Невеста на ночь

Он подхватил с земли пустую пачку сигарет и смял ее в кулаке. Кэйро наблюдала, как гневная гримаса медленно сходит с его лица. Он прислонился к машине, стиснул челюсти и устремил взгляд вдаль, на прерию и оранжево-лиловый закат.
Кэйро шагнула поближе. Минуту она молчала, глядя, как ползут по земле тени, и вглядываясь в печальный профиль Дункана.
— Кто умер? — наконец тихо спросила она.
— Моя мать.
Кэйро услышала боль в его голосе и содрогнулась при мысли о смерти женщины, с которой ей давно хотелось познакомиться.
— Какое горе…
Его скорбь внезапно сменилась гневом.
— Это случилось пять лет назад. Ты могла бы поспешить с соболезнованиями!
— Но я ничего не знала!
— Узнала бы, если бы не стала возвращать нераспечатанными мои письма! Если бы не пропускала мимо ушей то, что я передавал через твоих родителей!
— Мне ничего не передавали!
Он хрипло усмехнулся:
— Передавали или нет — уже не важно. — Он отошел от машины. — Как я уже сказал, Кэйро, это случилось пять лет назад, сразу после того, как ты решила расторгнуть наш брак. Больше я не желаю ворошить прошлое.
Кэйро подошла к нему и положила ладонь на плечо. Она думала, Дункан стряхнет ее руку, но вместо этого он замер. Не оглядываясь, он накрыл ладонью ее руку и глубоко, прерывисто вздохнул.
— Раз уж сегодня мы оба не за рулем, может, выпьем пива?
Кэйро кивнула, не желая продолжать тягостный разговор. Ей хватит времени обдумать слова Дункана и понять, как он нуждался в ее сочувствии пять лет назад. Точно так же он был необходим ей. Но утешить друг друга им так и не удалось.
Господи, как такое могло случиться?
Кэйро оборвала туалетную бумагу с пикапа Дункана, скатала ее в шар и бросила в пакет для мусора, а Дункан тем временем открыл багажник, нашел в нем сумку-холодильник и вытащил оттуда две банки холодного пива.
Вскрыв банку, Кэйро прислонилась к машине, размышляя, о чем заговорит Дункан — о своей матери или об аварии? Но он задумчиво молчал. Она опасалась, что он вновь заведет речь о разводе, поэтому сама положила конец молчанию, выбрав самую безопасную тему.
— Кому понадобилось тащиться в такую даль, чтобы похозяйничать в чужом лагере? — спросила она. — Да еще пять раз за месяц?
— Наверное, этим вандалам просто было любопытно узнать, чем я занимаюсь. — Он устроился рядом с Кэйро. — Ничего не выведав, они разозлились и, чтобы выпустить пар, разгромили лагерь.
— Но почему их не заинтересовали кости динозавров?
— Им нет дела до доисторических находок.
— Тогда что же их интересует?
— Миф.
Он сделал длинный глоток.
— Миф? И это все?
Углы его губ дрогнули в улыбке.
— Хочешь узнать — поищи разгадку сама.
Тайны Кэйро любила. К сожалению, на этот раз ей было некогда искать разгадку.
Она отпила пива и постаралась забыть о загадочном мифе. Гнев, копившийся в ее душе пять лет, вдруг улетучился, и она сознавала только близость бедра Дункана, его руки и плеча.
Она бессознательно облизнула губы, вспоминая, как в пятнадцать лет стащила у Дункана свою первую банку пива. После целой банки ее затошнило, и Дункан поддерживал ее и прикладывал ко лбу холодное полотенце. А чуть раньше тем же вечером она сама поцеловала Дункана и до сих пор помнила жар его дыхания и нерешительное прикосновение губ. Краем глаза она следила за Дунканом: он остановил пристальный взгляд на ее губах, его голубые глаза опасно потемнели.
Сердце Кэйро заколотилось чересчур быстро, и она вдруг поняла, что мысли завели ее слишком далеко. Она отстранилась, твердо решив держать себя в руках, и вынула сотовый телефон из рюкзака, брошенного на капот взятого напрокат «доджа».
— Мне надо позвонить, — торопливо бросила она.
— Дилану? — осведомился Дункан, по-прежнему глядя на ее губы.
— Конечно, нет. Моей тете.
— Фиби?
— Ты и это помнишь.
— Я же говорил, Кэйро, — он упорно смотрел на ее губы, — я почти ничего не забыл.
Он допил пиво и бросил банку в мешок.
— Пойду приму душ.
Он зашагал к палатке, а Кэйро посмотрела на бак с водой и тесную душевую кабинку под ним.
 
— А воды хватит для двоих? — крикнула она ему вслед.
В свой вопрос она не вкладывала никакого особенного смысла. Просто пыль и грязь покрывали ее с головы до ног. Но Дункан обернулся, его глаза зажглись предвкушением.
— Если хочешь, можем помыться вместе.
Кэйро прерывисто вздохнула, вспомнив, как они в прошлый раз мылись вдвоем — незадолго до того, как Дункан исчез, пообещав вернуться.
Черт бы его побрал! Нет уж, сегодня она вымоется одна.
— Если у тебя найдется ведро, — притворно-невозмутимым тоном ответила она, — я просто оботрусь губкой.
Он пожал плечами:
— Как хочешь, — и, не медля ни секунды, двинулся прочь.
Кэйро снова посмотрела на импровизированный душ и задумалась о нагретой солнцем воде, смывающей пот и пыль с зудящей кожи.
— А может, ты сам возьмешь ведро, а мне уступишь душ? — окликнула она Дункана.
Он обернулся и с усмешкой покачал головой:
— Вряд ли.
Неожиданно он направился к ней — медленно, уверенно, не сводя взгляда с ее губ. Кэйро напряглась. Медленным движением Дункан поднял руку, коснулся ее волос, перебрал несколько прядей. Затаив дыхание, Кэйро замерла, каждую секунду опасаясь упасть к нему в объятия.
Так же внезапно он отдернул руку, и у Кэйро задрожали колени.
— Полынь, — деловито объяснил он, показывая ей веточку. — Наверное, запуталась в волосах, когда ты упала.
Кэйро машинально кивнула, стараясь выйти из транса, в который Дункан так легко ввел ее.
— Ты собиралась позвонить, — напомнил Дункан, бросил полынь на землю и снова направился к палатке.
Она залюбовалась его длинными мускулистыми ногами, спохватилась, попыталась отвернуться, но не смогла. Дункан Кинкейд не из тех мужчин, от которых можно отвернуться.
Она достала из рюкзака карточку отеля «Небесный приют» и набрала номер. Раздался гудок. Один, второй.
Дункан снял в палатке рубашку и вышел, и у Кэйро перехватило дыхание при виде его упругого плоского живота, груди с пышной порослью черных волос и кожи оттенка потемневшей меди. Внезапно она вновь перенеслась в Египет, стала пятнадцатилетней школьницей, подглядывающей за двадцатидвухлетним выпускником колледжа, который купался в озерце среди пальм оазиса, ни о чем не подозревая. Никогда прежде Кэйро не видела голых мужчин и даже не думала, что они бывают такими красивыми. Каждый дюйм загорелого тела Дункана оказался прекрасным.
Отмахнуться от воспоминаний было невозможно, пока в трубке не раздался голосок сына:
— Алло!
— Привет, малыш. — Кэйро вдруг отчаянно захотелось очутиться в Сэнктуари, рядом с Диланом. Разговоры с ним по телефону не шли ни в какое сравнение с возможностью видеть его, радоваться его смеху, любоваться розовыми щечками, голубыми глазами, шапкой смоляных волос — цвет волос и глаз мальчик унаследовал от отца. Кэйро казалось, что глазами Дилана на нее смотрит частица Дункана. От воспоминаний о нем ей так и не удалось избавиться.
— Ты уже едешь домой? — спросил Дилан, и Кэйро пожалела, что не может ответить утвердительно.
— Еще нет, дорогой. Ты сегодня скучал по мне?
— Ну… немножко. Нам с тетей Фиби было так весело! Мы ходили в магазин, потом в парк и взяли напрокат фильм.
— Какой?
— «Мумия».
— Я же говорила, что этот фильм ты сможешь посмотреть через два года!
— Ага, но я забыл сказать тете Фиби. Она тоже думала, что фильм страшный для меня, но испугалась она, а не я. А я сказал, что жуки во рту у людей ненастоящие, но она все равно закричала, и тогда тетя из другой комнаты застучала в дверь, а остальные побежали по лестницам. Сейчас тетя Фиби успокаивает их.
— Другими словами, у вас там царит хаос.
— Правильно. Х-а-о-с, — по буквам произнес Дилан. — Это слово мы учили на прошлой неделе.