Металлист. Назад в СССР (СИ)

— В лагере, говоришь, научился? — удивлённо воскликнул сосед, когда я в последний раз провёл пальцами по струнам и с сожалением отставил инструмент в сторону.
Всё это время, пока я играл, он молча таращился на меня, как на инопланетную форму жизни.
— Я-то думал, тебе пару аккордов блатных показали… А ты вон как шпаришь… — сказал он. — Это так нынче в пионерлагерях учат?
— Показали-то немного, остальное я сам, — сказал я.
В принципе, даже почти не соврал. Примерно так и было в моей реальности, гитару я осваивал самостоятельно, без всяких преподавателей и музыкальных школ. Подбирал аккорды и мелодии на слух, упорно просиживая десятки и сотни вечеров наедине со своей первой гитарой, шестиструнным болгарским «Орфеем», доставшимся в наследство от дядьки, который разбился на мотоцикле. Сейчас у меня, значит, есть фора.
— Талант! — воскликнул сосед.
— Да бросьте, — сказал я.
В талант я не верил и не верю. Есть предрасположенность и целеустремлённость с упорством, и их соединение обычно и принимают за «талант». Если человек предрасположенный не будет трудиться над собой, то его легко заткнёт за пояс человек, просто потративший тысячи часов на обучение. Талантливым музыкантом я себя никогда не считал. А вот целеустремлённым и упрямым — да.
— Не, зуб даю! — возразил сосед. — Ты ж прям… Вот так!
Он изобразил в воздухе что-то отдалённо похожее на соло на воображаемой гитаре.
— Никогда не слышал, чтобы вот так пиликали, — добавил он. — Вживую, в смысле. А аккордами можешь? Высоцкого знаешь песню, про дурдом?
— Не, пальцы болят, — отбрехался я, демонстративно потирая раскрасневшиеся от струн подушечки пальцев.
— Ну ты, конечно, даёшь, — протянул сосед. — Не ожидал, не ожидал. Давай краба!
Я протянул свою тощую ручонку, и он сграбастал мою ладонь в свою пятерню, крепко пожимая обеими руками. И я не ожидал, что моя импровизация приведёт его в такой неподдельный восторг. Подумаешь, немного размял пальцы. В конце концов, это же не соло Фридмана из «Tornado of Souls». И даже не гнусавая песня про одуванчики на трёх блатных аккордах.
— А дома-то гитара есть у тебя? Я бы пришёл, послушал ещё, как играешь, — сказал сосед. — Хотя чё это я, откуда у вас, Люська же эт самое… Слушай, Шурик, а забирай вот эту, дарю!
Я недоверчиво нахмурил брови.
— Ну нет, как это, — буркнул я. — Я не могу.
— Бери-бери, мне всё равно скоро эт самое… Да и всё равно без дела стоит, пылится, а так хоть в хороших руках будет. Бери, говорю, — настоял сосед.
— Спасибо, конечно… — протянул я.
Грех отказываться, когда тебе предлагают инструмент, который всё равно пришлось бы добывать так или иначе. Пусть это всего лишь старая пошарпанная ленинградка, она станет первым шагом на моём пути обратно к музыкальному Олимпу.
Снаружи, в подъезде, послышался какой-то шум, голоса, детские визги. Сосед криво усмехнулся.
— Ну, маманя твоя точно идёт, зуб даю, — сказал он, поднялся, сунул в зубы папиросу и уверенно направился к двери.
Я пока остался сидеть на тахте.
— Люсь! Привет! Нашёлся твой Шурик, вон, у меня сидит, чаёвничает, — послышался голос в подъезде.
— Ну я ему щас задам… — послышался другой голос.
В крохотную квартирку разъярённой фурией влетела дородная баба, мокрая от дождя и разбрызгивающая холодные капли.
— Ты! Скотина! Подлюка такая, где ты шляешься! Где шлялся, я спрашиваю! И чё мы сидим⁈ Расселись, как королевичи, а ну, поднимайся, бестолочь, живо домой! — вместо приветствия она перешла на визг, который я воспринимал с трудом.
На соседа ей, похоже, было абсолютно плевать, как и на троицу малолетних детей, заглядывавших из подъезда внутрь чужой квартиры. Скандалами и сценами она, очевидно, питалась, как энергетический вампир.
Даже выглядела она как не очень умная, но зато склочная и желчная баба. Брыластое лицо, мелкие пергидрольные кудри, презрительно поджатые тонкие губы. Мне она показалась крайне неприятной собеседницей. Особенно когда диалог начинается с прямого оскорбления.
Так и хотелось спросить, мол, тётя, вы вообще кто. Но я понимал, что таким вопросом, возможно, подпишу себе смертный приговор.
 
— Я в больнице был, — открыто сказал я. — С черепно-мозговой травмой.
Женщина ахнула, картинно схватилась за сердце. Актриса из неё была посредственная.
— Ты дрался? Дрался, я спрашиваю? — визг превратился в театральный шёпот. — Кто тебя побил? Ты их запомнил? Мы сейчас пойдём в милицию!
— Да ладно тебе, Люсь, чё пристала к парню, — попытался вмешаться сосед.
— Витя, не лезь, — строго ответила она.
Ага, ну хоть так имя своего благодетеля узнал, надо запомнить.
— Чё не лезь, это ж пацан, обычное дело, — возразил сосед.
— Вот своих детей родишь, тогда и будешь воспитывать! — взвизгнула мать.
Ставлю копейку против всего золотого запаса СССР, Таранов-старший вышел за хлебом и не вернулся. Короче говоря, я собрал настоящее комбо из проблем. Даже неудивительно, что мой реципиент был… Таким. Мать-тиран загнобила всю семью, и вот кто с полным правом носит фамилию Тарановых.
— Пошли домой, хватит истерики устраивать, — чётко и внятно произнёс я.
Мать заткнулась мгновенно, захлопав ртом, как вытащенный на берег карась.
— Ты как с матерью разговариваешь, щегол!!! — визг превратился практически в ультразвук.
Я переглянулся с соседом. Он продолжал криво ухмыляться, явно развлекаясь от созерцания подобного шоу.
Она попыталась схватить меня за ухо, но я увернулся, протискиваясь мимо неё к выходу. Получил несколько несильных оплеух, пока накидывал пальто (прилетело именно по нему), быстро сунул ноги в боты, юркнул в подъезд, где меня ждали ещё трое невольных зрителей.
Две сестры-двойняшки и братик, получается. Младшие. Девочки точно из начальной школы, а пацану на вид было годика четыре.
— Привет, — на ходу бросил я.
— Привет, — хором ответили они.
Мать выскочила следом, толкнув меня плечом, и пошла открывать дверь уже в нашу квартиру. Номер один. Ключи, оказывается, были под ковриком.
— Шурик! — ухмыляющийся сосед выглянул следом и тихонько протянул мне гитару.
— Благодарю, дядь Вить, — так же ухмыльнулся я в ответ.
Наша квартира была такой же маленькой и тесной. Кухня и единственная комната разделялись тонкой стенкой, в которую была встроена круглая железная печь, выкрашенная чёрной краской. Здесь интерьер выглядел ощутимо беднее. Впятером, значит, ютились в однушке без удобств. Людмилу Таранову стало даже немного жаль.
— Так! Сашка! Воду иди неси, кто её потащит, я? Таня, Лиза, уроки делать, через полчаса проверю! Максимушка, солнышко моё, иди сюда ко мне, я с тебя курточку сниму, хороший мой!
Понятно, кому в семье достаются все крохи тепла и заботы. Я не стал даже раздеваться. Тайком поставил гитару в уголок у входа, прикрыв чьей-то курткой, схватил ведро.
— Ты идиот? — уперев руки в боки, спросила мать. — Нет, я спрашиваю, ты идиот?
Я выдохнул носом, потирая переносицу, чтобы сейчас не натворить глупостей ещё больших. Меня такое обращение категорически не устраивало.
— Флягу бери, придурошный! На колонку за водой марш! Тебя сколько не было, кто нам воды принесёт? — продолжила мамаша.
— Соседа бы попросила, — сказал я.
— Чего-о-о-о⁈ — вновь начался визг, но я в этот момент уже захлопнул дверь снаружи.
Взял и флягу-сорокалитровку, и погнутую в нескольких местах тележку на колёсиках. Пустая фляга громыхала о тележку на каждой кочке и луже.
Колонку я видел по дороге сюда, поэтому пошёл напрямик к ней, не переставая удивляться таким поворотам судьбы. Да уж, неожиданно это всё. И неожиданность это не самая приятная. Как будто бы Бог, Сатана или кто угодно ещё решили проверить, из насколько глубокой задницы я смогу вылезти.
Возле колонки ожидаемо разлилась большая лужа. Мне она, впрочем, не особо помешала, и я, расположив флягу на нужном месте, принялся налегать на рычаг. Да уж, это тебе не водомат с озонированием и оплатой через мобильное приложение, это старая советская колонка, однако вода из неё лилась до изумления вкусная.