Нижние уровни (СИ)
Вспомнилось, как я сдавал экзамен на первом курсе университета по мат-анализу. Вот точно так же сидел перед преподом с умными глазами — всё выучил и даже большую часть понимал, но сформулировать от волнения ничего не мог.
— Вера — потенциал квантовой неопределённости, позволяющий менять мир на субатомном уровне вплоть до законов физики и воплощать изменения в макромире. Его получаешь в зависимости от того, сколько внимания на тебя обращено, — пришёл мне на помощь Глагол.
— Молодец. Учебник хорошо читал. А ты понимаешь, что стоит за этими «квантовыми неопределённостями» и «изменениями в макромире»? — Глагол так же уверенно, как перед этим чеканил объяснение, теперь отрицательно покачал головой. И Артефактор развёл руками. — Вот! Даже старшие из Критиков не в курсе! А должны знать даже дети!
— Объясни, — вновь коротко и ёмко не то попросил, не то приказал Глагол.
— Для начала вы должны понимать: термин «Вера» придуман религиозными фанатиками в Чёрный месяц, пытающимися хоть как-то объяснить происходящие. Но так как он не совсем ошибочен, термин прижился. Но на самом деле Вера — это многогранная структура эффектов… — Артефактор прервался, потер переносицу и, протяжно выдохнув, заговорил спокойно, всё больше напоминая преподавателя: — Нет. Грузить вас теорией я всё же не буду — оно вам не нужно. Вам достаточно усвоить простую парадигму: уровень генерируемой Веры напрямую зависит от количества информации известной об объекте, в который Верят. Для Мимолётной Веры нужны две вещи: иметь органы восприятия и краткосрочную память. Мы фиксируем какой-либо объект или человека в течение от полуминуты до нескольких часов и запоминаем его на краткий промежуток времени. Причём информацию мы можем получать визуально, из газет, телевидения… Информации у нас в этом случае немного, но этого уже достаточно чтобы сформировалась минимальная Вера.
— Стоп! Получается, даже насекомые и растения могут даровать такую Веру?
— Вполне, — кивнул Артефактор. — Более того, даже когда вас записывают на видео или аудио, то это тоже создаёт Мимолётную Веру. Но обычно она так незначительна, что наруч её не фиксирует, принимая за погрешность. Обычно… Но наш случай необычен. Вера кибер-бабки, которую видел Несуществующий, сгенерирована не стандартными методами. Для такого количества в неё должен поверить целый новый мир.
— Новый пласт реальности? — сухо уточнил Глагол.
— Возможно. Но я начал восстанавливать данные из сейфа, найденные Глаголом у кибер-бабки. Есть основания предполагать, что проблема связана с ИИ. С огромным числом искусственных интеллектов.
— Серьёзно? — я чуть не сплюнул от разочарования. — Но ведь это полный бред! Вот Брауни. Она ведь тоже ИИ, но от неё не исходит Вера.
— Исходит, — прервал мои возмущения Глагол. А поймав мой удивлённый взгляд, пояснил: — 1 Бытовая Вера.
— Ну вот! Всего одна! А ведь Брауни состоит из миллионов, если не миллиардов нанороботов! А у наших противников, количество Веры почти с десятком нулей.
— Элементы Брауни работают в единой системе? — Глагол на вопрос Артефактора кивнул. — Значит она выступает за одного наблюдателя. Она может запустить обработку информации в несколько потоков и тогда количество Веры можно будет увеличить. Хотя может упасть её качество, да и интеллектуальные возможности Брауни, — Глагол на это лишь покачал головой, погладив свою питомицу. Но Артефактор вещал уже о другом: — Однако нас должно больше волновать, что качество Веры на уровне Бытовой. Для перехода на этот уровень наблюдатель должен получить о ком-то или чём-то достаточно информации, чтобы она перешла в долговременную память.
— Всё правильно. Брауни давно с Глаголом и её банки памяти содержат о нём много информации. Более того, уверен часть протоколов переписано под работу с Глаголом. Он одна из фундаментальных основ её бытия, — Брауни доброжелательно боднула Глагола в щёку.
— Несуществующий, не тупи. Раз Брауни сумела подняться до уровня Бытовой Веры, то, если я прав в отношении ИИ, качество Веры наших противников может вырасти на порядок. И тогда риски одержимости вырастут в десятки раз!
— А почему они на данный момент не одержимы при столь огромном количестве Мимолётной Веры?
— По тому, что они машины! У них нет души! А значит, и нет возможности подняться до уровня Истинной Веры. Брауни никогда не сможет подарить Глаголу Истинную Веру.
В голосе Артефактора было столько благоговения, что мы тоже прониклись и на несколько секунд замолчали в задумчивости. Но Артефактор первый же и прервал молчание смехом:
— Вы бы видели свои лица! Вы купились на эту чушь с душой! Нет, души не существует. Настоящая причина возникновения Истинной Веры в том, что многие связывают с душой, хотя по факту это лишь признак высшей нервной деятельности, причём свойственный лишь органической жизни!
Я насупился. Чувствовать себя дураком всегда неприятно. А тут ещё и непонятно: параметр «дух» изначально имеется в наруче наравне с «телом» и «разумом». Более того, когда мы спасали Марию, то одним из фрагментов её воскрешения была именно душа… но вылезать я пока не стал, тем более что Артефактор вещал очень уж вдохновенно.
— Тот самый момент, когда ко всему вышеперечисленному добавляется воображение, основанное на чувствах. И если память и средства наблюдения объективны, то воображение, в свою очередь, даёт об объекте субъективные знания. Однако менее мощным источником информации они от этого не становятся.
— Но ведь мы испытываем эмоции и к тем, кому даётся Мимолётная или Бытовая Вера?
— Безусловно. Но эмоции эмоциям рознь, — поучительно поднял вверх палец Артефактор. — Есть такие чувства… которые въедаются в сознание. Люди, оставившие в нашей жизни след, те, кто врезались в память. Возможно, мы их и знали недолго, но именно за счёт постоянной памяти и чувств мы возводим их на пьедестал Истинной Веры.
— И даже если эта Вера сгорит, то человек не вытравит из себя след другого человека, и память восстановится почти рефлекторно, — задумчиво протянул я. — То есть, по твоим словам, если человек обладает феноменальной памятью и запоминает всё, что видит, то он генерирует на порядок больше Веры, чем склеротик, который забывает, что ел на завтрак? — а закончив вопрос сам себе кивнул. — В принципе логично… Но это ладно, — отмахнулся я и встряхнулся. — Так что там с одержимостью?
Артефактор несколько раз глубоко вздохнул, потёр переносицу, выражая всё, что он думает о моём интеллектуальном уровне, но снизошёл до объяснений:
— Как вы знаете, одержимость возникает, когда над человеком берёт власть чужая Вера. Большое количество Веры. Но почему она может подавить одну часть личности, при этом усилив другие? Причина в том, что, как бы хорошо мы не знали человека, всегда останутся тёмные стороны. Мы просто не сможем прожить чужую жизнь. Другие знают лишь часть вашей личности. Но за счёт Веры то, о чём мы знаем, пытается стать доминирующей частью, размывая всё остальное. Дестабилизация человека приводит к деформации, которую вы называете эмоциональным окрасом и которая влияет на эффективность вкладывания Веры. И чем мы больше знаем о человеке, тем больше дистабилизируем… И это я не говорю о том, что люди могут многое домысливать и фантазировать без всяких книг, музыки, фильмов и прочего творчества. Своей Верой мы разрываем личность человека.
А я поёжился… как-то с этого ракурса Вера звучала не очень оптимистично. Словно какая-то болезнь. [П1] [ОБ2]
— Именно поэтому я считаю, что Веру нужно уничтожить. Одна ошибка. Одна неверная мысль, что разойдётся в умах людей… Например, что Земля полая внутри, или что Луна может упасть на землю. И миру придёт конец. Я удивляюсь, как в Чёрный месяц мы не сгинули, когда началась паника и появились миллионы абсурдных теорий о конце света.[П3] [ОБ4]
— Артефактор не отвлекайся. Ты хочешь сказать, что ИИ не имеют эмоций и воображения, потому искажение информации минимально?
Артефактор взглянул на меня с такой подозрительностью, словно я только что подтёрся его научной работой во время защиты диплома. Однако слова его меня удивили ещё больше: