Крепкий, как скала (ЛП)

Уинн кивнула, ее внимание уже было сосредоточено на тетрадке. Она чувствовала себя боксером, сидящим на табурете в перерыве между раундами, а тренер и наставник пытаются подготовить ее к следующим трем минутам боя. Она надеялась, что ей удастся покинуть ринг самостоятельно, а не потерять сознание.
Проведя рукой по обложке тетрадки, Уинн нащупала третье заклинание. Ей не пришлось искать. Оно лежало прямо на поверхности, как свернувшаяся кобра, ожидающая удара.
Или гремучая змея, потому что Уинн готова была поклясться, что слышала в воздухе низкий неприятный гул предупреждения. Она осторожно прикоснулась к нему и ахнула, а затем отдернула руку назад, чувствуя тошноту.
— Что случилось? — потребовал Нокс. — Тебе больно?
— Нет, все дело в заклинании. — Уинн продолжала смотреть на тетрадку, но выражение ее лица теперь стало испуганным, с оттенком отвращения. — Это заклинание было наложено с помощью магии крови. — Она беспомощно посмотрела на своего дядю. — Зачем Брану вообще использовать магию крови?
Магия крови, независимо от того, какие намерения стояли за ней, всегда означала пересечение границ. Очень немногие виды магии можно назвать чистыми, потому что у силы есть своя цель, и даже самые благородные цели могут иметь непредвиденные последствия.
Серая магия охватывала большую часть работы с энергией, независимо от того, является ли работник ведьмой, Хранителем или кем-то другим. Серая магия не несла за собой зла, но признавала возможность того, что ее результат может либо навредить, либо помочь, в зависимости от ситуации. Но черная магия — это совсем другое дело.
Черная магия либо направлена на причинение вреда, либо является результатом вреда. Очевидным примером являются чернокнижники, намерение которых просто и ясно состоит в том, чтобы причинить объекту вред или раздор.
Жертвоприношение было самым черным поступком на практике, потому что оно требовало присутствие живого человека. Очевидно, что магия Общества была чернее черного, но Бран никогда этого не делал. До сих пор.
Магия крови всегда считалась черной магией, потому что требовала причинения вреда. Даже самое малое количество крови не могло быть взято у добровольной жертвы без причинения вреда. Даже тот, кто использовал одну каплю крови, добровольно взятую из собственной руки, должен был поранить эту руку, чтобы ее собрать.
В свое время Уинн знала одного или двух магов, которые прибегали к магии крови, когда их потребность в силе становилась крайней. Они обычно делали то, что она только что описала: укалывали себя иглой или делали неглубокий порез, а затем использовали каплю или две выделившейся крови для подпитки заклинания.
Они не были злыми людьми, по крайней мере те, которых она знала; они просто верили, что кровь поможет им добраться до конечной цели. Уинн не верила, что любая цель стоит этого.
Кровь была сущностью жизни, потому что без нее ни одно одушевленное существо не могло выжить. Эта истина придавала ей огромную силу, превосходящую силу любого другого вещества на земле, будь то земля, вода, огонь или воздух. Магия, созданная на основе крови, использовала эту силу, чтобы поднять свою энергию в стратосферу. Принцип этой магии был понятен Уинн, но мысль о том, что ее брат использовал ее, — нет.
Стоявший рядом с ней Гриффин выругался. Уинн его не винила. Если бы она была христианкой, она бы сейчас перекрестилась.
— Должно быть, он был в отчаянии, — прошептал ее дядя. — Раз решил прибегнуть к этой магии, чтобы скрыть информацию в тетрадке.
Уинн пожевала нижнюю губу и провела руками по лицу.
— Я никогда раньше не прикасалась к магии крови. Не знаю, хватит ли сил.
Она почувствовала, как руки Нокса легли ей на плечи и сжали их.
— Ты не обязана. Правда. Даже если тетрадь сгорит, мне все равно. Мы можем победить Общество и без этого.
Соблазн шептал ей на ухо. Как же ей хотелось в это верить. Было бы намного проще и менее тревожно, если бы она просто бросила тетрадь в камин и зажгла спичку. Она могла бы даже станцевать небольшой танец, пока та будет горит.
 
Но разве это что-то изменит? Бран не вернется, а Общество продолжит замышлять зло, мир останется в опасности, а Уинн придется жить с осознанием того, что она могла бы остановить это, если бы просто взяла себя в руки и сделала свою работу.
Потянувшись, она похлопала Нокса по руке.
— Нет, я могу это сделать. Я сказала, что смогу, и говорила серьезно. Это ничего не меняет, правда. На самом деле, это только делает все более важным.
Гриффин похлопал ее по колену.
— Помни, Уинн, что кровь Брана — это и твоя кровь. Вы брат и сестра, рожденные от одних матери и отца, связанные генетикой и целой жизнью. Это дает тебе преимущество. Фактически, это означает, что ты, вероятно, единственная, кто может снять заклятие. Может быть, Бран использовал кровь не просто так.
Уинн не могла понять, почему это должно ее успокаивать, но это сработало. Не потому, что Бран мог это как-то спланировать, несколько месяцев назад, до своего исчезновения, а потому, что напоминало, что это ее брат, и любой риск стоил того — если они найдут Общество, то, возможно, смогут найти и Брана.
— Хорошо. — Она снова подняла руки, послала быструю молитву Богине и сосредоточилась. — Давай попробуем еще раз.
На этот раз она устояла перед ползучим ощущением, которое вызывала магия крови на ее коже. Магия пульсировала в ее венах, какая-то густая и нечистая. Черная по своей природе.
Если внимательно присмотреться, то все заклинание было похоже на паутину. Оно точно так же касалось ее кожи, одновременно невесомое и обескураживающее.
Заклинание прилипло к ней так быстро, что Уинн почувствовала порыв отмахнуться от него с девичьим визгом. Вместо этого сосредоточилась на прослеживании нитей от периметра к центру, изучая его конструкцию.
Как и паутина, заклинание состояло из колец, соединенных спицами. Они обвивали края тетрадки, запечатывая ее.
Экспериментируя, она использовала магию Света, которой научил ее дядя, и наблюдала, как паутина сжимается в ответ. Очевидно, она не хотела, чтобы ее тревожили. Из любопытства Уинн потянулась к своей энергии и дернула за нить. Она завибрировала, как гитарная струна. Вот это было интересно.
Тщательно обдумав ситуацию, Уинн коснулась другой нити и снова потянула. И снова паутина завибрировала, на этот раз на еще более высокой частоте. Ей смутно хотелось, чтобы она была музыкантом, способным распознавать звуки, проникающие сквозь нее, но, вероятно, сейчас было не время пытаться играть на палочках для еды.
Третья нить, третий звук, и на этот раз Уинн внимательно следила за тем, как вибрация проходит по нитке к центру паутины. На краткий миг там что-то засветилось, и через мгновение она увидела конец сплетенного узора.
Ее охватило волнение. Работая быстро, но осторожно, она коснулась другой нити, не отрывая взгляда от центра паутины. Вот. Уинн подхватила светящуюся нить, прежде чем нота успела угаснуть, и медленно, очень, очень медленно, начала распутывать паутину.
Она поддавалась неохотно, каждая нить прилипала к другим, которые пересекала, как бы цепляясь за них для поддержки. Этот процесс требовал терпения, концентрации и кропотливого внимания к деталям.
Иногда центральная нить, за которую она дергала, ложилась поверх других нитей, иногда проскакивала под ними, заставляя ее быть особенно осторожной, чтобы распутать ее. Она чувствовала, как тикает время, но для нее это было похоже на миллион лет и полсекунды, и она не знала, какая из этих цифр была ближе к реальности.
Когда Уинн наконец распутала круг, то остановилась, чтобы посмотреть вниз на то, что обнаружила в каркасе нитей. Они тоже переплетались между собой, и весь узор, казалось, был построен на одной непрерывной нити. Она могла восхищаться его замысловатостью, но сейчас чувствовала, как на нее давит усталость, и ей просто хотелось покончить со всем этим.
Дернув со всей силы, она увидела, как остатки заклинания распутались, и нити магии ослабили свою хватку на страницах тетрадки. В тот самый момент, когда последняя из нитей затрещала, она услышала громкий звук, похожий на раскат грома прямо над головой, а затем почувствовала, что падает.