Лик смерти

— Да.
— Сара пишет, никто не поверил, что ее родителей вынудили сделать то, что они сделали. Это правда?
— Чистая правда. Впрочем, посмотрите материалы дела — и обнаружите, что оно фигурирует как самоубийство, совершенное после убийства. Закрыто за смертью убийцы.
— Постойте — вы сказали, что криминалисты так ничего и не нашли.
— Нет, — возразила Кэтти, подняв палец. — Я сказала не так. Я сказала, никто особо не искал, потому что Незнакомец все тщательно подготовил. Знаете, иногда возникает чувство, что преступление поставлено как спектакль.
— Верно.
— Так вот, здесь этого ощущения не возникло. Была предсмертная записка, прижатая стаканом с водой, на котором остались отпечатки пальцев и слюна миссис Лэнгстром. Ее отпечатки также были найдены на пистолете, на шее мужа и на ножовке, которой обезглавили пса. При самоубийствах всегда такое находят. А еще Линда Лэнгстром тайком принимала антидепрессанты. Что бы вы подумали на месте следователей?
Я вздохнула.
Услышав эту историю из уст другого профессионала, я взглянула на нее иначе. Я посмотрела на все глазами Кэтти, глазами следователя по особо опасным делам, который не знал ни о преступлении в доме Кингсли, ни о дневнике Сары. Да и самого-то дневника еще не существовало.
— Вы намекаете на другие улики? — прошептала Келли.
— Были два обстоятельства, но им тогда не придали значения. В отчете о вскрытии трупа Линды Лэнгстром отмечены кровоподтеки на запястьях. Они не рассматривались как доказательство, потому что мы ничего подобного и не искали. Но если бы попытались…
— Итак, вы подумали о наручниках, услышав историю Сары, — сказала я. — Вы считаете, что миссис Лэнгстром яростно вырывалась из этих мягких изнутри наручников и повредила запястья?
— Совершенно верно.
— А что еще вас насторожило?
— В принятом сценарии убийства Линда выстрелила себе в голову. Но в отчете не сообщалось, что кто-то слышал эти выстрелы, хотя пистолет был без глушителя.
— Что же навело вас на мысли?
— Сара. До меня дошло не сразу, но с течением времени я лучше узнала Сару и задумалась. Она честный человечек. А история слишком кошмарная для маленькой девочки. Вокруг Сары трупы просто множились. Стоило начать предполагать — и я начала везде находить улики. — Кэтти подалась вперед. — Гениальность Незнакомца — в проницательности, в тонком понимании наших мыслей и в выборе жертвы. Он ни разу не переборщил в инсценировках, все выглядело естественно. Он приводил нас к определенному выводу, и мы не находили почти ничего подозрительного. Незнакомец знал, как нас учили решать задачи — упрощать, а не усложнять. А жертвой он выбрал Сару, у которой не было родственников, а значит, никто не стал бы требовать от нас более тщательной проверки. О Саре никто не беспокоился.
— Но ведь нашелся такой человек, — тихо сказала я. — Вы.
— Совершенно верно.
— Именно поэтому он так обошелся с вами?
Кэтти сглотнула.
— Отчасти. Хотя вряд ли это главная причина. Ослепить меня было на руку Незнакомцу.
Дыхание Кэтти участилось.
— Не могут ли детали сотворенного с вами пролить свет на наше дело? — настойчиво спросила я. — Знаю, как это нелегко.
Кэтти повернулась ко мне:
— Незнакомец всегда появляется как призрак. Я ведь должна вспомнить факты, которые будут способствовать его опознанию?
Вопрос был риторический, и я промолчала.
Кэтти судорожно вздохнула. Ее руки дрожали, дыхание оставалось учащенным.
— Странно. Почти два года я хотела рассказать, как все было на самом деле. А теперь, когда могу это сделать, мне хочется провалиться сквозь землю.
И я рискнула, подошла к Кэтти и взяла ее дрожащую, липкую от пота руку. Она не сопротивлялась.
— А я, бывало, теряла сознание, — призналась я. — После всего, что со мной произошло.
— Правда?
— Только между нами, — улыбнулась я. — Правда.
— Честное слово, моя сладкая, — мягко сказала Келли.
Кэтти высвободила руку. «Чтобы собраться с силами», — подумала я.
— Извините, — сказала она, — я принимала успокоительное с тех пор, как это случилось, и прекратила только две недели назад. Я решила, что хочу слезть с химии. Она превращает меня в зомби. Пора вновь стать сильной. Я по-прежнему думаю, что приняла правильное решение, только… только иногда бывает тяжело…
 
— Хотите кофе? — оживилась Келли.
— Простите? — нахмурилась Кэтти.
— Кофе. Кофеин. Напиток богов. Раз уж мы собираемся выслушать нечто ужасное, кофе придется очень кстати.
— Прекрасная мысль, — сказала Кэтти и слабо улыбнулась благодарной улыбкой.
* * * 
Обычная чашка кофе, казалось, успокоила Кэтти. Она словно держалась за нее во время своего рассказа и отпивала глоток, когда становилось совсем невмоготу.
— Годами я рылась в архивах в поисках «белых пятен», которые помогли бы убедить старших следователей еще раз рассмотреть дело Лэнгстромов. Вы должны понять: хоть я и считалась неплохим полицейским, я еще не дослужилась до звания. С точки зрения матерого офицера полиции, служака вроде меня недалеко ушел от штатского. Ребят из убойного отдела интересовала только статистика. Коэффициенты раскрытых дел, показатели количества убийств на душу населения и всякое такое. Попробуйте взять раскрытое дело и внести его в категорию висяков — ничего у вас не выйдет. У меня по крайней мере не вышло.
— Кровоподтеков на запястьях было недостаточно? — спросила я.
— Нет. И, честно говоря, не знаю, как бы я поступила на месте ребят из убойного. На кровоподтеки обратили внимание, но ведь мало ли откуда они взялись! Например, муж мог слишком крепко схватить Линду за запястья. Вспомните, предполагалось, что она задушила его.
— Это верно.
— Да. В течение нескольких лет я усердно занималась делом Лэнгстромов в свободное время, но у меня так ничего и не вышло. — Кэтти замолчала: вероятно, ей стало неловко и даже стыдно. — Положа руку на сердце, я не очень торопилась. Иногда меня одолевали сомнения. По ночам, лежа в кровати, я размышляла о Саре и убеждала себя, что не верю ей, что она просто несчастный ребенок и сочинила всю историю, чтобы объяснить бессмысленную смерть родителей. Обычно мои чувства вновь брали верх, только… — Кэтти пожала плечами. — Я могла бы многое сделать. В глубине души я всегда знала об этом. Но жизнь шла своим чередом. Я не могу этого объяснить… — Она вздохнула. — Между тем я хорошо выполняла свою работу и продвинулась по службе. А потом… стала следователем. — И она улыбнулась воспоминаниям, словно не веря, что все произошло на самом деле. — Я успешно сдала экзамены. Это было круто! Здорово! Даже отец гордился.
Я заметила, что об отце она упомянула в прошедшем времени, но спрашивать не стала.
— Я хотела попасть в убойный отдел, но меня приписали к отделу нравов. — Кэтти пожала плечами. — Несмотря на то что я женщина, и даже вполне симпатичная, я сильная. А им нужно было, чтобы я выступила в роли проститутки. Я разочаровалась поначалу, но потом мне даже понравилось. У меня был просто талант. — На губах Кэтти заиграла улыбка, скорее всего неосознанная. Лицо оживилось. — Я поддерживала отношения с Сарой. Она ожесточалась с каждым годом. Пожалуй, я единственная помогала Саре оставаться собой. Единственная по-настоящему беспокоилась о ней. — Кэтти вновь устремила в окно невидящий взгляд и погрузилась в размышления. — Вот почему Незнакомец следил за мной. Не потому, что я стала следователем, и не потому, что совала нос куда не надо. Он знал, что я полюбила Сару. Знал, что мог рассчитывать на меня. Знал: я выполню все его поручения и передам все его послания, если буду думать, будто это поможет Саре.
— Что за поручения? — спросила Келли.
— Я расскажу потом. И еще одно… Думаю, тогда наступило время разлучить меня с Сарой. — Кэтти повернулась ко мне: — Вы понимаете?
— Пожалуй, да. Вы говорите о главной цели его плана в отношении Сары.