Неидеальные. Откровения о любви (СИ)

Как же тяжело с ней! Колючая, как ежик! Все пытаюсь приручить ее, задобрить, лаской заставить снять оборону. Но чем больше старался, тем хуже выходило. Алена всегда держала меня на расстоянии. Ничего не хотела. Было сложно принять, что она просто терпела меня, когда сам с ума сходил.
— Дима! — меня заметила Нелли Владимировна.
— Здравствуйте, — пытался улыбаться.
— Здравствуй. А ты как здесь?
— Тоже отдохнуть решил. Привет, мелкая! — а вот сейчас улыбался от души.
— Пивет! — помахала Катя. — Ти будес со мой игать?
— Конечно, буду, — и, набрав в ладонь воды, несильно брызнул в нее. Нелли Владимировна смотрела вопрошающе. Ее, видимо, объяснение нашей случайной встречи не убедило.
— Я хотел провести время с Аленой, — проговорил более-менее внятно.
— Дима, — вздохнула она, — ты сам вообще знаешь, чего хочешь?
Я понуро молчал.
— Ты подумай, пока время еще есть.
Да, часики неумолимо тикали. Скоро осень.
Я поднялся и, пообещав, что вернусь в плавках, направился в коттедж.
Алену нашел в одной из спален. Она стояла на балконе, наблюдая за возней в бассейне.
— Поговорим, — стал рядом и обхватил руками бортик, едва касаясь ее длинных пальцев.
— О чем? — шепнула обессиленно. — Как буду расплачиваться за щедрость?
— Зачем ты так? — примирительно шепнул.
— А как? Ну как, Дим? — повернулась так резко, что волосы хлестнули меня по груди. — У нас всегда так! Ты, — провела ухоженным пальцем по моему подбородку, царапнувшись о жесткую щетину, — ничего не делаешь просто так.
Права ведь. Это моя философия: извлекать выгоду, не тратить ресурс на бесполезное.
— Мы уедем. Мне от тебя ничего не нужно.
— Посмотри на них, — кивнул вниз: ее мама и дочь купались, играли, веселились, — ты хочешь увезти их только, чтобы мне досадить?
— Думай, как хочешь, — хотела уйти, но я поймал запястье.
— Блин, Алена! Ну что я сделал не так? Я просто хотел тебя порадовать!
— А я хотела сама, понимаешь! Сама! Я тебя не просила, но тебе же пофиг! — вспылила она. — Главное, как ты хочешь, на остальных плевать! Ты всегда так делаешь: не спрашиваешь, а заставляешь!
— Ну прости ты меня! — не выдержал. — Прости, Алена. Мы хреново начали. Я был во многом не прав, но сейчас все иначе. Я ничего не требую взамен. Просто хочу, чтобы ты улыбалась.
— То есть, — она шагнула ко мне. Критически близко для моей выдержки, — мне в этом отпуске не нужно спать с тобой?
Я громко сглотнул, теряя голову от легкого аромата цветов, исходящего от бархатной кожи. Я очень соскучился. Очень. Меня рвет от желания прижаться к обнаженному податливому телу. Да, от ласк оно именно такое. Но если вопрос стоит ребром…
— Не хочешь, не спи, — буркнул и отвернулся к морю. Красивое, бесконечно, волнующее. Как женщина, которая меня ненавидит.
Алена вернулась в спальню и, открыв чемодан, достала одежду. В душ ушла, а я стоял под дверью и выл, как голодный волк на бесконечно далекую луну.
Через десять минут Алена вышла в одном полотенце, сбросила его, оставаясь голой, и схватила купальник.
— Соблазняешь? — мрачно проговорил, взглядом следуя за узкими трусиками, закрывшими гладкий лобок.
— Нет, — сухо отозвалась, — одеваюсь. Ты, надеюсь, живешь не здесь?
— Нет, — рывком оттолкнулся от стены и подошел, схватил лямки купальника и застегнул, пахом вжимаясь в крепкие ягодицы. Случайно, естественно. — Поужинаем сегодня?
— Я буду со своими, а ты как знаешь…
Понятно. Сам за себя, значит. Алена здесь крепость, и меня ждала долгая осада в одиночестве. Или нет? Кое-кто все же был на моей стороне.
— Дятя Дима! — звала Катя. — подем в моле!
Алена поджимала губы, но смирилась, что малышка требовала меня рядом. Мне тоже нравилось с ней возиться. Очаровательная мелкая! Она за два дня нашла себе друзей и вообще не скучала, только меня таскала за собой. Хоть одной Романовой я нужен!
— Это твой папа? — спросила девочка постарше.
— Не, это мой дятя-папа, — ответила Катя.
Я почему-то улыбнулся. Алена, услышав, поманила меня пальцем и добрым ее взгляд не назвать.
 
— Ты мерзавец, Небесный! — зашипела она. — Ребенком манипулируешь!
— Нет, Аленушка, — попытался поцеловать ее колено. Она дернулась, — мне нравится мелкая. И ты. Хочу быть твоим Иванушкой. Можно?
Меня разморило на южном солнце до состояния двадцатилетнего пацана. Мне хотелось смеяться, гулять ночами напролет и целоваться. Я себя чувствовал свободным от обязательств и своих московских обстоятельств. Только Алена не давала слабину, хотя я видел, что смотрит на меня. Чувствовал, как вздрагивает от самого невинного прикосновения. Тоскует. Она тоже тоскует по мне! А какое это интересное чувство — завоевывать женщину, томиться в ожидании, ждать благосклонности.
На третью ночь буквально грыз подушку. Как сладко мы могли бы проводить это время, а вынуждены лежать в постели и смотреть в одиночестве в потолок. Я подсветил дисплей телефон — час ночи. Не могу больше!
Схватил шорты и футболку, оделся и пошел на соседнюю виллу. В спальне Алены было темно, а створка балкона сдвинута, пропуская свежий морской бриз.
Я ухватился за выступ балкона, подтянулся и перемахнул через перила. Осторожно вошел в тихую и темную спальню. Алена не спала. На счастье или на беду, даже не знаю.
— Что тебе нужно?! — шикнула, натягивая одеяло на подбородок. Наедине и в темноте уже не такая дерзкая, но все еще ершистая.
— Схожу с ума, пришел лечиться, — присел на край и нашел рукой теплую ступню.
— Ты сказал, что я не должна с тобой спать, — напомнила мои же слова.
— Клянусь, ты не уснешь… — стянул через голову футболку. Я не надел белье и стоячий ствол очень красноречиво натягивал ткань шорт. Белеет парус одинокий… Или уже не одинокий?
— Убирайся! — протестовала Алена, но не настолько активно, чтобы я реально ушел.
— Ты такая сладкая, — склонился над упругой грудью. Если бы не хотела, то не позволила бы забраться на кровать и умело распалять свое тело. Вся горела, дрожала, навстречу тянулась. Соскучилась. Алена может сколько угодно отрицать, что я ей нужен, но наша взаимная тяга — это аксиома, а она доказательства не требовала.
— Мам… — детский писк вместе с шагами (весьма тяжелая поступь, замечу), заставил напряженно замереть. Алена толкнула меня с такой силой, что стало сразу понятно, где мое место — на полу у ее ног.
— Иди сюда, доча, — услышал ласковое.
Мелкая забралась в кровать, что-то в полусне говорила, потом затихла, ну а мне досталось привычное:
— Проваливай отсюда.
— Один поцелуй, — шепнул и страстно нашел мягкие губы. Было невыносимо сложно остановиться, но я сумел. Ушел тем же путем. Очень довольный. Вот вроде не дошли до секса, а ощущение, что получил нечто большее. Поцелуй желанной женщины.
Следующим вечером у меня было больше шансов. Ну я надеялся! Я взялся вести мелкую на детскую дискотеку. К девяти вечера она вымоталась так, что пришлось на руках нести обратно. Катя так доверчиво жалась ко мне, что подумалось даже: не такой уж я циничный мудак. Дети ведь чувствуют людей?
— Мам! — услышал голос Алены. Раздраженный. — Что ты пытаешься меня?!
— Я просто хочу понять, — тихо отвечала Нелли Владимировна. — Ну не может мужчина вот это все просто так…
— Да ему скучно! Он перед свадьбой гуляет, чтобы было что вспомнить! Играется так!
— Ну, Аленушка…
— Мам, хватит! — очень резко обрубила. — Мне все равно, понимаешь? Мне плевать.
Однако… Неприятно. Вроде знал, что Алена со мной была, потому что я поставил ее в такое положение. Но хотелось думать, что ей не совсем плевать на меня.
Я намеренно громко скрипнул дверью — диалог прервался.
— Уснула? — подорвалась Нелли Владимировна. Я осторожно положил мелкую на кровать и взглянул на Алену. Она стояла молчаливая и напряженная. Взгляда моего избегала.
— Алена, — тихо позвал и кивнул на дверь. Она нехотя, но пошла за мной. Пора нам по чесноку поговорить. Мне есть что сказать. А ей?