Черные сказки железного века
В апреле пятьдесят шестого Вилли одержал первую победу. В ралли «12 часов Юи» на своем тщедушном «Пежо» 28-летний любитель опередил признанных фаворитов на гораздо более мощных и быстрых «Порше», «Триумфах» и «Мерседесах». И через месяц Кернет предложил другу взять в аренду на несколько гонок «Мерседес-Бенц-300SL» одного знакомого владельца большой транспортной конторы. Этот красавец, в 215 лошадиных сил мощностью, был тогда лучшим автомобилем для ралли. Да и вообще лучшей в мире спортивной машиной — Вилли был в этом абсолютно уверен! И трижды бесславно проиграл — сначала практически дома, на кольце Шимэ, потом во Франции — в ралли «Эльзас-Лотарингия» и «Альпийском ралли».
В августе, на тренировке перед кольцевой гонкой на «Нюрбургринге» у него опускались руки — ничего не получалось, он никак не мог запомнить нужную траекторию, неверно заходил в повороты, тормозил то слишком рано, то слишком поздно. В полном отчаянии Вилли подошел к маститому Жану Бера. «Если он не станет меня слушать, я брошу гонки», — решил Мэрес. Тридцатилетний француз, за плечами которого были пять сезонов в чемпионате мира «Формулы-1», внимательно выслушал растерянного новичка и ободряюще улыбнулся: «Давайте, я вам покажу, как нужно ездить по "Северной петле"». И прошел с Вилли все 174 поворота «Нюрбургринга», подробно объясняя, что и как нужно делать.
В гонке Мэрес финишировал третьим, и знаменитый немецкий ас Карл Клинг посоветовал землякам-журналистам: обратите внимание на этого бельгийца, он может многого добиться. Ровно через три недели экипаж Мэрес/Дессе на 300SL выиграл «Марафон де ля Рут». И к неописуемому своему восторгу Вилли получил поздравительную телеграмму из Штуттгарта от самого патриарха «мерседесовской» гоночной команды Альфреда Нойбауэра.
Отныне его путь должен был идти только вперед и вверх. В 1957 году Мэресу предложили место в «Национальной бельгийской команде». О таком царском подарке мечтали тогда десятки его земляков. Ведь благодаря помощи Бельгийского королевского автоклуба и серьезной поддержке одной шинной и одной нефтяной компании «желтые», как называли национальную «конюшню» за яркий цвет ее автомобилей, могли предоставить своим пилотам лучшую технику того времени. Для начинающих здесь были «Порше-Спидстер», а в распоряжение мастеров поступили «Ягуар-D», который дважды подряд выигрывал «24 часа Ле-Мана», и новейшая «Феррари-500-Теста-Росса» — ее только что привез в Бельгию экспортер итальянской фирмы Жак Суотерс.
Тут, правда, случился конфуз. Трижды — в Ле-Мане, Сильверстоуне и Шимэ — Вилли попадал в аварии, вдребезги разбивая желтые «Феррари» «Экюри Насьональ Бельжик». В «Марафоне де ля Рут» расколотил к тому же собственный «Мерседес-Бенц», а в Юи — еще и взятый взаймы 300SL. Особенно неприятной была эта авария — ночью, на крутом спуске Пудрерье де Клермон Вилли не удержал машину (а ведь его предупреждали, что этот участок очень хитрый, здесь ни в коем случае нельзя рисковать), и «Мерседес», перевернувшись в воздухе, свалился в глубокую канаву. Хорошо хоть, встал на колеса. «Тебе очень повезло, парень, — похлопал по плечу совершенно невредимого пилота его механик Клод Колиньон, на глазах которого все и произошло. — Надеюсь, этот урок ты выучил».
На улицах бельгийской столицы 1 апреля 1962 года не было равных Мэресу и его «Феррари-156». Правда, эта гонка не входила в зачет чемпионата мира.
За год с небольшим Вилли стартовал за «Национальную бельгийскую» девять раз и, увы, только дважды добрался до финиша — четвертым в Эйнтри и седьмым в Гудвуде, там же, в Англии. В конце концов один из руководителей «Национальной бельгийской» Пьер Стасс испугался, что он разобьет им все машины, и указал Вилли на дверь: «Шесть аварий в семи гонках, Вилли! И четырежды ты сам был виноват. Мы не можем себе позволить выбрасывать столько денег на ремонт». Как он тогда возмущался! Если бы они хоть что-то понимали в водительском искусстве, если бы видели, как происходили все эти аварии, то мигом бы сообразили, что его, Мэреса, вины ни в одной из них не было. Несчастливое стечение обстоятельств! Да и кто, скажите, обходился без аварий — Нуволари, Караччиола, Аскари? Нет, чтобы стать настоящим чемпионом, не один раз нужно кюветы пропахать на брюхе!
Вилли непоколебимо верил в свою звезду. И, слава Богу, в Бельгии оказалось достаточно умных и проницательных людей. Суотерс, который в 1955-м был одним из основателей «Национальной гоночной», а теперь, не согласившись со Стассом, открывший собственный «Гараж Франкоршам», и Жан Блатон, миллионер из Брюсселя, выступавший в автогонках под псевдонимом «Бёрлис», помогли Мэресу купить «Ферpapи-250GT». Что это была за машина! Двенадцать цилиндров, 280 «лошадей» — старик «Мерседес» не шел с ней ни в какое сравнение. Правда, находились маменькины сынки, говорившие, что ездить на «Берлинетте» по улицам — все равно, что охотиться на уток верхом на слоне. Но что они понимают!
В июле пятьдесят восьмого — две недели всего прошло, как его уволили из ENB, на пару с Блатоном (Жан тогда записался под псевдонимом Альдо — для разнообразия, наверно, такой уж это был человек, новый друг Вилли) — Мэрес закончил вторым гонку «12 часов Реймса». И выиграл бы, побив шесть других «Феррари», в том числе и заводской экипаж, но за семь минут до финиша лопнула задняя ось.
Еще через три недели Вилли опять второй — на этот раз в Кубке Оверни на новой французской трассе в Клермон-Ферране. И на четырнадцатое сентября записался на старт автомобильной «Тур де Франс». А накануне получил телеграмму от доктора Мизона — от рака умерла старшая сестра Жаклин.
Дождь, слава Богу, прекратился. Булыжная мостовая тускло поблескивала в свете желтых подслеповатых фонарей. Но боль не уходила. Вилли подошел к камину, на котором стояли фотографии: вот Жаклин с маленьким Эдуардом, вот они втроем — Кристина совсем крошка, в матросском костюмчике, Жаклин в новом платье, которое отец привез ей из Намюра... С тех пор все и пошло наперекосяк. Правда, он не сразу это понял — только сейчас, только сегодня: все пошло наперекосяк 13 сентября 1958 года. Словно потерялась куда-то целая половина Вилли Мэреса — самая мягкая его половина. Осталась только жесткая, грубая. В тридцать лет он начал совсем другую жизнь — профессионального автогонщика. Надо еще выпить пива.
С похорон Вилли вернулся к самому старту. Но гонка продолжалась недолго: на спуске в Ля Тюрби он зевнул поворот, и желтый «Феррари» под номером 168 вылетел с дороги. Только тогда, кстати, в особом блокноте мессира Стасса (до сих пор Вилли, несмотря ни на что, еще числился членом «Национальной бельгийской») появилась такая запись: «Как говорят итальянцы, тот, кто тихий, тот — здоровый. Мэрес этого не понимает. Он думает, что можно быть быстрым и одновременно водить безопасно. С самой первой своей гонки Вилли показывает, что может быть необыкновенно быстрым, но не всегда справляется со своим горячим темпераментом. Когда это случится, Мэрес станет великим бельгийским пилотом».
Следующий сезон был каким-то странным. Зимой Вилли катался на лыжах в Швейцарии и, казалось, не помышлял об автогонках. В феврале все же вышел на старт ралли — без всякой надежды на успех, впрочем, ведь его обычный «Пежо-403» не мог составить никакой конкуренции лидерам — и все же финишировал третьим в «Ралли Северных дорог». Потом два месяца работал на лесопилке у отца. И дальше дела шли ни шатко ни валко — сошел в «1000 километров Нюрбурга» и ралли «Лион—Шарбонье», занял третье место в Гран-при Лотереи в Монце и гонке Льеж—Рим—Льеж на слабеньком «Рено-Дофин». А в конце сентября Марсель Кернет подготовил желтый «Феррари» Вилли для «Тур де Франс».
Призеры Большого приза Брюсселя 1962 года: Иннес Айрленд, Вилли Мэрес и Йоаким Бонье.
