Бог Войны (ЛП)

— Ну, я и не притворяюсь, что это не так. Я также попросила папу разрешить мне выйти замуж за Реми, если они сегодня победят.
— И Реми после этого все еще жив? — спросила я.
Она отстраняется от меня.
— Да, и что? Хотя я почти уверена, что папа проиграл специально. Значит ли это, что Илай нравится ему больше, чем мой Реми?
Я невольно смеюсь. Она звучит такой уязвленной и оскорбленной этой перспективой.
— Он — самый зеленый флаг. Как он может не предпочесть его огромному красному флагу в виде твоего мужа?
— Эй! — я снова хватаю ее за ухо, и она дразняще пинает меня.
Но тут я замечаю, что Илай спускается с лошади, и теряю интерес к препирательствам с сестрой. Я отпихиваю ее, поправляю платье и сажусь, как подобает элегантной леди.
Он обнимает отца и кузенов, а затем идет в мою сторону, снимая шлем.
Такое простое действие не должно выглядеть так сексуально, но он обладает удивительным умением придавать всему аппетитный вид.
Его длинные ноги в мгновение ока преодолевают расстояние между нами, прежде чем он останавливается передо мной. Пот покрывает его шею и влажные темные локоны, и мне хочется зарыться в них пальцами.
Желательно, пока он трахает меня до беспамятства и заставляет забыть о реальности.
А сейчас невозможно сохранять невозмутимое выражение лица. Я гримасничаю, когда он встает передо мной, загораживая от солнца. Я замечаю, как Николай обнимает Брэна, а Лэндон идет к Мие, но они вскоре отходят на второй план, когда Илай вытирает мяч для поло о свою рубашку, а затем протягивает его мне.
— Игровой мяч. Для тебя.
— О, — тетя Эльза прикладывает руку к груди. — Мой сын может быть таким милым.
Он подмигивает ей, когда я принимаю мяч с глупой ухмылкой и осторожно засовываю его в клатч, прежде чем встать и коснуться губами его щеки.
— Спасибо.
— Тебе не кажется, что я заслуживаю большего, чем простой поцелуй в щеку, миссис Кинг?
— Позже. Наши родители здесь.
— И это проблема, потому что…? Ты ведь знаешь, что они тоже занимаются сексом?
— Илай!
— Возможно, тебе придется присесть, красавица. На самом деле Деда Мороза не существует.
Я ахаю.
— Как ты смеешь омрачать мои иллюзии?
Он улыбается, притягивая меня к себе за локоть и целуя в лоб.
У меня нет выбора, кроме как растаять, когда слезы наворачиваются на глаза. Почему он вдруг стал таким идеальным?
Было больно, когда он был холодным, бесчувственным монстром, но сейчас невозможно отрицать, как сильно я безвозвратно влюблена в этого мужчину.
Той любовью, которая на этот раз полностью сломает меня.
Я собиралась отомстить, но в итоге влюбилась еще сильнее. Что за беспорядок.
Я кладу руку ему на грудь и отстраняюсь, натягивая улыбку.
— Ты сыграл великолепно.
Он прищуривается, как будто понимает причину смены темы. Иногда он читает меня так хорошо, что это пугает, потому что теперь у него есть сила уничтожить меня, если он захочет.
Власть запереть меня в психушке и жениться на другой женщине, которая сможет родить ему детей. Может быть, на ком-то, происходящем из старых денег, вроде Джеммы.
От этой мысли желчь подступает к горлу.
— Но ты мог бы быть с папой и помягче.
— Он не стал бы больше меня уважать, если бы я был с ним помягче.
— Я все еще не уважаю тебя и никогда не буду уважать, сопляк, — папа оттаскивает меня от Илая и целует в макушку. — Ты собираешься разводиться с ним в ближайшее время, принцесса?
— Извини, что разочаровал тебя, — Илай притягивает меня обратно к себе. — Но мы будем счастливы в браке всю твою жизнь и после нее, дядя.
— Не называй меня так.
— Мой сын может называть тебя как ему заблагорассудится, — дядя Эйден встает рядом с Илаем и скрещивает руки на груди, в глазах отца и сына загорается озорной огонек. — Ой, только не говори мне, что ты расстроился, что проиграл мне? Снова.
— Я похороню тебя и твоего сына на глубине шести футов прямо здесь и сейчас.
— Папа, — шепчу я.
— Хотел бы я посмотреть на это, — говорит дядя Эйден.
— Папа, — говорит Илай с ноткой упрека. — Полегче с дядей Коулом. Он напрасно потратил столько сил, чтобы вбить клин между мной и моей женой. Конечно, мы можем проявить немного великодушия.
 
— Совершенно верно, сынок. Он может быть раздражительным, когда ведет себя мелочно.
— Точно.
— Илай! — я пихаю его локтем и пытаюсь подойти к папе, но он крепко сжимает мою талию, заставляя оставаться на месте.
— Я здесь, чтобы остаться, дядя. Так что либо ты принимаешь это и прекрасных внуков, которых мы тебе подарим, либо загоняешь себя в раннюю могилу из-за проблем с сердцем.
— Внуков, Коул, — дядя Эйден по-волчьи ухмыляется. — К твоему сведению, это будут наши общие внуки.
— Их будет много, — говорит Илай, поглаживая меня по талии. — Моя Ава хочет как минимум троих.
— Этот мелкий… — папа набрасывается на Илая, или мне кажется, что набрасывается, потому что я отключаюсь.
Мир превращается в гудящий хаос. Мое сердце бешено колотится, а воздух не поступает в легкие.
Нежное прикосновение пальца к моему горлу возвращает меня в настоящее. Илай, дядя Эйден и папа пристально смотрят на меня.
— Ты в порядке? — спрашивает мой муж, нахмурив брови.
Я растягиваю свои дрожащие губы в улыбке.
— Да. Хотя мне не помешало бы присесть.
Он подводит меня к скамейке и опускается передо мной на колени, затем передает бутылку воды.
Пока я делаю глоток, его пальцы поглаживают мое колено поверх платья.
— Тебе нужно принять таблетки?
Я киваю и начинаю доставать их дрожащей рукой. Он поглаживает мою ладонь, останавливая мои движения, а затем достает пузырек и протягивает мне две таблетки.
Я беру их и снимаю очки, позволяя им упасть мне на колени.
Через некоторое время мое сердцебиение замедляется до нормального, хотя пальцы вцепились в бутылку с водой мертвой хваткой.
— Лучше? — спрашивает он, касаясь пальцами моего пульса и щеки.
Я киваю.
— Мы сказали что-то не то? Что тебя встревожило?
Я качаю головой, отказываясь признавать обреченную реальность, ожидающую меня.
— Детка, — говорит он твердым голосом. — Ты должна сказать мне, чтобы в дальнейшем я мог избежать потенциальной опасности.
— Для меня все представляет потенциальную опасность.
— Тогда я уничтожу все.
— Не будь таким милым. Я этого не вынесу.
— Я кто угодно, только не милый. Я — опасность.
— Верно, — я глажу его по щеке. — Мы можем поехать домой? Я хочу немного позлить Сэм.
— Может, хочешь позже сходить на шоу в Вест-Энде?
— Тебе даже театр не нравится.
— Но тебе нравится.
И чтобы подбодрить меня, он готов смотреть то, что ему не нравится.
Это несправедливо. Я хочу вернуть холодного Илая.
— Вероятно, мы не сможем достать хорошие билеты так поздно.
— Я могу достать любые билеты, какие ты захочешь. Вплоть до встречи с актерами за кулисами для объятий и фотографий. Нет. Только фотографии. Никаких объятий.
Я улыбаюсь, но качаю головой.
— Я не в настроении.
— Что такое, Ава? Это связано с твоим визитом к доктору Блейн?
— Откуда ты знаешь? Я взяла такси… Она тебе сказала? Подожди… Ты следил за мной.
Это не вопрос, а утверждение.
С тех пор, как я очнулась в больнице, мне часто казалось, что за мной следят, но я обманывала себя, думая, что это паранойя.
— Зачем? — тихо спрашиваю я, безвольно опуская руки по обе стороны от себя.
— Я должен, — его замкнутая холодность проглядывает сквозь меня, и я ненавижу себя за то, что так быстро пожелала вернуть ее обратно.
— Хорошо…
— Ава…
— Я понимаю, — говорю я со сдерживаемой горечью. — Ты боишься, что я впаду в состояние фуги и выеду прямо на полосу встречного движения или спрыгну со здания. Поэтому тебе нужно убедиться, что ты знаешь мое местоположение, чтобы предотвратить это.