Переломный момент (СИ)

– А если всем мальчиков не хватит? – заволновалась дама в причёске.
– Не надо жадничать, стол почти круглый.
– Мальвиночка, а как же без политики, если она повсеместно?
– А как у нас в театре. Тишь, гладь и божья благодать. У нас не забалуешь. «Вишнёвый сад» и никаких там Чиполлинов, – разъяснила Мальвина.
– Ну хоть букву заветную на фасаде не повесили.
– Нам и не надо, у нас вместо буквы всем известный худрук. Ой! – Мальвина закрыла рот ладошкой.
– Не бойся, среди нас актёров нет.
– Знаешь ли, «весь мир театр, а люди в нём актёры»!
– Шекспир зря не скажет.
– А я вот интересуюсь, что обо всём этом думает наша молодёжь?
Все устремили взгляды на Леру.
– Наша молодёжь ничего не думает, ей замуж надо или жениться, – сказала Галина Ивановна, даже не дав Лере открыть рот.
– Мне кажется, вы недооцениваете новое поколение.
– Ничего подобного. Как там в вашей пирамиде потребностей? Сначала первичные надобности, а потом уже и мысли всякие. Пока у человека нет семьи, он озабочен её созданием, вот когда создаст, тогда и задумается, как ему во всём этом бардаке выживать.
– Галина Ивановна, ваши мысли так же безукоризненны, как и ваш оливье! – воскликнул Анатолий.
– А я и есть та самая кухарка, которая может руководить государством.
– Да, с таким руководителем мы бы всей страной зажили как в шоколаде.
Тут все посмотрели на Мальвину, явно завидуя её жизни под руководством столь замечательной кухарки. Лера тоже подивилась тому, как ловко Галина Ивановна интерпретировала суть пирамиды Маслоу. Интересно, откуда ей вообще о ней известно. Получается, она ничего не знает о Галине Ивановне, а та явно женщина образованная, с бурной личной жизнью в прошлом: и пьющий-то у неё был, и гигант большого секса тоже.
– А как мы без телевизора поймём, что Новый год уже того, пришёл на нашу многострадальную землю?
– У нас муж на это есть, – с гордостью сообщила Мальвина. – И часы с боем. Всё заведено, смазано и синхо, сринхо, тьфу ты, синхротизировано…
– Синхронизировано?
– Да, именно! С московским временем.
– А почему с московским? У нас своё время, ленинградское! Толик, спой, светик, не стыдись. Просим, просим!
Все захлопали в ладоши.
– Ну раз просите, я не буду ломаться, – Анатолий отложил нож и вилку, промокнул рот салфеткой и уселся к роялю.
– «Город над вольной Невой, город нашей славы трудовой,
Слышишь, Ленинград, я тебе пою задушевную песню свою» ….
Пел Анатолий красиво как по телевизору. Ну да, господин в таком смокинге явно предназначен для выступлений по телевизору.
– У нас свой «Голубой огонёк», – сказал он, закончив и выслушав аплодисменты. – Лерочке, наверное, кажется, что мы все из нафталина вылезли.
– Ничего подобного! – возмутилась Лера. – Вы все прекрасны как произведения искусства.
– Ага, антиквариат, – он уселся на место подле Галины Ивановны. Лере показалось, что он смотрит на домработницу со значением. Неужели хочет переманить? Или имеет на неё виды? Какие же они смешные, эти старики.
Как и предполагала Галина Ивановна, Лера вскоре объелась, стала пыхтеть, завистливо поглядывая на фасон платья Мальвины, но не могла остановиться. Всё было очень вкусно, впрочем, как и всегда.
Проводили Старый год, обсудили его беды, опять вернулись к политике, без которой никак, опять Мальвина всех призвала к порядку.
– Предлагаю поблагодарить уходящий год за то, что он всё же был для нас хорошим, – сказала Мальвина, – потому, хотя бы, что никого из нас не убил.
За это дружно выпили.
– Ты как всегда права, любовь моя, – согласился с ней супруг, – однако если посмотреть через шесть рукопожатий, к примеру, то нас выкосило изрядно. Выпьем за павших.
Выпили молча, не чокаясь, и загрустили.
– А ещё уехало много людей, – сообщила дама в причёске, – у нас вот тоже документы на оформлении.
– Смазываете лыжи?
– А что делать?
– Это ужасно, особенно когда на старости лет. – Мальвина взялась за голову. – Как представлю, без своего угла, без привычного круга общения, без снега, в конце концов!
 
– Знаешь, вот это последнее как раз можно пережить.
– И круг общения там уже вскоре будет тот же, что и здесь, только лучше, безо всякой ваты.
– Ха! Там своей ваты навалом, вон, со знаменами туда-сюда ходят, куда ни глянь: и в Берлине, и на Кипре, и в Израиловке вашей.
– Демократия.
– А зря! Надо сразу высылать сюда, к родным берёзам, пусть прильнут, так сказать, ощутят в полной мере.
– Некоторые не понимают, почему тут нам так душно стало.
– И не поймут.
– Да они просто завидуют.
– Горек хлеб чужбины.
– АААААА! Опять вы про политику!
В это время часы на стене гостиной заскрежетали, готовясь проявить свою синхронизированность с московским временем.
– Пора! – провозгласил хозяин дома.
Все встали.
– Год выдался нелёгким, – замогильным голосом начал он.
– Мишенька! Ну, я же просила! – почти застонала Мальвина.
– Хорошо. Пусть новый год будет лучше предыдущего. Ура!
– Миру мир!
Часы начали бой. Получалось у них не хуже, чем у курантов по телевизору.
– Ура, ура!
За окном раздался грохот петард и салютов, все высыпали на лоджию, Лера поскакала за всеми, небо расцветилось вспышками.
– Ужасно! – сказал интеллигентный бородач. – У кого-то горе, а кому-то праздник.
– Так всегда бывает.
– А мелодии и ритмы зарубежной эстрады будут?
– Обязательно. Анатолий нам исполнит «Jingle bells» «Let it Snow» и «My Way», потом в плане хоровое пение а капелла про жизнь в жёлтой подводной лодке. – А Шизгара? Даёшь Шизгару!
Тут Лера заметила, что мелкая ушастая дрянь Барсик сидит на руках Анатолия и преданно смотрит ему в лицо.
– Собаки любят крепкую руку, – прокомментировал Анатолий поведение любимца Мальвины. – Как и некоторые люди. Как говорится, куда солдата не целуй, у него везде жопа.
– Это сейчас был фейк про нашу армию. Как думаете, на сколько лет тянет? – поинтересовался бородач.
– Вот ты бы лучше не капал ядом, а почитал свои стихи, – с укоризной сказала Мальвина.
– Кому нужны мои стихи? Там ведь нет про котиков и цветуи.
– Тогда Алина будет читать свои сказки.
– Вот только не это, лучше уж телевизор включить.
– Колю Баскова смотреть?
– А вы заметили, что на нашей эстраде совершенно нет пополнения. Все, кто появились в девяностые, стареют вместе с нами.
– Просто они никого к своей кормушке близко не подпускают. Быстро сообразили про корпоративы.
– Да там изо всех песок скоро высыплется. Мумии ботоксные.
– В точности такая ситуация была в эпоху застоя последних лет советской власти: Кобзон, Пьеха и компания.
– Что ты хочешь этим сказать?
– Примета такая. Перемены грядут.
– Что-то есть опять захотелось.
Вернулись к столу, накрытому уже новыми чистыми тарелками и приборами. Галина Ивановна не теряла времени даром.
– Мы решили нынче без горячего, – сообщила Мальвина. – Всё равно обычно всем не до него.
Опять объелись, потом Анатолий исполнил заявленные песни, потом пели хором про лодку, про Шизгару, про Баргузина и почему-то «взвейтесь кострами синие ночи, мы пионеры – дети рабочих», после чего Мальвина провозгласила танцы. Лера, несмотря на костыли, скакала вместе со всеми, ей было весело, она даже забыла страдать по поводу того, что Игошин накануне улетел вместе со своей коровой в Эмираты, и это лучше всего свидетельствовало о его категорическом нежелании уходить из семьи. С чего это Лера вдруг решила, что Новый год они уже будут встречать вместе? Галина Ивановна и Мальвина совершенно правы. Нельзя придумывать всё за человека, а потом переживать от несоответствия его действий твоим ожиданиям. И тем более любить его за это несоответствие. Действительно, как можно любить человека, если он делает тебе плохо?!
Лера смотрела, как веселятся Мальвина с мужем, как радуются друг другу, как замечательно танцуют Анатолий с Галиной Ивановной, а ведь они практически старики, ну, пенсионеры, вернее, не пенсионеры, пенсию-то им как раз не дали, считай, отняли.