Черные сказки железного века

Решил за него король Египта Фарук. В начале 1947 года Его Величество разослал приглашения лучшим пилотам Европы принять участие в серии из трех гонок в Каире и Александрии. Все должны были стартовать на одинаковых машинах марки «Чизиталия». Очень любопытный был автомобиль. Получил приглашение и Аскари. Альберто хорошо помнил, как на лбу Миетты пролегла та самая капризная складочка: «Не езди, дорогой. Зачем тебе это нужно?» Но Альберто уже решил. И беззаботно пропел кусочек из Фальстафа: «О жалкий раб, неужто сменишь ты свой меч на вертел, шлем на кружку пива?»
Замечательная была гонка — в финале он тринадцать секунд проиграл победителю, Кортезе. Альберто отлично помнил тот день, помнил, как был доволен, несмотря на проигрыш — я могу, я ничего не забыл! Всё решилось за несколько дней. Виллорези, ставший к тому времени для Аскари не только другом и учителем, но и почти старшим братом, уговаривал купить «Мазерати» и выступать за «Амброзиану». Правда, модель 4CLT стоила пять миллионов лир, у Альберто же было только три. Но часть денег одолжил Виллорези, оставшиеся уговорились выплачивать из призовых.
Конечно, этот «Мазерати» был не подарок — и ломался часто, и 260-ти его силенок явно не хватало, чтобы спорить с пилотами «Альфа-Ромео». Так что два сезона Альберто в основном глотал пыль позади пилотов команды, за которую когда-то выступал отец. Ему, уже тридцатилетнему, далеко не мальчишке, было немного обидно — пилоту с фамилией Аскари отказывают, а за руль «Альфетты» сажают механика Санези. Не помогли даже хлопоты друзей — сам граф Лурани, известный в Италии и Европе журналист и гонщик-любитель, ездил в Портелло к руководству «Альфа-Ромео», но безрезультатно. Сыну человека, пять сезонов выступавшего в заводской команде и принесшего миланской фирме золото мирового чемпионата 1925 года, отказали.
Правда, однажды, в июле сорок восьмого, ему все же предоставили шанс. Во время тренировок в Берне перевернулся и погиб Акиле Варци, и через две недели Аскари получил его «Альфа-Ромео-158» на Гран-при Франции. В предварительных заездах он на целых шесть с половиной секунд опередил Санези, но первому номеру своей команды, Жану-Пьеру Вимилю, проиграл еще больше. И в самой гонке все время шел вторым. Именно тогда, пожалуй, он впервые испытал это неприятное чувство, которое до сих пор не мог сам себе объяснить. Нет, он вовсе не складывал оружие, не отказывался от борьбы. Нисколько не робел перед Вимилем, как и любым другим на его месте — хорош француз, что правда, то правда; но не Аскари же тушеваться перед кем бы то ни было! Только внезапно пропали обычная уверенность и легкость, движения стали чуть-чуть медленнее. И будто кто-то раздраженно тянул у самого уха: «Ну вот, я так и знал, так и знал. Ты просто не умеешь водить машину...»
Он так далеко отстал, что Жан-Пьер успел заехал в боксы, чтобы залить воды в пробитый камнем радиатор, и все равно выиграл. А Альберто перед самым финишем приказали пропустить вперед еще и Санези. Так он упустил свой первый шанс.
Его «Лянчу» в Монце хорошо знали, и служитель с приветливой улыбкой уже открывал большие решетчатые ворота.
— С добрым утром, синьор Альберто!
Аскари помахал в ответ рукой. Он знал, что болельщики за глаза называли его «Чиччо» — «Толстячок». И не обижался: это было ласковое, уважительное прозвище. К тому же Альберто как никто другой знал, что за его отнюдь не атлетической фигурой скрывалась недюжинная физическая сила. Ведь он одним из первых понял, как важно пилоту поддерживать хорошую форму. И потому, когда после финиша гонок в Аргентине или Бразилии многие его соперники едва держались на ногах от страшной жары, Аскари выскакивал из машины свежий, как огурчик.
Да что далеко ходить — три дня назад, когда после той дурацкой аварии в Монте-Карло его навестил в больнице Морис Тринтиньян, Альберто заметил, как уважительно француз поглядывал на его бицепсы: «Да ты настоящий силач, Чиччо! И какому идиоту пришло в голову так тебя назвать?»
— Иди сюда, я тебя поздравлю, гнусная ты личность! — отозвался Аскари и, отложив радиоприемник, обнял вчерашнего соперника, которому сам подарил Большой приз Монако.
 
Свою первую победу он помнил очень хорошо, как ни старался забыть об этом дне. Тогда, 28 сентября 1947 года, он лидировал в гонке спортивных автомобилей на Гран-при Модены за рулем «Мазерати-A6GCS», когда «Деляж» Джованни Бракко врезался в толпу зрителей и гонку остановили черным флагом. Потом была еще сломанная в трех местах ключица в Бразилии, когда ненормальные зрители выбегали на трассу прямо перед носом его «Мазерати», только чтобы помешать догнать местного любимчика Фанхио. И жуткие три четверти часа, которые он прятался в легковой машине от разъяренных фанатов в Аргентине, когда в конце января сорок девятого все же обогнал этого самого Фанхио в Парке Палермо.
Альберто Аскари принес команде «Феррари» первую большую победу в международных гонках: 7 июля 1949 года он выиграл Гран-при Швейцарии за рулем модели 125.
Впрочем, вскоре у него не осталось времени, чтобы вспоминать о неприятностях. 27 мая 1949 года — поди ж ты, ровно шесть лет назад! — Альберто стал заводским пилотом «Феррари».
Сегодня Аскари вспоминал тот день с улыбкой — прижимистый старик Энцо впервые подписал такой разорительный для себя контракт. Альберто, за которого хлопотали менеджер «Феррари» Федерико Джиберти и Виллорези, выбили зарплату в сто тысяч лир в месяц, половину стартовых и премиальных и обязательное участие во всех Гран-при и других гонках, где официально стартует команда. Спасибо, помог их общий с Луиджи друг, инженер и журналист Коррадо Филиппини, который и вел переговоры. Самим бы им ни в жизнь не удалось уломать старика. Ведь до сих пор Коммендаторе Феррари платил своим пилотам лишь часть премиальных, а кто будет выходить на старт, решал по собственному усмотрению порой накануне гонки.
Но думается, Феррари не пожалел о потраченных деньгах: ведь меньше чем за год сын его старого друга Антонио выиграл пять гонок — Большие призы Швейцарии и Европы, и Трофей английской газеты «Дейли Экспресс» в сорок девятом, кубки генерала Перона и Генерала Сан-Мартина в зимней аргентинской Темпораде пятидесятого. По результатам сезона Альберто стал чемпионом Италии.
«Однажды я не вернусь ...»
Выпив чашечку чая и дождавшись, пока над автодромом, наконец, стихнет рев гоночного мотора, Аскари направился к боксам «Феррари». Кастелотти, граф Джованни Лурано, знакомые механики — он словно вернулся домой, где не был почти два года.
Его пять сезонов в «Феррари» четко разделились на три части. В сорок девятом, в отсутствие самой сильной тогда заводской команды «Альфа-Ромео», он хоть и выиграл национальное первенство, но понимал, что успех этот — не более чем аванс, который предстоит отрабатывать. Как только через год начался первый чемпионат мира «Формулы-1», выяснилось: «Альфа-Ромео» наголову превосходит «Феррари» в скорости. На первый этап в Англию Коммендаторе вообще команду не пустил — испугался позора! На втором, в Монако Аскари хоть и финишировал вторым, но отстал от «Альфа-Ромео» Фанхио на целый крут. «Посмотрите, синьор Феррари, на мою правую руку, — сказал тогда Альберто после финиша своему шефу. — Я не смог подписать ни одного автографа: сплошные мозоли. Четырехступенчатая коробка передач никуда не годится...»
Но дело было, разумеется, не в коробке — и Альберто, и сам Коммендаторе это хорошо знали. Просто двигатель «Феррари-125» выдавал 280 лошадиных сил. А «Альфетта-158» была на 70—90 сил мощнее. С таким гандикапом рассчитывать было не на что.
И только когда в сентябре появилась модель 375, дело сдвинулось с мертвой точки. В сезоне-51 Альберто выиграл два этапа — Гран-при Германии и Италии, дважды был вторым и завоевал звание вице-чемпиона мира. Именно в эти два сезона Альберто стал гонщиком экстра-класса — он знал это лучше, чем кто-либо. Отчаянная борьба с заведомо более сильным противником — день за днем, неделя за неделей, гонка за гонкой — закаляли его. Внимательно слушая инженеров, Альберто становился все более вдумчивым, технически грамотным пилотом. До сих пор Аскари относился к гонкам все-таки не до конца серьезно, было в нем что-то от Аскари-старшего, который выходил на старт в свободное от основного занятия время. А основным занятием отца была коммерция. Альберто, правда, и семейному бизнесу не отдавал всего себя. Сейчас, разговаривая с друзьями в боксах «Феррари» в Монце под палящими лучами майского полуденного солнца, он спрашивал себя с некоторым удивлением: «А что же я все-таки любил больше всего на свете? Миетту? Гонки? Семью? Детишек?»