Бог Войны (ЛП)

Она взбесилась и чуть не бросилась со здания.
Такого дерьма больше не будет.
Я лично найду свою жену.
После тщательного изучения района, где высадили Аву, и нескольких часов беспокойного полета мы находим ее.
Моя жена решила посетить домашнюю вечеринку со своими отвратительными друзьями-пустозвонами в квартире Бонневиль в пригороде Челси.
Сейчас семь утра, но я нетерпеливо звоню в дверь — мое настроение испортилось до предела после более чем двадцати четырех часов без сна.
Когда в первые две секунды ответа не последовало, я звоню снова. И снова.
На четвертом звонке изнутри доносятся стоны. Мужские стоны. Куски абсолютного мусора, которые будут выброшены в окно, если они дышали одним воздухом с моей женой.
Дверь наконец открывается, и перед нами предстает сонная Бонневиль, которая все еще одета в свое сверкающее серебристое вечернее платье, а ее волосы в беспорядке.
Ее большие глаза расширяются при виде меня.
— Илай…? Ава сказала, что ты был в Штатах.
— Ключевое слово «был», — я протискиваюсь мимо нее, забыв о манерах, и вхожу в ее квартиру на верхнем этаже, которую она смогла себе позволить только благодаря своим трастовым фондам.
Плюшевый ковер расстилается под моими ногами, когда я вхожу в комнату. Стены украшены обоями в темных, классических тонах, что придает помещению изысканности. С потолка свисают хрустальные люстры, отбрасывающие теплый свет и подчеркивающие роскошный интерьер. Это грандиозная демонстрация роскоши и излишеств, свидетельство богатства и снисходительности. Но при этом здесь хаотично смешаны современный и винтажный декор, как будто хозяйка не могла определиться с конкретным стилем и просто купила все, что могла себе позволить.
Как и Ава, Бонневиль тратит, а не зарабатывает. Однако, в отличие от Авы, которая является гением классической музыки и обладает способностями, заставляющими ее учителей плакать, у нее нет никаких талантов, кроме как одеваться так, будто каждый день — вечеринка.
Я останавливаюсь на краю просторной гостиной, где в нелестных позах спят не менее десятков человек. Один парень обнимает растение. Девушка спит в форме буквы U, облокотившись на подлокотник дивана.
Я не обращаю внимания ни на одну из этих гедонистических пустых оболочек, потому что причина, по которой я вообще вошел в этот бардак, находится не здесь.
— Где она? — я мотаю головой в сторону Бонневилль, которая пытается пригладить свои волосы.
— Э-э… она была здесь. Я не знаю, куда она ушла. Понимаешь, мы, возможно, немного переборщили прошлой ночью…
— Ты дала ей выпить?
— Нет, не дала, но…
— Но ты устроила вечеринку, где алкоголь был более доступен, чем твоя мораль.
— Она вломилась на вечеринку. Сказала, что хочет наверстать упущенное. Клянусь, я не делала этого специально.
Я прохожу мимо нее и вхожу в одну из спален, натыкаясь на нелестные тела в обнаженной дремоте, но поскольку ни одно из них не является моей целью, я иду в следующую.
И только добравшись до бассейна на верхнем этаже, откуда открывается вид на город, я приостанавливаюсь.
И причиной тому — тихий смех. Очень знакомый смех. И адресован он не мне.
Я протискиваюсь через вход с дьяволом на плече.
Конечно, Ава сидит на краю бассейна, ее платье задрано до самых бедер, так что она может окунуть свои пальцы ног с блестящим розовым педикюром в воду.
У меня кровь стынет в жилах, когда я вижу полуголого мужчину, плавающего в бассейне и ухмыляющегося ей с мальчишеским обаянием.
— Ты хотела меня о чем-то спросить? Можешь сделать это после того, как присоединишься ко мне. Давай, — говорит он с ноткой флирта, который, как я прекрасно понимаю, таким, как он, не помешает.
Ава — не что иное, как Богиня, на алтаре которой каждый мужчина с функционирующим членом жаждет возжечь благовония.
Она прекрасная роза с завораживающей энергией, которая опьяняет мух, кружащих вокруг нее, но, как и все розы, ее стебель усеян шипами.
 
Мной. Я — ее шипы.
— У меня нет с собой купальника, — она все еще улыбается этому ублюдку.
Если я буду держать его голову под водой, сколько времени понадобится этому пустому месту, чтобы выплюнуть свои последние вздохи? А может, я разобью его череп о бортик бассейна?
Так много вариантов.
Он открывает рот, который будет разорван по углам в стиле Джокера.
— Ты можешь импровизировать.
— Я сымпровизирую вашу раннюю смерть, если вы не будете осторожны, мистер Эллиот, — я выхожу на сцену и встаю рядом с женой.
Ава смотрит на меня, и ее охватывает внезапное напряжение. Ее некогда спокойное выражение лица теперь застыло в шоке, а рот приоткрыт, лишенный даже намека на улыбку или игривую энергию.
Мне не нравится, что она смотрит на меня с непристойной ненавистью. Что одного моего присутствия достаточно, чтобы испортить ей настроение. Я думал, что в последнее время ей стало комфортнее рядом со мной, но, возможно, я сильно ошибался.
— Что ты здесь делаешь? — шепчет она.
— Разве не ты умоляла меня вернуться домой, дорогая?
Я ожидаю обычного ответа «Я тебя не умоляла» или «В твоих мечтах» или, что еще лучше, чтобы она подыграла нам в тех сценках супружеской пары, которые мы разыгрываем на публике. Однако она опускает голову и предпочитает смотреть на воду.
— Мы уходим, — я хватаю ее за руку и поднимаю на ноги в самый разгар плескания. Она следует за мной, и платье наконец опускается.
— Ты хочешь уйти, Ава? — спрашивает идиот, умоляющий, чтобы его утопили в бассейне.
Я делаю шаг вперед.
— Хочешь подышать еще минутку?
Моя жена кладет твердую руку мне на грудь.
— Спасибо, Ви, но я в порядке. Хорошего дня.
— Тебе тоже, — говорит он с ноткой разочарования.
Прежде чем я успеваю обдумать его судьбу раз и навсегда, Ава просовывает свою руку в мою и практически тащит меня за собой.
— Ви просто составил мне компанию, потому что я не могла уснуть. Не нужно быть таким придурком.
Я сужаю глаза на ее макушке. Она не смогла уснуть, потому что не приняла лекарства, и единственным человеком, которого она выбрала, чтобы развлечь себя, был Вэнс Эллиот.
Не я. Вэнс.
— Знаешь, — говорю я до жути спокойным тоном. — Чем больше он тебе нравится, тем быстрее он исчезнет.
Она сглатывает и смотрит на меня со страхом, смешанным с таинственной опаской.
Что-то новенькое.
Ава никогда не боялась меня. Не серьезно. Если бы боялась, то не боролась бы со мной на каждом шагу.
Да, она злится на меня, но не боится.
Ее эмоции ко мне прошли через долгую фазу идеализации, которая переросла в хроническую ненависть и осталась там. В части ненависти.
— А я? — спрашивает она низким шепотом.
— Ты?
— Что будет со мной? Ты заставишь меня исчезнуть, если поймаешь меня с другим мужчиной?
Я останавливаюсь у подножия лестницы и двумя пальцами поднимаю ее подбородок, говоря с леденящим душу спокойствием.
— Застану ли я тебя с другим мужчиной, миссис Кинг?
Она дважды качает головой.
— Тогда этот вопрос излишен.
— А что, если это произойдет… гипотетически?
— Гипотетически, я трахну тебя на его трупе, чтобы ты вспомнила, кому, блять, ты принадлежишь.
Ее губы приоткрываются, но прежде, чем она успевает что-то сказать, Бонневиль появляется снова, вся посвежевшая и с фальшивой улыбкой на лице.
— Ты нашел ее. Отлично! Не хотите присоединиться ко мне за завтраком?
— Нет, — я хватаю жену за руку и тащу ее из дома.
Она следует за мной, но не в своей привычной манере. Моя жена слишком податливая, немного вялая, и ей не хватает обычной искры, которая сияет ярче северного сияния.
Ухудшения ее состояния, которого я боялся, не произошло, но случилось что-то другое.
Что именно, я не знаю.
Увидев нас, Хендерсон испускает небольшой вздох.