Черные сказки железного века

Личный самолет Михаэля.
Нескончаемая четырехмесячная истерика кого угодно могла бы вывести из себя. Шумахер не дрогнул. Совершенно бессовестным образом его лишили нескольких побед? Что ж, он и сам готов играть по таким правилам...
До финиша последнего этапа чемпионата оставалось еще целых сорок пять кругов. Михаэль лидировал, но по пятам мчался Хилл, и пропускать его нельзя ни в коем случае: разделяло соперников в личном зачете единственное очко — кто кого опередит на улицах Аделаиды, тот и станет чемпионом мира.
Буквально накануне, прекрасно зная о психологической неустойчивости противника, Шумахер дал довольно пространное интервью, напоследок заметив: «Не уверен, что Деймон представляет себе, что такое настоящее напряжение. В картинге и различных формулах, в которых я участвовал, я постоянно боролся за победу, поэтому хорошо знаю, что обычно сохраняю спокойствие в критических ситуациях. Интересно посмотреть, на что способен Деймон». А потом прибавил, совсем уже в иезуитском тоне, чтобы окончательно вывести соперника из себя: «Я-то молодой, если даже и проиграю нынешний чемпионат, мир не перевернется — могу пытаться еще и еще. А вот у Хилла в этом сезоне, учитывая все минувшие трагедии, скандалы, дисквалификации, появился уникальный шанс. Больше такого не будет».
И тут он ошибся сам. В пятом повороте тридцать шестого круга «Бенеттон», подпрыгнув на бордюрном камне, не удержался на трассе, боком вылетел на траву, ударился правыми колесами о бетонные блоки и снова выскочил на асфальт перед очередным поворотом — правым, девяностоградусным. В это время сзади появился Хилл. Он не ожидал, что соперник так близко, решил, что у Шумахера проблемы, и нырнул внутрь поворота. И Михаэль, воспользовавшись предоставившейся возможностью, мгновенно захлопнул капкан, повернув руль вправо. Именно так когда-то — а на самом деле всего лишь полтора года назад, на южно-африканской трассе — учил его великий Сенна. Михаэль блестяще усвоил урок: ведь в любом случае прав всегда тот, кто первым входит в поворот. Машины столкнулись, и обе получили серьезные повреждения, так что гонку продолжать не могли. Шумахер стал чемпионом мира.
Магомет идет к горе
Есть и еще одно важное обстоятельство, которое нельзя не отметить. Во время не прекращавшейся четыре месяца настоящей травли Шумахер позволял себе порой словесные выпады против Хилла. Но ни разу, ни единого разочка не произнес и слова критики в адрес боссов «Формулы-1». Он прекрасно понимал, что обвинения против него абсурдны, а дисквалификации противоречат здравому смыслу. Но стоически молчал. И режиссеры большого цирка по достоинству оценили лояльность молодого чемпиона. Он как бы прошел проверку — отныне Шумахеру будет позволено многое, и никогда больше не повторится ситуация лета и осени девяносто четвертого года.
За рулем «Ламборгини».
В следующем сезоне Михаэль отстоял свой чемпионский титул, причем сделал это внешне легко и непринужденно. Мелкие скандалы — в Бразилии Шумахера обвиняли в том, что он подозрительно быстро, всего за два дня, сбросил аж пять с половиной килограммов веса (тогда это было важно, ведь машину взвешивали вместе с гонщиком), потом говорили о «неправильном» бензине — и происшествия, вроде того, что случилось опять же в Бразилии, где Михаэль едва не утонул, отправившись понырять с аквалангом, — никак не отразились на главном: Шумахер был лучшим пилотом чемпионата мира, его «Бенеттон», получив мощнейший мотор «Рено» вместо относительно слабого «Форда», стал безусловно лучшей машиной.
 
Причем даже для самого Михаэля его второй чемпионский титул оказался событием далеко не таким важным, каким мог бы быть. Во-первых, потому что в июле его пригласили в Маранелло и сам Джованни Аньелли, глава ФИАТа, предложил ему двадцать пять миллионов долларов в год, если немец согласится выступать за «Феррари». А во-вторых, в августе они с Коринной, наконец, поженились.
По сравнению с этим все остальное отошло для него на второй план. Михаэлю нравились автогонки, он умел настраивать сверхбыстрые и сверхмощные машины и вести их по трассе быстрее, чем кто бы то ни было. Но по-настоящему он любил на земле одного человека — Коринну Бетч, теперь фрау Шумахер. Если бы любимая сказала — брось «Формулу-1», он ушел бы, даже не раздумывая. И был бы счастлив. Но вы видели когда-нибудь женщину, которая бы отказалась от двадцати пяти миллионов в год? Вот почему на первую встречу с руководством «Феррари» в ноябре девяносто пятого они отправились вместе — на самолете, который Михаэль купил незадолго до этого. Он давно мечтал о такой игрушке, и теперь мог себе позволить выложить без малого два миллиона. Но одна характерная особенность — за штурвал двухмоторной реактивной машины сам не садился. Зачем, если на то есть специалисты? Шумахеры наняли профессионального пилота, американца. И купили большой дом на берегу Женевского озера. Чтобы жить в Монако (и не платить при этом налогов — это важно), необходимо было проводить там большую часть года. У Михаэля так не получалось — из-за постоянных разъездов. Так что после неприятной беседы с налоговым инспектором Шумахеры решили перебраться в Швейцарию.
Пилотам «Феррари» не удавалось выиграть чемпионат мира вот уже шестнадцать лет. Специфическая обстановка в команде, постоянные интриги, напряженная атмосфера вокруг «Скудерии» — все это не позврляло справиться с задачей даже таким талантам, как Жиль Вильнев и Ален Прост. Ни Найджел Манселл, ни Герхард Бергер, ни Жан Алези не могли заставить этот коллектив работать как следует, сплотить горячих итальянских парней во имя великой цели. Каждый из гонщиков оставался всего лишь наемным водителем и не имел в Маранелло права решающего голоса. Поначалу казалось, что та же участь ждет Шумахера. Несмотря на все его мастерство, в девяносто шестом немец закончил чемпионат лишь на третьем месте, выиграв три этапа и уступив целую бездну очков все тому же Хиллу. Но этот парень пришел в Маранелло не для того, чтобы за пару лет подзаработать огромные деньги и уйти: перед ним стояла задача, необходимо было ее решить, и он сумел совершить невозможное.
2003-й стал годом очередного триумфа: пять побед и шестой чемпионский титул.
С самого начала Михаэль прекрасно понимал, что никакой, самый гениальный пилот не сможет побеждать без талантливой машины. Создают же такие автомобили гениальные конструкторы. В «Феррари» работал как раз такой — англичанин Джон Барнард, придумавший чемпионские «Мак-Ларены» в начале восьмидесятых. Вот почему особый пункт в контракте Шумахера предусматривал: если уйдет Барнард, уйдет и Михаэль. Однако очень скоро выяснилось, что талантливый инженер вовсе не горит желанием «работать на Шумахера», как он это назвал. В шестнадцати гонках сезона Михаэль не смог закончить шесть — отказывали мотор и трансмиссия, гидравлика и электроника, клинили подшипники, ломалось оперение... Машине очень не хватало надежности, а Барнард так не любил ездить на этапы чемпионата, предпочитая тишину своего КБ в Англии. Может быть, десять-пятнадцать лет назад можно было вести дела в подобном расслабленно-патриархальном стиле, но рассчитывать на успех в современной «Формуле-1» не приходилось. Как только Михаэль это понял, он приложил все усилия, чтобы переманить из «Бенеттона» Брона и Бёрна — в их способности двукратный чемпион мира верил безоговорочно. А Барнарду указали на дверь: вот вам первое доказательство того авторитета, которым теперь пользовался в Маранелло этот гонщик.
И дело мало-помалу пошло. Девяносто седьмой год — пять побед на этапах, вице-чемпионское звание. Девяносто восьмой — шесть выигранных Гран-при и снова второе место. В девяносто девятом казалось, что он своего не упустит. В начале июня после пяти проведенных этапов Шумахер лидировал в чемпионате. Но в июле на первом же круге Большого приза Великобритании в Сильверстоуне у «Феррари» отказали тормоза, и красный автомобиль на скорости за сотню врезался в стену из отработанных покрышек. «Привет, Сид! Никак не могу вытащить ногу, — так Михаэль приветствовал главврача «Формулы-1» Сида Уоткинса, подоспевшего к месту аварии через полторы минуты. — При первой возможности, пожалуйста, позвони Коринне и скажи, что со мной все в порядке».