Путевой обходчик
— Я это уже пять лет слышу! И вообще…
Полковник Орлов слушал нескончаемую тираду жены с видом человека, давно покорившегося судьбе. Он почти не вникал в суть этой тирады, зная наперед все, что может сказать жена. Время от времени прислушиваясь к отдельным репликам, Орлов думал: «Скорей бы уже приехали на дачу. Возьму удочку и двину на реку. Буду сидеть там сутками».
Мысль о круглосуточной рыбалке вдали от жены и служебных забот доставила Орлову удовольствие, и он улыбнулся. Это не скрылось от цепкого взгляда жена.
— И он еще улыбается, — возмущенно воскликнула она. — Нам скоро детей кормить будет нечем, а он все улыбается.
— Золотце, не нагнетай, пожалуйста, — возразил полковник. — Все не так плохо. У меня вполне нормальная зарплата.
Лучше бы он этого не говорил. Фраза «нормальная зарплата» подействовала на жену, как красная тряпка на быка. Теперь уже она завелась не на шутку.
Слушая вполуха трескотню жены, Орлов посмотрел в зеркальце заднего обзора. На заднем сиденье сидели дети полковника: шестилетний сын, вялый упитанный мальчик с отрешенным взглядом, и двенадцатилетняя девочка, точная, хотя и немного уменьшенная, копия своей матери. Она глядела в окно и с меланхоличным видом жевала огромную сардельку.
«Не подавилась бы», — с тревогой подумал полковник и еще немного сбавил скорость.
Слава богу, жена, занятая своей обвинительной речью, этого не заметила.
Мальчик вдруг прижался носом к окну. Мимо их потрепанной «Волги» промчался серебристый мотоцикл. Руль держал крепкий парень в рваной рубашке, из которой выпирали смуглые бугры накачанных мышц. На него сын полковника посмотрел с завистью и восторгом.
За спиной у «качка» сидела девушка с разметавшимися густыми волосами. На ней была мини-юбка, а длинные ноги, обутые в замшевые сапожки, представляли собой великолепное зрелище. Но мальчика, по причине малого возраста, ноги красотки не привлекли. Гораздо больше его заинтересовала сумка, примотанная к мотоциклу электрическим кабелем. Спортивная сумка, на боку которой красовался советский герб и четыре огромные буквы: «СССР». Мальчик засмеялся и крикнул:
— Мам, смотри, какая дурацкая сумка на мотике!
Мать прервала свой монолог, а полковник облегченно вздохнул и сказал:
— Как ты выражаешься: «дурацкая». Может, у людей денег нет нормальную сумку купить.
— По себе бы не судил, — вновь затараторила жена. — Тебе и на такую сумку не…
Полковник Орлов вновь отключил слух.
«Господи, и когда это кончится? — с тоской подумал он. — Скорей бы уже приехать на дачу, взять удочку и пойти на реку».
Гром повернул голову и заорал, перекрикивая ветер:
— Кать, проверь сумку — нормально закреплена?
— Чего?
— Проверь сумку с деньгами!
Катя нагнулась, потрогала рукой узлы кабеля.
— Все в порядке! — ответила она, откинув с лица волосы. — Иркут постарался!
Они ехали еще минут пять. Потом Катя снова прокричала Грому:
— Остановись!
— Зачем? — бросил он через плечо.
— Мне надо в туалет!
Гром кивнул, сбавил скорость и свернул с шоссе на узкую улочку, ведущую к скверу. Доехав до деревьев, он заглушил мотор и, повернувшись к Кате, сказал:
— Давай, родная. Только недолго.
Катя спешилась, но, вместо того чтобы пойти к деревьям, принялась развязывать узлы кабеля, стягивающего сумку.
— Что ты делаешь? — удивился Гром.
— Хочу проверить, на месте ли деньги, — ответила девушка.
Гром усмехнулся:
— А как насчет туалета? Ты придумала это, для того чтобы я остановился?
— Угу, — кивнула Катя.
Наконец узлы были развязаны. Катя расстегнула «молнию» и заглянула внутрь. Глаза ее засверкали. Она подняла на Грома восторженный взгляд и спросила:
— Сколько здесь?
— Не знаю. Если навскидку, то около миллиона.
— Долларов?
Гром улыбнулся:
— Да, милая, долларов.
Катя тихо присвистнула.
— И что ты будешь с этим делать?
Гром пожал плечами:
— Не знаю. Надо будет поискать финансового консультанта. Чтобы помог выгодно разместить капиталец. Кстати, ты что-нибудь понимаешь в финансах?
— Немного.
— Я тоже. — Гром лукаво прищурился: — Но ведь две головы лучше, чем одна. Как ты считаешь?
— Так же, как и ты, — с улыбкой ответила Катя. — Хотя часть капитала я бы предпочла потратить весело и беззаботно.
Гром кивнул:
— У меня возникали подобные мысли. Один мой друг отдыхал на Адриатике, в маленьком уютном приморском городке Иджея-Марина. Он неплохо провел там время. Как тебе такой отдых?
— Я бы не прочь, — ответила Катя. — Всегда любила Италию.
— Тогда прыгай на мотоцикл, и поехали. У нас впереди еще много дел. Только не забудь как следует закрепить сумку.
— Насчет этого не волнуйся! Я привяжу ее такими узлами, что даже трое здоровенных мужиков не развяжут!
Катя поцеловала Грома в губы, потом склонилась над сумкой и бодро принялась за дело.
За длинным столом в ресторане «Плакучая ива» праздновали день рождения. Два парня и четыре девушки держали в руках бокалы с шампанским и рюмки с водкой, глядя на рыжеволосую конопатую дамочку, чинно восседающую во главе стола.
— Ну? — спросила рыжая. — Кто скажет тост? Серж, ты, кажется, еще не говорил?
— Я? — Худосочный парень в очках пьяно улыбнулся. — А что, я готов. — Он неуклюже поднялся со стула, подумал, поправил пальцем очки и бодро провозгласил:
— С днем рождения, Леночка!
После чего запрокинул голову и забросил содержимое рюмки себе в рот.
— Оригинальный тост! — усмехнулась рыжая. — Долго думал?
— А что, хороший тост, — пожал плечами очкарик и уселся на место.
Праздник явно не удавался. Все были какие-то квелые и скучные. Даже пили словно бы по обязанности, а не от души.
— Кстати, — снова пьяно заговорил очкарик, обводя туманным взглядом стол, — а где Катя Стороженко? Почему я ее не вижу?
Девушка, сидевшая рядом с очкастым Сержем, дернула его за рукав и громко на него зашипела:
— Ты что, забыл? Тебе же говорили, что с Катей!
Очкарик наморщил лоб, затем ухмыльнулся и громко сказал:
— А… да, помню! Ленка ее бандитам в заложницы сдала!
За столом повисла неловкая пауза. Все старались не смотреть на новорожденную. Не выдержав тяжелой паузы, она со звоном бросила вилку на тарелку и яростно произнесла:
— Я же вам рассказывала, ребята, они сами выбрали ее! Я говорила бандитам: «Возьмите меня, она со мной в банк пришла, я ее уговорила».
Очкастый возмутитель спокойствия икнул и пьяно поинтересовался:
— А они?
— А они взяли и выбрали ее, — с ненавистью глядя на гостя, ответила рыжеволосая Лена. Она вздохнула и добавила: — Катя такая хрупкая, нежная, как цветок. Это я бы выдержала, а Катя… Ну вы же знаете. Давайте выпьем за нее.
Все воспряли, но очкарик снова все испортил:
— А как будем пить? За здравие или за упокой? — с ухмылкой уточнил он.
Поднявшиеся было бокалы снова опустились. Никто не знал, как реагировать на эту реплику. Тогда одна из присутствующих — завитая блондинка, по виду немногим трезвее очкастого Сержа, — поднялась со стула и громко объявила:
— Пью за Катьку! Она не пропадет.
— За Катю!
— За Катю!
— За нее!
Гости поднялись со стульев и принялись чокаться бокалами и рюмками, да так резво, что именинница даже немного приревновала.
— Она не пропадет, — повторила завитая блондинка, отхлебнула шампанского и поглядела в окно.
Мимо ресторана, взревев мотором, пронесся серебристый мотоцикл. Некоторое время блондинка ошеломленно глядела в окно, потом повернулась к гостям и, заикаясь, произнесла, показывая пальцем на окно:
— Там… там… Ка…
Глаза блондинки закатились под веки, и она, выронив бокал из вялых пальцев, потеряла сознание. Праздник был окончательно испорчен…
Серебристый мотоцикл, ревя как зверь, несся по Кутузовскому проспекту, унося на себе бывшего морского пехотинца Виктора Громобоева, внезапно превратившегося в богача, и Катю Стороженко, простую московскую девушку, в одночасье ставшую подругой миллионера.