Встреча

Мы не обладаем бессмертной душой, и никогда не будем жить другой жизнью… Люди же имеют душу, живущую вечно, даже после того как их тела обратятся в прах. Они летят вверх, по кристальному воздуху, пока не достигают сияющих звёзд.
«Чушь! – подумала Этти. – Если кто и не заслуживает другой жизни, так это миссис Дайер!»
– Возможно, Ханна узнает об этом сама.
– Но как? Начать с того, что Ханна плывёт третьим классом, и, даже услышь она что-нибудь, как бы мы доказали ей, что это правда?
– Мисс Генриетта, вы, как никто другой, должны знать, что пробраться из первого класса в третий и обратно – не проблема, если есть зубная щётка.
– Да, – девочка слегка наклонила голову. – Но как предоставить доказательства Ханне?
– Смотрите, все – по крайней мере все горничные и коридорные на этой стороне корабля – знают об интрижке между известным художником и богатой разведённой американкой.
– Но не Ханна.
– Потому что не видит, как он входит и выходит из её каюты. Не видит, как время от времени они обнимаются или даже как танцуют на балконе миссис Дайер.
– А вы видели, Гастон?
– Я – нет, горничные.
– Как горничные умудрились подсмотреть, что они танцуют?
– Стелла – горничная миссис Дайер, её камеристка. Она каждый вечер прибирается в хозяйской каюте. Мистер Уилер и миссис Дайер часто пьют бренди и курят на прогулочной палубе, прежде чем миссис Дайер удаляется. Иллюминаторы открывают Стелле обзор на эту палубу, когда они там находятся, и…
– И если бы я смогла устроить так, чтобы Ханна пришла в нужное время, она увидит всё, о чём вы рассказали?
– Вот именно! – кивнул Гастон.
«Но не будет ли это слишком жестоким?» – подумала Этти. Плавание подходило к концу. Осталось три, возможно, четыре дня, прежде чем они прибудут в Саутгемптон. Но она не могла вынести мысли о том, что Ханна достигнет другой стороны Атлантики в полном неведении о предательстве своего жениха. Она не могла вынести мысли о том, что подруга вступит в ложный брак, отказываясь ради него от части себя, от своей истинной сущности.
  
20. «Я готова умереть! Готова уплыть!»
 
– Послушай меня, Люси!
«Кто это шепчет мне?» Над её головой нависало лицо.
– Слушай внимательно, – Натаниэль Лоуренс стянул марлевую повязку, которую носил последние два дня как прикрытие своего плана. Он сказал констеблю, что Люси страдает от инфекционного заболевания, и даже посоветовал соблюдать дистанцию и надевать маску, приближаясь к камере менее чем на десять футов.
– Кто вы? – она моргнула. Девушка чувствовала, как будто очнулась от долгого, глубокого сна, но в то же время сознавала, что этот человек всё время находился рядом.
– Я – твой дядя, а ещё врач. Но они этого не знают, – объяснил он, кивая в сторону коридора. Он должен был говорить очень быстро, потому что констебль мог вернуться в любой момент.
– Мой дядя? – ошеломлённо переспросила Люси. «У меня есть дядя?» Она попыталась присесть, чтобы лучше рассмотреть лицо мужчины, но обнаружила, что не хватает сил. Он сын моря? Брат матери или… Он правда не выглядел, как сын моря, но и Стэнниш Уитман Уилер тоже не выглядел. Как давно он отказался от моря?
Натаниэль взял Люси за руку и сжал её:
– Я брат твоего отца. Мэй, твоя сестра, ждёт тебя снаружи, и я собираюсь вытащить тебя отсюда. Но ты должна быть храброй. Нам предстоит притвориться, что ты умерла.
– Умерла? – повторила Люси, в голове клубились путаные мысли. Возможно, она уже умерла. Возможно, это происходит всегда, когда кто-то умирает: воссоединение с семьёй, но тогда не должно быть никакой Мэй. Никакой Ханны, ведь они живы. Она покинула бы их.
– Мы просто притворимся, но у нас не так-то много времени. Констеблю придётся уйти, чтобы привести коронера. В этот момент я должен буду тебя отсюда вытащить. Мэй и Фин ждут у реки.
– Фин! – вдруг встревожилась она.
– Да. Кажется, твой кавалер не спал с тех пор, как тебя арестовали. Он испытает огромное облегчение.
 
– Он отправится со мной и Мэй?
– Нет, не теперь: сейчас тебе придётся уплыть. Сперва это будет нелегко, потому что ты долгое время находилась вдали от моря. Но Мэй тебе поможет.
– Я действительно поплыву? – в её голосе послышалось волнение, тронувшее Натаниэля до глубины души.
– Да, вы поплывете через море к родным берегам, к своей земле. И встретитесь там с Авалонией, сестрой своей матери.
Люси закрыла глаза и глубоко вздохнула:
– Я готова.
– Хорошо. Сейчас я прикрою тебе рот маской, а потом заверну тебя в саван.
«Игра начинается, – подумал он. – На кону – жизнь».
– Констебль! Констебль! – закричал он, натягивая маску.
– Да, сэр? Что такое?
– Боюсь, она умерла. – Он вынул карманные часы и посмотрел на них. – Ровно минуту назад. Теперь вы должны привести коронера и принять все меры предосторожности при выносе тела. Коронер должен одеться, как я. Любому, кто будет касаться тела, следует надеть маску. После перевозки тела, все каталки необходимо обработать.
– Обработать?
– Да, дезинфицирующим раствором. Это стандартная процедура для инфекционных заболеваний. Он поймёт, что я имею в виду.
– Это займёт некоторое время.
– Ничего.
– С вами будет всё в порядке, доктор Лоуренс? Я хочу сказать, вы ведь несколько дней её лечили.
– Я принял несколько таблеток хинина. Тех же, что я предложил вам, когда только заподозрил болезнь. Уверен, вы тоже будете в порядке. Разумеется, эта камера должна быть так же полностью продезинфицирована после выноса тела.
«Тело», – подумала Люси. Как странно это звучит, как причудливо. Как будто она разделилась надвое. Но одновременно она, наконец-то, чувствовала себя цельной от захватывавшего её дикого восторга.
Натаниелю Лоуренсу потребовалось меньше минуты, чтобы завернуть девушку в саван. Констебль оставил дверь камеры открытой, не считая необходимым запирать мёртвую арестантку. Лоуренс тщательно изучил план этой части тюрьмы – женской секции – ещё в свой первый приход. Люси оказалась единственной заключённой. Неподалёку был чёрный ход, через который доставляли всё необходимое. Он давал кратчайший и наименее приметный маршрут к верфи на реке Джордж. Стояла суббота, и никаких рабочих не ожидалось.
Люси почувствовала, как дядя поднял её. Для старика он двигался довольно быстро, а он действительно казался старым – по крайней мере, за шестьдесят. Что если они попадутся? Сможет ли он победить в схватке с констеблем? Какие только мысли ни кружились в её голове. Дядя сказал, что её ждёт Мэй, а ещё Фин! Милый Фин… Но как же Ханна? Девушка услышала скрип двери, а потом почувствовала дуновение холодного воздуха. Лоуренс знал, что воздух покажется ей холодней, чем вода – такова была странная физиология морских существ. Мэй ждала точно там, где и должна была. Они сбросили саван. Солнце только вставало, окрашивая воду на востоке в нежно-розовый цвет – они поплывут в обрамлении утренней зари.
– О, Люси! – Мэй обняла сестру, поразившись, как та исхудала. Финеас зашёл в воду, чтобы помочь поддержать Люси, Хью стоял рядом с Мэй.
– С ней всё будет хорошо, Мэй, – заверил доктор. – Просто придерживай её по началу. Она обретёт силы, как только восстановится солевой баланс в крови. Чем дольше вы будете плыть по реке, тем сильнее она будет становиться. До моря менее полумили. – Он глубоко вздохнул. – А теперь – марш отсюда.
Люси повернулась к Фину, обвившему руками её талию и смотрящему на неё изумлённо и недоверчиво.
– Ты жива, – выдохнул он, улыбаясь сквозь слёзы. – Ты будешь жить, и никакой океан нас не разделит, я обещаю. Я найду тебя.
Хью прошептал Мэй на ухо:
– Звёзды выведут меня, Мэй. Они будут моим окном в твой новый день, и я приду.
Люси и поддерживающая её Мэй вступили в солоноватые воды реки. Мэй понимала, что сестра ужасно слаба: обвив руку вокруг груди Люси, она потащила её за собой. Не прошло и секунды, как ноги Мэй слились в великолепный хвост, но она по-прежнему чувствовала, что Люси пытается плыть, слабо отталкиваясь от воды ногами. Река углубилась и стала чуть более солёной. Мэй видела, как ноги Люси силятся соединиться. Но это требовало времени. Вдруг сёстры почувствовали змейку прилива, утягивающего их в залив. Морская вода окутала их, и Мэй почувствовала новый завиток течения, остающийся за нею – за ними! Этот завиток мог возникнуть только от одного: ноги Люси наконец-то слились, и плавники хвоста заработали в полную силу, подстраиваясь под её собственный ритм. Мэй ощутила силу Люси, рассекающей воду с радостным воплем: