Рябиновый костёр (СИ)

— Федя, мне пора, работа ждёт. Сейчас уберу посуду. — Даша пыталась улыбаться, но настроение было безнадёжно испорчено.
— Я сам, иди работай. Потом пойдём на обход.
Она вышла из ординаторской, поздоровалась с женщинами, стоящими в очереди на уколы, и подумала, что всё решаемо, главное, что они с Федей вместе, а проблемы… Её мать пыталась убежать от проблем, решая их до того, как они возникли, и что в результате? Даша сильная, она справится, и будет у неё сын или дочка от любимого человека. Как же иначе?!
  
Часть 34
 
Часть 34
Фёдор не подал вида, но заметил, что Даша расстроена. Недопонимание какое-то у них вышло, и это очень нехорошо. Не научились они ещё слушать и слышать друг друга, надо обязательно прояснить ситуацию. Действительно ли Даша не хочет детей? Может быть, тогда, на морозе, она просто ляпнула сгоряча? Он же потом не раз видел, как она смотрела на новорожденных. Женщина, с таким восторгом реагирующая на чужих детей, не может не хотеть своих. Да и с Алиской она сразу нашла общий язык, и дружба у них искренняя. Но сегодня же она опять сказала о своём нежелании быть матерью! Или он ничего не понял? Выходит, сам дурак, расстроил девчонку, да и надумал то, чего в помине нет. Надо пойти к Даше и всё обсудить. В процедурной, конечно, полно народа, да и пусть, ему таиться от людской молвы не надо. Но, к его удивлению, там Даши не оказалось. Пришлось заглянуть в каждую палату, пока наконец он увидел её.
Входить не стал, остановился в дверях и молча наблюдал. Даша стояла к нему спиной, ставила систему Накатковой — женщине, находящейся на сохранении в их отделении последние четыре месяца. Она за это время почти родной стала, но двойню выносила, несмотря на возраст и сопутствующие заболевания. Его не замечали, позволяя наблюдать и слушать.
— Дашенька, какое колечко у тебя красивое, — восхитилась Накаткова. — Дорогое небось. — В её голосе восторг смешивался с любопытством. — Замуж выходишь?
— Да, выхожу. — Даша всё ещё была расстроенной и скрыть это у неё не получалось, Фёдор слышал горькие нотки.
— Парень-то достойный? Что-то радости я в твоих глазах не вижу, — подтвердила его догадку Накаткова.
— Да нет, всё у меня хорошо, просто надумала я, чего не следовало. Мы ж, девочки, такие: сами придумаем, сами поверим, сами страдаем.
— И в кого ты у меня такая умная? — обозначил своё присутствие Рябина.
Даша вздрогнула, испугавшись, бросила на Фёдора быстрый взгляд и опять повернулась к пациентке, проверяя, всё ли сделала правильно.
— Что ж вам, Фёдор Сергеевич, в ординаторской не сидится? — спросила она.
Фёдор развёл руками, посмотрел на пациентку, лежащую на кровати под капельницей, говорить при ней не стоило.
— Выйдем в коридор, тут всё капает нормально.
Он завёл Дашу в ординаторскую, надеясь, что в ближайшее время их никто не побеспокоит.
— Даш, ты тогда, на морозе, ведь сгоряча ляпнула, что рожать не хочешь?
— Я? — удивилась Даша. — Не помню. Чай твой помню, обиду свою — тоже, я тогда на отца жутко злилась. А чтоб такое сказать — не знаю… Говорила, да? А ты поверил, решил, что я… Так вот почему ты сказал, что надеешься, что я передумаю. Федя, я дура, но ведь и ты не лучше.
— Согласен. Мир?
— А то!
— Кстати, хотел спросить, твоя мать с твоим отцом нашли общий язык?
— Мы вчера хорошо поговорили с Дмитрием Ивановичем, — призналась Даша. — Он ничего не скрывал и оправдаться передо мной не пытался… Ой, — воскликнула она, глядя на Фёдора с улыбкой. — Представляешь, а он твоих родителей знает, у отца твоего в ординатуре учился, а Мария Андреевна у них лекции читала. А ещё он с твоим отцом жил в одном общежитии!
— Не может быть! — возразил Фёдор. Услышанное показалось ему полным абсурдом: зачем отцу нужно было селиться в общежитии, если у него была квартира, доставшаяся от родителей? Он быстро прикинул возраст Дмитрия Ивановича, соотнёс его с возрастом родителей и ещё раз убедился, что на момент учёбы отца Даши в ординатуре родители уже были женаты и не один год. — Нет, Даша, — сказал он твёрдо, — напутал что-то Дмитрий Иванович. Не мог мой отец жить в общежитии. Не мог!
 
Даша сникла, прижалась к нему, обняла крепко и прошептала:
— Думаешь, он соврал? Прости…
Даша выглядела такой несчастной, что Фёдор почувствовал угрызения совести. Он хотел сказать, что совсем не сердится на Дашу, просто не понимает, зачем Дмитрий Иванович придумал эту историю. И вдруг понял, что ничего тот не выдумывал. Смысла врать ему не было. А вот мама и Роман Владимирович очень многое от него скрывали, судя по всему, и не так уж счастливо жили родители, как это преподносилось Фёдору всю жизнь! Но с этим он разберётся позже, а сейчас нужно успокоить Дашу, а то она дрожит вся.
— За что мне тебя прощать? — тихо спросил Фёдор. — Когда он умер, мне было десять, а в памяти кроме того злополучного дня нет ни одного яркого воспоминания о нём. Иногда мне кажется, что всё, что я знал об отце, это то, что рассказывала мама, его коллеги. — Фёдор потёрся носом о её щёку. — Малыш, я знаю, что я не подарок, со мной трудно, но я люблю тебя. Ты не сердись на меня, ладно? — Он поцеловал её, слизнул слезинки, затаившиеся в уголках глаз, и вернулся к началу разговора. — Значит, твой отец был нейрохирургом?
Она кивнула.
— Говорит, в ординатуре учился два года, затем работал почти девять лет у нас в детской больнице. А потом у него была травма, он сказал, что ему заменили тазобедренный сустав, а в локтевом не восстановились движения в полном объёме. — Даша внимательно смотрела на Фёдора. — Так вот, мама даже не спросила, что с ним случилось. Федь, он тогда семью потерял, любимую работу, да всё потерял, на чём жизнь базировалась. А она не спросила…
— Ты простила отца? — Фёдор снова прижал её к себе.
— Я на пути к этому. У него кроме меня есть ещё трое детей, старший живёт с ним… — Она задумалась о чём-то, а потом продолжила. — Но отец всё ещё любит маму. Она его предала, а он её любит.
— Она не предавала, она сбежала, почувствовала подводные камни, испугалась и рванула прочь. Посмотрим, может, у них что-то получится. Будет интересно, если она тебе ещё брата или сестрёнку родит.
— А она может после операции? — удивилась Даша.
— Да, может. Другой вопрос — захочет ли, но противопоказаний нет. Иди проверь систему, а я в приёмный спущусь, узнаю, как там и что, и пойдём с тобой на обход.
Они много говорили в тот день, дежурство выдалось, на удивление, спокойное: поступило всего две пациентки, и обе на сохранение, и, как ни странно, никто не рожал.
Утром Фёдор сдал смену и отвёз Дашу к матери, а сам поехал домой, где собирался наконец поговорить с родителями.
***
Дома никого не оказалось. Куда отправились с утра пораньше мать с отцом, Фёдор даже представить себе не мог. Конечно, они люди взрослые и самостоятельные, но некое беспокойство его одолевало, и он на всякий случай позвонил Роману Владимировичу.
— Па, доброе утро. Вы куда с мамой подевались? Алиску забираете?
— Нет, внучка была у нас с вечера, мы тут присматриваем кое-что. Если говорить по-современному, у нас с Машей шопинг. Сейчас мы ещё пару отделов пройдём, потом обсудим, что будем брать, и вернёмся к тебе. Так что жди.
Фёдор улыбнулся. Ну что ж, шопинг так шопинг. Достал из холодильника мясо, овощи, поставил под проточную воду рис и принялся за готовку. Об одном пожалел, что Дашу к матери отвёз, лучше была б она с ним сейчас.
Шопинг у родителей затянулся, домой они вернулись только к вечеру, причём с пустыми руками.
Фёдор оглядел их, уставших, раскрасневшихся, как будто они весь день провели на морозе, и спросил с ухмылкой:
— Покупки где?
— Так мы не определились, — спокойно ответила мама. — Завтра опять пойдём, надеюсь, вы с Дашей составите нам компанию.