Нечаянная для волка-одиночки (СИ)

— В храм я должен входить только в истинном обличье. Прости, если тебе будет страшно видеть меня таким. Ты тогда…
— Я не думаю, что это будет уж очень страшно. Просто я не привыкла просыпаться рядом с удавом. — Я поняла, что ляпнула, и поспешила исправиться. — Не обижайся, пожалуйста. Я ведь не знала тогда про нагов. Теперь знаю. И сама хотела попросить показать мне тебя настоящего. Обидеть боялась. — Опередила почти сорвавшийся с его губ вопрос.
Его взгляд потеплел. Он понял мою маленькую ложь? Одно лишнее слово всего. Я просто боялась. Проявления его истинного характера. Прочитала уже в книгах, что наги очень не сдержанны в своем настоящем виде. И в плане… гм, сексуальном тоже. И еще. Там что-то было о ферромонах, которые они могут выделять.
— То есть ты не будешь возражать против моей «хвостатой» ипостаси? — Это что? Шутит или пытается заигрывать? Но ведь прекрасно знает, что мне сейчас… Свыкнусь ли с этой болью? Лечит ли время? — Точно не испугаешься? Закрой глаза. Сам оборот наблюдать будет не очень приятно.
Мог бы и не говорить. Я зажмурилась сама. Сразу, как он начал снимать чоли.
— Открывай.
Взгляд наткнулся на широкую мужскую грудь, хотя я смотрела по привычке на уровень глаз. Мамочки! Он что теперь еще и выше стал больше, чем на целую голову? Я ж ему теперь почти в пупок дышу! Огромный змеиный хвост занял почти все свободное пространство на полу. Свернувшись кольцами у края той самой юбки и, огибая некоторые предметы мебели, заканчивался под письменным столом. Или чуть дальше. Решившись оторваться от созерцания замершего  удава, подняла глаза выше. Его тело казалось не голым. От локтей по плечам и выше, по шее, скулам и вискам темным золотом поблескивала чешуя. Но меня поразило не это. Его лицо. Теперь передо мной стоял не мальчик, моложе меня. Мужчина. Взрослый. Строгий. Прежней осталась только прическа. И если к Хаади я относилась как к брату, младшему брату. То этого чело… нага назвать сокращенным именем я бы с такой легкостью не согласилась.
— Не нравлюсь?
— Нет. Ммм. — Я поспешила, и получилось весьма двусмысленно. Пришлось исправляться. — Не так. Это другое. Ты как-то резко повзрослел. Даже не знаю, как теперь к тебе обращаться.
— Я все тот же Хаади. И ты всегда знала, сколько мне лет.
  
Глава 37.
 
Наконец, мы добрались до Храма. Ход ритуала я выучила наизусть. Все шло как по нотам. До последнего. Капля крови из пальца. Не такая уж и страшная процедура для землянки, которая проходила регулярные медосмотры раз в полгода.
И документы приходилось подписывать не один раз. Немного непривычно только использовать для этого некоторое подобие перьевой ручки и кровь вместо чернил. И даже боль на плече от появившегося тату-знака рода была ожидаема.
Непонятной оказалась реакция Хаади.
Коктейль из обуявших его эмоций было невозможно расшифровать.
Я пыталась  достучаться до его сознания всю дорогу до накрытого с огромной столовой стола. Перед обрядом есть было нельзя. А сейчас мы планировали отпраздновать принятие меня в род.
Вот только праздник стал больше похож на траур.
Хаади молчал. И когда входил (вползал?) в дом. И когда дошли до стола. И когда отодвигал для меня тяжелый стул. И когда расположился на отведенном для него месте главы рода. И ели тоже в полном молчании. Я могла бы подумать, что на какое-то время главе положено не начинать никаких разговоров, если бы не его потерянный вид. Не спасало даже праздничное одеяние для особых случаев, которое состояло скорее из украшений, чем из одежды, и перед походом в Храм поразило меня изяществом и богатством. Сейчас оно смотрелось дополнительным грузом, придавливающим плечи сидящего за столом могучего великана (если так можно сказать о существе, у которого ниже спины огромный змеиный хвост). Даже сейчас я чувствовала себя рядом с ним маленьким ребенком, маленьким и по размеру, и по ситуации. Словно отец наказывал молчанием не в меру расшалившегося дитя. Точно. Это его молчание воспринималось мной именно так. И я искала, в чем могла и успела провиниться за те несколько минут, что прошло с окончания ритуала. Потому что по его ходу претензий у Хаади ко мне не было. Это я видела по одобрительным кивкам на каждую мою ритуальную фразу, на каждое выполненное движение.
 
Да и ела за столом только я. Неожиданно разыгравшийся аппетит загнал обратно, поднявшее было голову, чувство виноватости. Когда же пришло первое ощущение сытости, я поняла. Хаади сначала делал вид, что ест. Потом угрюмо колупался в тарелке, словно сам не понимая, зачем он здесь и что тут можно выбрать из съедобного. Потом в пару глотков осушил бокал вина, вытащенного из погреба специально к празднику. Как-то обреченно вздохнул и отодвинул от себя приборы. С силой потер обоими ладонями лицо, поставив локти на стол. Из-под ладоней раздался какой-то судорожный вздох.
Когда он убрал руки, его лицо стало еще бледнее.
— Такого точно не могло произойти. Я не мог ошибиться в выборе ритуала. Великая не отвечала на мои молитвы с того самого дня, как прокляла бессмертием. Я вообще не надеялся на ее отклик и сегодня.
Так вот откуда его удивленно-радостное лицо сразу после легкого жжения, что появилась в области новой татушки? Но почему от одного взгляда на меня радость так быстро погасла? Я не понимала, о чем он. Откуда в его глазах такое отчаяние? Но нарушать паузу не решалась. Какое-то вязкое месиво безысходности и беспомощности давило на плечи. Мешало открыть рот. Пугало затянуть в свой бездонный омут.
— Я не ошибся в выборе ритуала. — Повторил он с толикой уверенности. — Великая решила все за нас. Но в этом есть и моя вина. Сможешь ли ты простить меня? Я не хотел, чтобы так вышло… — Он снова виновато опустил голову. Повисла неловкая пауза. Я его не понимала. За что я-то должна прощать? Когда он резко поднял голову. Я вздрогнула от неожиданности. — Нет. Не совсем так. Вернее, совсем не так. Хотел. Именно так и хотел. Впервые за все пять тысяч лет…
— Да что не так-то? Сначала молчал. Теперь говоришь загадками. — Голос прорезался. Вместе с неожиданно накатившим раздражением. Хаади дернулся, как от удара плетью.
— Не простишь… — Он окончательно повял, опустив голову и уронив руки на колени.
— Хаади. Я не могу прощать или не прощать, если не знаю за что.
Он поднял на меня глаза. В них вместе с горечью плескалось и удивление.
— Так ты не почувствовала?
— Хаади! — Меня это отгадывание начинало злить! — Расскажи внятно.
— Великая… соединила нас браком истинной пары. Это необратимо. — Теперь он не просто тянет слова на шипящих, он еще и заикается?  Да еще и сжался, словно ожидал новый удар. И тут я поняла.
— Подожди… Это… Поженила, что ли? — Вот же мир! Сначала в лесу с тем черным… Брачная метка! Схватила рукой. Шрам никуда не исчез. А вот память опять вернула горечь потери. — Так я же, вроде как теперь вдова. — Страшное слово прозвучало хлестко, как удар тяпкой по надоедливому сорняку. Теперь и я была похожа на цветок с поникшим венчиком.
— Так ты не против? — В тихой фразе было столько надежды! Глаза нага были опущены, но в изменившемся тоне слышалось желание заглянуть в мои с мольбой. Наверное, он удержался от этого на остатках гордости. Так бездарно растраченной в пустых молитвах, возносимых игнорирующей его Великой.
— Наверное, надо было выдержать срок траура. Но мы не устраиваем праздник. Это же просто обед… — Теперь я искала свое пропавшее желание говорить. Но и молчать не могла. Но язык перестал взаимодействовать с мозгом, загруженным неожиданно свалившейся проблемой. — А с чего ты взял, что…
— Великая наградила нас брачными браслетами. Тот рисунок у тебя на плече. — Он всмотрелся внимательнее и его брови поползли вверх. — Это знак истинной связ…  
Он не договорил. Оборвал фразу на  полуслове. Молчал. Хлопал глазами. И почти перестал дышать.
— Хаади! Ты опять меня пугаешь. — И помахала перед его глазами рукой. Никакой реакции… Не нашла ничего лучше, как закрыть новое тату на левом плече правой ладонью. Только тогда услышала его дыхание.