Невеста на ночь

Дункан встал на колени, зачерпнул воды, попробовал ее на вкус и улыбнулся.
— Чистая, — произнес он. — Попробуй.
— Сейчас, — отозвалась Кэйро и уронила рубашку на известняковый пол рядом с Дунканом.
Он отвел взгляд от воды. На лицо Кэйро падал свет. Улыбнувшись, она завела руки за спину и расстегнула бюстгальтер. Через секунду он упал на рубашку.
— Отпустишь меня одну или пойдешь со мной? — спросила она.
У Дункана перехватило дыхание.
— Отныне мы все делаем вместе.
Он расстегнул рубашку так поспешно, что оторвал одну из пуговиц. Шлемы, фонарики и все снаряжение они сложили на плоский валун, похожий на стол, и вместе присели на известняковый пол, чтобы снять ботинки.
Наконец на них не осталось ничего, кроме джинсов — и те были вскоре сняты.
— Черт… — Шепот Дункана эхо разнесло по всей пещере, он протянул руку и дотронулся до щеки Кэйро. — Сколько же времени прошло, Кэйро…
— Слишком много, — согласилась она. — Но я не забыла нашу брачную ночь и ту ванну… — Она глубоко вздохнула. — Не забыла бурлящую воду и твои скользкие и мокрые объятия.
— И я ничего не забыл, — отозвался Дункан и взял ее за руку, пытаясь высказать сразу все чувства, которые обрушились на него.
Так и не справившись с этой задачей, он потащил Кэйро в теплую воду.
Засмеявшись, она окунулась и вскочила. Струйки потекли по ее лицу и груди. Не удержавшись, Дункан шагнул к ней и слизнул каплю воды с соска.
— Еще! — промурлыкала Кэйро и распрямила плечи так, что ее роскошные, налитые груди приподнялись, а соски нацелились прямо в лицо Дункану.
Он провел ладонью по нежной коже и наклонил голову, касаясь розового бугорка. Он дразнил чувствительный сосок, касался его языком, слегка прикусывал зубами. Кэйро негромко застонала, и он обвел большим пальцем второй сосок, с наслаждением ощущая ее дрожь. Она прижалась к нему всем телом, вода вокруг них заплескалась.
Ее ладони заскользили по бокам Дункана, пальцы нежно сжимали и гладили каждый дюйм тела. Дункан уже почти забыл, как прекрасны ее прикосновения, но тут сразу все вспомнил. Кэйро нужна ему, ему не обойтись без нее.
Он приложил распластанную ладонь к ее животу. Внезапно она отстранилась, вышла из воды и застыла на берегу озера, прекрасная в своей наготе. Вода стекала с ее волос и груди, струйки прятались в светлом кустике, о котором он так мечтал.
— Что с тобой? — спросил он.
— Мы сошли с ума, — произнесла она, нервничая, несмотря на недавнюю браваду. Схватив с земли рубашку, она попыталась прикрыться. — Я еще не готова…
— А я готов, — возразил он, и Кэйро убедилась в этом, едва Дункан вышел из воды.
Он отобрал у нее рубашку и уронил на землю.
— Я помню тебя всю, Кэйро. Целую ночь я мечтал о тебе, — он нежно поцеловал ее в плечо, — вожделел тебя, — провел губами по ее шее, — хотел прижать к себе. — Он поцеловал ее в губы, и она обвила его шею. — Скажи, что хочешь меня, Кэйро.
— Я хочу тебя.
— Ты готова согласиться ради меня?
— Да, — прошептала она.
Он медленно провел кончиками пальцев по ее груди и животу, коснулся внутренней стороны бедер. Она задрожала, сгорая от желания.
Дункан опустился перед ней на колени, лаская горячими ладонями ее ноги, ямки под коленями, и ей казалось, что сейчас она растает. Затем он снова поднялся, улыбнулся и показал ей пакетик из фольги.
— А если я попрошу отдаться мне телом, сердцем и душой — ты согласишься?
— Я отдам тебе все. Тебе надо только…
Она не договорила: Дункан подхватил ее на руки и перебросил через плечо. Схватив фонарик, он торопливо пошел по туннелю, уводящему вправо от озера.
— Что ты делаешь? — ахнула Кэйро.
— Ты будешь принесена в жертву.
— Что?!
— Меня же прокляли — или ты забыла? Чтобы умилостивить богов, я принесу им ценный дар, и моим неудачам придет конец.
— Это безумие, Дункан. — Она невольно засмеялась, повиснув вниз головой и видя перед собой мускулистую спину и упругие незагорелые ягодицы Дункана.
Под перебиваемые смехом протесты Кэйро Дункан вошел в пещеру. Кэйро мельком увидела известняковые скульптуры, пирамиду у стены, настенные росписи, а потом — жертвенник, огромный, как кровать. Дункан снял ее с плеча и уложил на спину на ледяной камень.
 
Он окинул Кэйро жадным взглядом.
— Лежи, — приказал он.
Улыбаясь, она подчинилась. Внутри у нее все кипело, пока Дункан медленно обходил вокруг жертвенника, пожирая ее взглядом.
— Заложи руки за голову.
Кэйро послушалась, он подошел поближе, провел пальцами по ее груди, доводя ее до изнеможения. Но к этой прекрасной пытке Кэйро вполне могла привыкнуть.
Его пальцы пропутешествовали по ее ногам до самых пальцев, затем двинулись по нежной коже между ног. Кэйро вздрогнула, охваченная спазмом, Дункан взял ее за щиколотку и заставил свесить ногу с алтаря.
— Что ты делаешь? — задыхаясь, спросила она.
— Таков обряд. Ты должна выглядеть, как рисунки на стенах, Кэйро. Боги довольны, только когда люди на жертвеннике счастливы. — Он поцеловал ее ступню, потом щиколотку и колено. — Я хочу, чтобы ты была счастлива, — заключил он.
Низкий стон сорвался с ее губ.
— Я счастлива, Дункан. Безумно счастлива.
Он медленно водил языком по ее щиколотке и икре, а Кэйро гадала, что еще он придумает.
— Не шевелись, — скомандовал он.
Но это было невозможно, особенно когда он поднялся вверх по ее ногам. Кэйро заерзала на камне.
А потом он ввел в нее палец, и она вскрикнула, выгибая спину и дрожа. Еще несколько дней назад она даже не предполагала, что вновь позволит ему такое: она была уверена, что презирает его.
К счастью, этим он не ограничился.
Когда он нащупал большим пальцем пульсирующую точку, Кэйро чуть не вскочила с жертвенника. Но останавливаться он не собирался. Кэйро ощущала прикосновения его пальцев, губ и языка, наслаждалась шквалом чудесных ощущений, о которых так долго украдкой вспоминала, лежа в холодной постели.
Но теперь одиночество отступило. Кэйро вновь почувствовала себя любимой и желанной.
— Иди ко мне, — взмолилась она. — Пожалуйста!
Его губы раздвинулись в медленной улыбке, она почувствовала, как его палец проскальзывает в нее, ощутила последнее ласковое прикосновение языка, касание большого пальца возле крохотного узелка плоти — самой нежной из всех эрогенных зон ее тела. Наконец она услышала треск разорванного пакетика.
Он ничего не забыл!
Похожий на египетского бога, он поднялся, готовый принять поднесенную ему жертву. Его голубые глаза потемнели, он лег на жертвенник.
Кэйро зажала его лицо в ладонях.
— Я люблю тебя, Дункан.
Он улыбнулся. Луч фонарика, озаряющий пещеру, мигнул и погас.
— И я люблю тебя, — прошептал он, и эхо разнесло его слова по всей пещере, окутанной мраком.
«Я люблю тебя… люблю тебя… люблю тебя…»
Она почувствовала, как он проникает в нее — огромный, мощный и горячий. Поначалу он двигался медленно, размеренно, позволяя Кэйро привыкнуть к ощущениям, доставляя ей удовольствие — а это он прекрасно умел.
Словно услышав, что происходит у нее внутри, и во всем разобравшись по стонам и вздохам, он глубоко погрузился в нее. Кэйро испытала ни с чем не сравнимое наслаждение — не только от физической близости, но и от его любви к ней, несмотря на все, что между ними было.
Он снова поцеловал ее, дразня языком, и крепко обнял в темноте таинственной пещеры, где невозможное стало реальным.
— Больше мы никогда не расстанемся, — прошептал он, и она изумилась искренности и силе его слов, возносясь на небеса. Внезапно перед ее глазами возникли слепящие вспышки, пещеру словно осветил радужный свет.
И она поняла, что этот свет больше никогда не угаснет.
  
Глава 13
 
— Ну-у…
Дилан сидел на диване, пытаясь объяснить Фиби, как и почему он разбил керамическую вазу, которая еще недавно украшала журнальный столик. Когда Фиби уходила в свою комнату принять душ, в вазе стоял чудесный букет лилий, а теперь на полу валялись лепестки, листья и сломанные стебли среди керамических обломков. По ковру расплылось большое темное пятно.