Весь Фрэнк Герберт в одном томе. Компиляция (СИ)
Пауль ощупал корешок, нашел две отметки, одна из которых была меньше. Он нажал меньшую, книга развернулась в его ладони, и лупа скользнула на свое место.
— Прочтите вслух, — попросил Юйэ. Пауль облизнул губы и начал:
— «Глухой не может слышать — задумайтесь над этим. Не так ли и все мы, возможно, в чем-то глухи? Каких чувств недостает нам, чтобы увидеть и услышать окружающий нас иной мир? Что из того, что окружает нас, мы не можем…»
— Прекратите! — крикнул вдруг Юйэ.
Пауль оборвал чтение, удивленно взглянув на него.
Юйэ закрыл глаза, пытаясь сдержать внутреннюю дрожь. «Какой каприз провидения заставил книгу открыться на любимом отрывке моей Уанны?» — Он поднял веки и встретил пристальный взгляд Пауля.
— Извините, — сказал Юйэ. — Это было… любимое место… моей… покойной жены. Я хотел, чтобы вы прочли другой отрывок, а этот… Он приносит мучительные воспоминания.
— Тут две бороздки, — сказал Пауль.
Ну конечно же, Уанна отметила свой отрывок. Его пальцы чувствительнее моих, вот он и нашел ее метку. Случайность, не более.
— Вас, полагаю, должна заинтересовать эта книга, — сказал Юйэ. — В ней содержится много достоверных исторических сведений и вместе с тем — хорошая этическая философия.
Пауль взглянул на крохотную книгу в своей ладони. Такая маленькая! Но в ней есть какая-то тайна… что-то произошло, когда он читал. Он почувствовал, как нечто затронуло его… ужасное предназначение.
— Ваш отец будет здесь с минуты на минуту, — сказал Юйэ. — Спрячьте книгу и почитайте на досуге.
Пауль тронул корешок, как показывал Юйэ. Книга захлопнулась, и он опустил ее в карман. В то мгновение, когда Юйэ крикнул на него, Пауль испугался, что тот может потребовать вернуть книгу.
— Я благодарю вас за подарок, доктор Юйэ, — проговорил Пауль официальным тоном. — Это будет наш секрет. Если же вы хотели бы получить какой-нибудь подарок от меня — прошу вас, не стесняйтесь, скажите.
— Мне… ничего не нужно, — сказал Юйэ.
«Зачем я стою здесь, терзая себя? И терзаю этого бедного мальчика… хотя он этого еще не знает. О-о-о! Проклятие этим харконненским чудовищам! Почему, ну почему они избрали для своих мерзостей именно меня?!»
Глава 6
Как подойти нам к изучению отца Муад'Диба? Человеком исключительной теплоты и поразительной холодности был герцог Лето Атрейдес. Но все же многое открывает пути к пониманию его — верная любовь к леди Джессике; надежды, которые возлагал он на своего сына; преданность, с какой служили ему его люди. Представив себе все это, вы увидите его — человека, пойманного Судьбой в ловушку, одинокую фигуру, человека, чей свет померк в лучах славы его сына. Однако должно спросить: что есть сын, как не продолжение отца?
Пауль смотрел, как отец входит в тренировочный зал, как охранники занимают посты снаружи; один из них закрыл дверь. Как всегда при встречах с отцом, Пауль ощутил исходящее от него чувство присутствия — это был человек, который весь здесь и сейчас.
Герцог был высок и смугл. Суровые черты его лица смягчались только теплой глубиной серых глаз. На нем был черный повседневный мундир с красным геральдическим ястребом на груди. Посеребренный поясной щит со следами долгого и частого пользования перехватывал его тонкую талию.
— Усердно занимаешься, сын? — спросил герцог.
Он подошел к столу, бросил взгляд на разложенные бумаги, скользнул глазами по залу. Он чувствовал себя очень усталым и ощущал настоящую боль от необходимости скрывать свою слабость. «Надо будет использовать всякую возможность для отдыха во время полета к Арракису, — подумал он. — На Арракисе отдыхать уже не придется».
— Не слишком усердно, — признался Пауль. — Все это верно… — Он пожал плечами.
— Да, понимаю. Но так или иначе, а завтра мы улетаем. Я полагаю, приятно будет наконец устроиться на новом месте, в новом доме, оставить всю эту суету позади…
Пауль кивнул. Внезапно он вспомнил слова Преподобной Матери: «…твоего отца не спасет ничто».
— Отец, — спросил Пауль, — Арракис в самом деле так опасен, как все говорят?
Герцог заставил себя небрежно махнуть рукой, присел на угол стола, улыбнулся. В его сознании выстроился весь разговор — так случалось ему говорить со своими людьми перед боем, когда он желал рассеять их сомнения и подбодрить. Но разговор этот умер, не успев воплотиться в слова, изгнанный одной-единственной мыслью: «Это — мой сын».
— Да, там будет опасно, — признал он.
— Хават сказал, что у нас есть определенные виды на фрименов, — сказал Пауль и спросил себя: «Почему я не рассказываю ему о том, что говорила старуха? Какую печать наложила она на мой язык?».
Герцог заметил угнетенное состояние сына и сказал:
— Хават, как обычно, выделяет главную возможность. Но она далеко не единственная. Я, скажем, думаю о КООАМ — «Комбайн Оннет Обер Адвансер Меркантайлс» — Картеле негоциантов. Отдав нам Арракис, Его Величество вынужден тем самым отдать нам и голос в Директорате КООАМ… а это уже кое-что. Хотя и не так много…
— КООАМ контролирует Пряность, — сказал Пауль.
— И Арракис — источник Пряности — это наша дорога в КООАМ, — кивнул герцог. — Однако КООАМ — это не только меланжа.
— Предупреждала ли тебя Преподобная Мать? — выпалил вдруг Пауль. Он стиснул кулаки, почувствовав, как сильно вспотели у него ладони. Слишком большого усилия потребовал у него этот вопрос.
— Хават мне уже сказал, что она пыталась запугать тебя поджидающими на Арракисе опасностями, — сказал герцог. — Не позволяй женским страхам затуманивать твой разум. Никакая женщина не хочет, чтобы ее близкие подвергались опасности. За всеми этими предостережениями видна рука твоей матери. Так что принимай их как знак ее любви к нам.
— А она знает о фрименах?
— Да. И о многом другом.
— О чем?
И герцог подумал: «Правда может оказаться куда хуже, чем он опасается. Конечно, и опасная, суровая правда полезна для того, кто умеет ею воспользоваться. И вот этому — умению обращаться с опасными фактами — мой сын не обучен. Этот пробел необходимо как можно скорее заполнить — хотя мальчик еще так юн…»
— А вот о чем. Мало что из товаров не связано так или иначе с КООАМ, — сказал герцог. — Дерево и лесоматериалы, ослы, лошади, коровы, навоз, акулы, китовые шкуры — самые прозаические и самые экзотические предметы… даже наш бедный рис пунди с Каладана. Все, что может перевезти Гильдия: произведения искусства с Эказа, машины с Ричезы и Икса. Но все это — ничто рядом с меланжей. За щепоть Пряности можно купить дом на Тупайле. Пряность нельзя синтезировать — ее можно только добыть на Арракисе. Она поистине уникальна и обладает мощнейшими гериатрическими свойствами.
— Теперь мы ее контролируем?
— Ну, в какой-то степени… Но важно помнить о всех тех Домах, которые зависят от прибылей КООАМ. И о том, что огромная часть этих прибылей зависит от одного-единственного товара — от Пряности. Представь, что случится, если по какой-то причине добыча Пряности уменьшится?
— В такой ситуации тот, кому удалось создать запасы меланжи, получит сверхприбыль, — отозвался Пауль, — а все прочие останутся в дураках.
Герцог позволил себе секунду мрачного удовлетворения: глядя на сына, он думал, каким проницательным было это замечание, какой великолепный интеллект подсказал его… Он кивнул:
— Да. А Харконнены накапливали запасы многие годы.
— Значит, они хотят подорвать добычу Пряности и обвинить в этом тебя.
— Они хотят подорвать влияние Дома Атрейдес, — сказал герцог. — Вспомни о Домах Ландсраада, которые смотрят на меня в какой-то степени как на лидера и неофициального выразителя их интересов. А теперь представь, что будет, если их доходы вдруг резко упадут и виноват в этом окажусь я? В конце концов, своя рубашка ближе к телу! Как говорится, к черту Великую Конвенцию — нельзя же позволять разорять себя! — Жесткая улыбка искривила губы герцога. — Что бы со мной ни сделали тогда, они предпочтут этого не заметить…