думают, что не нужно, а во-вторых, им просто не с кем все это восстанавливать. Большинство промышленных рабочих или погибли в войне, или убежали из страны. И очень хорошо, что изрядная их часть убежала к нам: мы, как раз на всех этих новых заводах, найдем применение их умениям.
— А с чего вы взяли, что им это не нужно? — растерянно поинтересовался Иван Алексеевич.
— С того, что они там, в Москве, делают все, чтобы промышленные рабочие и инженеры еще быстрее из страны убегали. Если рабочий не может заработать денег на то, чтобы нормально прокормить себя и свою семью, то выбор у такого рабочего оказывается крайне невелик. И вы, возможно, удивитесь, но вариант «сдохнуть с голоду» большинство людей не удовлетворит.
— Я не уверен…
— Вы думаете, что они захотят все же сдохнуть? В этом вы точно ошибаетесь. Ладно, этот разговор бесполезный, давайте все же подумаем над предложением этого профессора.
 
На самом деле «профессор» Зверев никаким профессором не был, а был (до революции) приват-доцентом в Сельхозакадемии. Где занимался изучением возможностей выращивания тропических фруктов в Российской Империи — что было, безусловно, весьма актуально для Забайкалья. Но предложил он «первому секретарю» вовсе не выращивать ананасы с бананами, а всего лишь «обеспечить его привычными удобствами»:
— Николай Павлович, вы, возможно, и сочтете мою просьбу несколько неуместной, но, думаю, большинство из собравшихся здесь приличных людей к ней наверняка с радостью присоединятся.
— А давайте перейдем сразу к сути.
— Хорошо. В Москве у меня была неплохая квартира…
— Но перенести ее сюда я уж точно не могу.
— И не надо. Я собственно к сути… в числе прочих удобств, ставших уже привычными для цивилизованного человека, есть и такая вещь, как ватерклозет. А здесь я такой увидел лишь в гостинице в Чите, и, по слухам, подобный же имеется и в городской управе.
— Не думаю, что мы готовы вам предоставить здание управы в качестве квартиры.
— И не надо! В своей работе приходилось мне заниматься и приготовлением горшков цветочных, тиглей лабораторных и прочих подобных изделий. Я, конечно, не самый лучший специалист в этом деле, но, думаю, смогу подобное производство наладить. А Зиновий Васильевич мне говорил, что здесь неподалеку… — он судорожно рассмеялся, — по сибирским меркам неподалеку, триста пятьдесят верст от станции Ерофей Павлович, но по чугунке, есть неплохое месторождение прекрасных глин.
— Вы считаете, что нам необходимо срочно наладить выпуск цветочных горшков? Или лабораторных тиглей?
— Вы, возможно, пропустили: я говорил, что в число удобств для цивилизованного человека входит и ватерклозет. Но если таковые заказывать у американцев, то — я уже посчитал — один унитаз обойдется более чем в сто рублей, а если наладить их изготовление своими силами, то, думаю, и цена в десять рублей окажется несколько завышенной.
— И что вам нужно, чтобы подобное изготовление наладить?
— Глина-то там есть, и ее довольно много — но это уже территория Дальневосточной республики…
— Решим вопрос, а что еще?
— Я разговаривал и с Петром Игнатьевичем, который участие в постройке дороги принимал, возле станции Делюр имеется и гипс, для выделывания подобных изделий необходимый, но опять же — это уже в Советской России.
— Гипса много требуется?
— Чтобы унитазы делать, раковины фаянсовые — немного, пудов до тысячи… в год. Может, чуть больше — ведь и посуду там же выделывать можно будет, тарелки, чашки, блюдца. Их, конечно, и в Китае приобретать не очень дорого выходит, однако, по моему разумению, России лучше свою продукцию продавать чем за границей за золото покупать. Разве что самое необходимое, из того, что мы сами выделать не можем… пока. Или для собственного производства потребное, так что немного гипса можно было бы и в Китае закупить. Но, насколько мне Петр Игнатьевич поведал, гипс и для выделки портландцемента потребен, причем в количествах весьма значительных.
— Это вы мне очень важную вещь сообщили. Вы выделкой портландцемента заняться не согласились бы?
— Упаси господь! То есть… я с выделкой фаянса хоть как-то справлюсь, поскольку опыт имел, а про цемент разве что слышал.
— Ладно, для цемента людей подыщем… или обучим. А про фаянс — мы это обсудим, посчитаем затраты потребные, подумаем, где эти деньги изыскать… Вы, как я понимаю, сейчас в Чите обосновались?
— Нет, мне предложили для поселения улус Мангазай: я все же в агрономии разбираюсь, а там, как мне сказали, степь тракторами поднимать будут. Там пять с половиной тысяч десятин, а если до Оронгоя брать, то и поболее десяти тысяч выйдет, и мне поручили выбрать, чем поля засевать.
— Выбрали?
— Да как выбрать-то? Чтобы почвы изучить, лаборатория потребна, а нет здесь ничего подходящего. Так что чумизой засеем: она-то всяко больше сотни пудов с десятины даст. А там может и лабораторию обустроим…