Миллиардер и я. Развод и девичья фамилия (СИ)

После начался очень нелёгкий месяц для нас обоих. Договорившись не переписываться и не перезваниваться, чтобы правдивость разрыва ни у кого не вызывала сомнений, мы с Константинидисом держали связь через Алекса. Но, конечно, супруг не мог передать через него все детали. И теперь, потягивая кофе в номере краснодарского отеля, я с любопытством слушала, что творилось на Санторини после его возвращения на остров. А творилось… много чего. Приземлившись, Константинидис первым делом растрезвонил всем желающим, включая собственных предков, что его брак потерпел сокрушительный крах, и он спешит развестись с девицей, заставившей его потерять веру как в брак в частности, так и в любовь в целом. Разумеется, никакого реального развода не последовало, но об этом никто не знал. А после осталось лишь ждать ответных шагов со стороны Эвелины и её «дядюшки», чтобы захлопнуть старательно расставленную для них ловушку. Долго ждать не пришлось. Мисс С-совершенство примчалась на Санторини вслед за неуловимым «возлюбленным» и со свойственной ей настойчивостью начала добиваться встречи с ним. Константинидис же, до поры не посвящая в свои планы отца, задействовал лучших юристов-экономистов, чтобы те изучили условия той самой супер-сделки и нашли подготовленную «дядюшкой» Эвелины «лазейку», способную лишить Константинидиса-страшего его компании. А как только «лазейка» и пути её нейтрализации были найдены, сделал вид, что готов выслушать бывшую невесту. Та, не помня себя от радости, заявилась к нему в плащике, под которым не было ничего, кроме нагромождений силикона, и постралась тут же восстановить пошатнувшееся взаимопонимание с «котиком» единственным известным ей способом. Но мой кремень-супруг заявил, что её прелести его больше не интересуют, и она вольна обнажать их перед кем вздумает. Он, со своей стороны, оставляет за собой право поступать, как вздумается ему. Если она согласна на подобный расклад, он готов дать ей то, чего она так жаждет — славное имя Константинидисов и положение его жены. А на растерянное шлёпанье губками-покрышками прелестницы объяснил, что разочаровался в любви и женщинах всерьёз и надолго, но, поскольку брак с «с-совершенством» так выгоден их семьям, он согласен его заключить — как обычную деловую сделку. «С-совершенство» было слишком ошарашено подобным предложением, чтобы дать ответ сразу. Но после закадровой промывки черепной коробки со стороны «дядюшки» ответила согласием на следующий же день. К большой радости Константинидиса-старшего, тут же простившего единственного сына, и сердобольного «дядюшки» невесты, молодые сочетались скромным гражданским браком в мэрии — без лоска, без помпы, без свадебного застолья. Константинидис отцепил от локтя лапку новобрачной и покинул мэрию, едва уполномоченный договорил фразу «Объявляю вас мужем и женой». Новоявленная кириа Константинидис, нарядившаяся в платье с поистине королевским шлейфом, попыталась броситься вдогонку за благоверным, но запуталась в шлейфе и очень неграциозно рухнула в слои атласа и шифона, из которых состояла юбка. Константинидис, как истинный мангас, даже не замедлил шаг, услышав её вопли, и на помощь рыдающему с-совершенству поспешил её вездесущий «дядюшка».
После свадьбы спецоперация перешла в «горячую фазу». Поселив «молодую» в родовом особняке, Константинидис уединился в своём доме, куда после свадьбы привозил меня, и затаился. На попытки контактов со стороны дражайшей супруги, своих и её родичей не реагировал. Занимался текущими делами, слушал русские песни, практиковался в языке и… ждал. Юристы-экономисты ждали вместе с ним, и — не напрасно. Когда вожделенная сделка была заключена, «дядюшка» провернул запланированный манёвр молниеносно, безжалостно, виртуозно и… провально, собственноручно предоставив моему терпеливому супругу все необходимые доказательства своего коварного мошенничества. Константинидис и сейчас довольно улыбался, пересказывая мне, как вместе с полицией заявился в особняк, где обиженное невниманием супруга «с-совершенство» попивало утренний кофей в обществе свёкров. Как полицейские выволокли её, визжащую и сопротивляющуюся, из-за стола, а Константинидисы-старшие, оторопев до состояния телепузиков, лишь смотрели на всё это действо округлившимися глазами. Подождав, пока вопли благоверной утихнут вдали, супруг короткими понятными фразами объяснил ситуацию, представив начавшему оживать Константинидису-старшему все необходимые доказательства измены партнёра. Сказать, что это привело семейного патриарха в шок, значит не сказать ничего. Он схватился за сердце, потом вцепился в сына, потом в сидевшую рядом супругу, снова за сердце и так по кругу несколько раз. Но мой благоверный, полностью сохраняя холодную голову, заявил, что провернул всё это бескорыстно, от наследства в виде компании отказывается, при этом сохраняет за собой право прожить собственную жизнь по своему усмотрению. Это усмотрение включает в себя и самостоятельный выбор жены. Собственно, она у него уже есть, и расставаться он с ней не собирается ни за какие миллиарды. И вообще, без неё вся операция по выявлению предательства и сохранению компании Константинидисов была бы невозможна…
  
— И что он на это сказал? — поинтересовалась я, когда благоверный замолчал.
— А что он мог сказать? — сизигос дёрнул плечами и полез ко мне за очередным поцелуем. — Что хочет с тобой познакомиться.
— Самое время! — чмокнув с готовностью приоткрывшиеся губы супруга, я сузила глаза. — Но сначала, как насчёт знакомства с Кубанью?
— Тут есть вараны, крокодилы, дикие слоны? — шутливо нахмурился Константинидис.
— Нет, только кубанцы. Но мы пострашнее всей хищной фауны планеты, если нас разозлить!
— В этом я уже убедился! — пылко заверил супруг. — Кстати, куда полетим на следующий медовый месяц? Можно я выберу?
— Думаешь, найдёшь уголок, где дикой фауны не будет вовсе? Что ж, попробуй!
— А перед этим пересмотрим фильмы Миядзаки, — мечтательно протянул Константинидис. — Вместе.
— Как тут устоять? — мурлыкнула я.
Супруг с обожанием провёл ладонью по моему лицу и хитро прищурился.
— Но прежде чем начнёшь знакомить меня с Кубанью… может, останемся здесь на несколько дней?
— В городе? — не поняла я.
— В номере, — ухмыльнулся он и, подхватив на руки, перекинул через плечо и поволок меня, хохочущую, в спальню.
  
Эпилог
 
— Теперь собираешься переехать во Французскую Полинезию, если со Шри-Ланкой не получилось? Или опять читаешь про индуизм, тантризм и прочий — изм вместо того, чтобы уделить внимание тоскующему по тебе мужу?
Оторвавшись от экрана ноутбука, я взяла протянутый мне бокал шампанского и съехидничала:
— И куда, интересно, «тоскующий муж» будет бросаться со своей плохой энергетикой, если его невнимательная жена заранее не узнает про все возможные риски?
— Какие риски могут быть на Бора-Бора? — хмыкнул Константинидис, присаживаясь рядом. — Варанов, диких слонов и уплетающих манго полосатых крыс там нет. Это — рай для молодожёнов — сама же слышала туроператора!
— Слышала, — кивнула я. — Про «мандариновые закаты», «сюрреалистические оттенки синего» и «ожерелья из островков-моту[1]». Тему фауны она очень ловко обошла, если ты не заметил.
— Ничего подобного! Она сказала, и я цитирую: «Ни одно опасное животное или насекомое не испортит вам медовый месяц»!
— Смотря что и для кого считать опасным.
— И что же ты считаешь опасным для меня? — облокотившись о стол, Константинидис приблизил своё лицо к моему так, что наши губы почти соприкасались.
Улыбнувшись, я тоже приподнялась на локтях и, легко скользнув губами по губам супруга, проронила:
— Кормление акул считается на острове одним из самых популярных развлечений с участием туристов. Но нигде не уточняется, какая роль при этом отводится туристам.
Константинидис хрюкнул от смеха, но я снова тронула его губы своими и продолжила:
— А кроме акул, есть ещё скаты…
Супруг, разгадав мою игру, сам прильнул к моим губам поцелуем.