Семь месяцев (ЛП)

— Прикрой меня на десять минут, ладно? Луан здесь, и мне нужно, чтобы мой отец его не видел.
— Что?
— Если кто-нибудь спросит, просто скажи, что я ходил в туалет или типа того. Спасибо, — Грей встаёт и просто уходит.
Сан занята разговорами с родителями, поэтому я молюсь, чтобы мне не пришлось лгать родителям моего лучшего друга о том, где он находится.
— Папа, посмотри! — Брук громко визжит, привлекая внимание, она подходит к моему стулу, я беру её на руки и сажаю к себе на колени. — Коннор научил меня так, — она смотрит на Элисон. — Алло?
— Она такая милая, — говорит Элисон, улыбаясь Брук через стол. — Я хочу такую.
— Нет, — говорит ее парень, которого, как мне кажется, зовут Рис. — Ещё нет.
— Прости, если это неуместный вопрос, только тогда не отвечай мне, но сколько тебе было лет, когда ты… — Рис обнял её за плечо и быстро прикрыл ей рот рукой.
— Восемнадцать, — отвечаю я, мне не нужно слышать весь вопрос, чтобы знать, что она собирается спросить.
Это всегда одно и тоже. Они всегда спрашивают, сколько мне было лет, когда родилась Брук. А потом меня жалеют. Спрашивают о матери моей дочери, а потом жалеют меня ещё больше, когда узнают, что её мать умерла.
Я боюсь этой темы, но все же всегда отвечаю. Возможно, отвечает та часть меня, которая чувствует вину. Потому что если я не говорю об этом, у меня возникает ощущение, будто я пытаюсь скрыть свою дочь, а это не так. И поэтому я даю людям ответы, как бы сильно я это ненавидел.
Элисон тепло улыбается мне.
— Я уверена, что однажды она превратится в удивительную молодую женщину. Она милый ребенок.
Все мое тело замирает. Это не похоже на жалость. Не похоже, что она жалеет меня или пытается преуменьшить это.
— Ой. Я сказала что-то не то? Извини, я ни в коем случае не хотела тебя обидеть.
— Ты этого не сделала, — говорит за меня Эмори, кладя руку мне на бедро. — Он просто не привык, чтобы люди относились к этому хорошо.
— Elle a un beau bracelet[31], — говорит мне Брук, затем берет мою вилку и накладывает себе кусок торта.
— Merci. Votre bracelet est très joli aussi[32], — отвечает Элисон, на что Брук роняет вилку на тарелку и хлопает ладонями по щекам.
Она смотрит на меня так, будто ждет, пока я подтвержу, что кто-то ещё, кроме меня, только что понял её речь по-французски. Честно говоря, я не совсем уверен, думает ли Брук, что мы говорим на каком-то вымышленном языке, который понимаем только она и я. Но если бы она так думала, мне бы не хотелось разрушать её фантазии.
— Я сделала его с Мэмори. Она помогала мне. И папа тоже, — Брук говорит с Элисон по-французски, вероятно, чтобы проверить её.
Она умный ребенок, иногда слишком умный. Она так быстро растет, и мне это абсолютно не нравится.
Я имею в виду, что менее чем через три месяца ей исполнится целых пять лет.
— Эмори? — Элисон смотрит на мою жену, на её лице отразилось замешательство. — Разве ты не её мать? Почему она зовет тебя… — Рис снова просто прикрывает рот Элисон рукой, на этот раз вздыхая.
— Извини. От отца она унаследовала отсутствие фильтра, — извиняется Рис. — Грей посоветовал нам не говорить о вашей дочери, потому что это больная тема или что-то в этом роде.
Да, больная тема, верно.
Стоп.
Грей.
Сколько прошло? Двадцать минут с тех пор, как он ушел?
Я бросаю голову в сторону сиденья, на котором минуту назад сидел мистер Дэвис, но его место пусто. Блять. Грей попросил меня последить, а я даже этого сделать не смог.
Единственный человек на том конце стола, которого я нашел — это Сан. Её глаза не такие счастливые, как обычно. На самом деле она выглядит опустошённой и виноватой. Она смотрит прямо перед собой, в сторону двери дома, и когда я следую за её взглядом, мне не хочется смотреть.
Я вижу Грея через стекло по обе стороны двери. Он стоит и смотрит на землю, пока отец кричит на него. Мне не нужно слышать слов, чтобы понять, что он кричит: его жесты совершенно ясно говорят об этом. Он машет рукой и показывает пальцем, смотрит вдаль, а затем сердито качает головой.
 
А Грей просто стоит. Слушает. Он не кричит в ответ, опять же, Грей никогда не кричит. Но он не может позволить отцу так с ним обращаться. Это не нормально.
— Майлз, — Эмори берет меня за руку, пытаясь утешить.
Я не смотрю на нее, слишком поглощенный тем, что происходит снаружи. Почему здесь никого это не волнует?
— Я должен помочь ему, — бормочу я, но когда пытаюсь встать, Эмори тянет меня обратно вниз. Моя голова резко поворачивается к ней, как раз чтобы увидеть, как она качает головой.
— Ты не можешь помочь. Я знаю, ты хочешь как лучше, но сейчас ты не можешь ему помочь.
— Она права, — говорит Феникс. — Попытка вмешаться вызовет ещё больше проблем.
— Мы пришли только потому, что знали, что Грей будет здесь, — добавляет Элисон. — Мы думали, что чем больше людей будет вокруг, тем меньше шансов, что мистер Ли накричит на Грея, но, очевидно, мы ошибались.
Мистер Ли?
— А как насчет твоего супер-отца, который всё может? Неужели он ничего не может с этим поделать?
Если он может сделать незаконные вещи законными, то с этим конфликтом будет легко справиться.
Я поворачиваю голову и смотрю на мистера Сторма, но обнаруживаю, что он смотрит на меня в ответ. Он меня услышал? Ну хорошо, если он это сделал, может быть, тогда он что-то сделает.
Но он, кажется, даже не думает пошевелиться. Мистер Сторм смотрит на меня пустым взглядом. Никаких эмоций ни в глазах, ни в чертах лица. Господи, он больше похож на кирпич.
— Даже самые влиятельные люди ничего не могут сделать с гомофобией.
Это не честно. Грей заслуживает того, чтобы с ним обращались, как с любым другим человеком. Он заслуживает того, чтобы его любил отец, а не того, чтобы этот мужчина ненавидел своего ребенка из-за сексуальной ориентации.
Это неправильно. Это чертовски неправильно.
ГЛАВА 65
«Я помогу тебе выплыть» — Cold Water Major Lazer, Justin Bieber, MØ
Майлз
— Ты хочешь поговорить об этом? — я спрашиваю Грея в третий раз за сегодня.
После вчерашней встречи с отцом Грей большую часть сегодняшнего дня скрывался. И остаток прошлой ночи тоже. Это чудо, что он согласился пойти со мной на фотосессию моей жены.
Фотограф продолжает флиртовать с моей женой, но меня это не слишком беспокоит. Она буквально беременна моим ребенком. Даже если этот парень искренне думал, что у него есть шанс с ней, я знаю, что это не так. Он может сколько угодно флиртовать с моей горячей женой, это его ни к чему не приведет.
— Нет, — отвечает Грей. Снова.
— Ты не можешь просто не хотеть говорить об этом, Грей. Он кричал на тебя. На глазах у всех.
— Мы были снаружи, и я точно знаю, что ни один из вас ни черта не слышал.
Он смотрит вперед пустым взглядом, наблюдая, как фотограф снимает мою полуголую жену.
Когда она сказала мне, что это «одежда для беременных», я подумал о симпатичных рубашках и джинсах. Но нет. Это белье. Думаю, она меня обманула. Просто именно так я бы сказал да.
Но мне все равно. Она может делать все, что захочет. Кто я такой, чтобы говорить ей нет? И пусть странные, извращенные мужчины смотрят на её фотографии. В конце концов, это я лежу рядом с ней в постели. Я тот, кто прижимается к ней ночью. Я тот, от кого у неё есть ребенок.
Не они.
Подводя итог: она моя. И я весь её.
— И все же, — говорю я, — Грей, он на тебя кричал. И, судя по всему, все должно быть очень плохо.
— Просто брось это, ладно? Все в порядке. Я в порядке. Бывает. Родители злятся. Ты тоже иногда расстраиваешься из-за Брук.
— Да, но я не кричу на неё. Я не заставляю её чувствовать себя дерьмом.
Не нужно быть гением, чтобы понять, как расстроен Грей из-за того, что произошло прошлой ночью. Я просто не понимаю, почему он отказывается говорить об этом.