Храм муз словесных

  И. И. Лепехин — непременный секретарь Российской Академии. 
После увольнения Е. Р. Дашковой правительство Павла I недолго искало ей замену. На заседании Российской Академии 16 декабря 1796 г. непременный секретарь И. И. Лепехин зачитал императорский указ, в котором говорилось: «…всемилостивейше препоручаем управление Академией наук и Российской нашему камер-юнкеру Павлу Бакунину» [123, ч. 3, с. 8]. Мало причастный к науке и литературе, Бакунин в угоду Павлу I попытался ввести в Академии диктаторский режим. К тому же без согласования с членами Академии он истратил все денежные накопления, оставленные Дашковой, наделал много долгов, мало считался с мнением ученых, оскорблял их. Естественно, что безобразия, творимые Бакуниным, привели к тому, что посещаемость заседаний резко сократилась (на собраниях присутствовало подчас 3–4 человека), сократилось и количество заседаний: в 1797 г. их было 18, а в 1798 г. — 19.
Самоуправство Бакунина вызвало вмешательство Сената в дела двух академий. Под давлением ученых Павел вынужден был объявить Бакунину «высочайшую немилость», и в 1798 г. он был уволен.
Но с уходом Бакунина положение дел в Российской Академии не улучшилось. В период своего правления Павел делал многое для того, чтобы направить культурную и научную жизнь страны на службу новому порядку. При этом он пытался уничтожить все, что было связано с именем матери. Павел изменил даже форму жетонов Российской Академии. Здание, где проходили заседания, хранился архив и библиотека, было передано в военное ведомство, а финансирование деятельности Российской Академии прекратилось — она практически не работала.
В 1798 г. должность президента Петербургской Академии наук занял Г. Л. Николаи. На предложение занять одновременно пост президента Российской Академии он ответил отказом, так как плохо владел русским языком. С 1798 г. Академия оказалась без руководителя.
Ученые, стоявшие у истоков создания Российской Академии, проявляли большую заботу о судьбе своего детища. Так, Н. Я. Озерецковский неоднократно обращался к правительству с просьбой выделить здание для работы научного учреждения. Возможно, что и член Российской Академии С. Я. Румовский, став в 1800 г. вице-президентом Академии наук, помогал Озерецковскому в его благородном деле. Благодаря настойчивости ученых 10 июля 1800 г. Российской Академии было передано место с небольшим строением на Васильевском острове, у Тучкова моста, принадлежавшее Московскому подворью. В настоящее время это — территория дома № 52 по 1 линии Васильевского острова, с двором и внутридворовыми постройками.
После дворцового заговора 12 марта 1801 г. к власти пришел Александр I. Проводя в начале царствования умеренно-либеральную политику, он провозгласил, что управлять страной намерен «по законам и по сердцу в бозе почившей… императрицы Екатерины Великой» [61, т. 25, с. 583]. Один указ молодого монарха сменял другой, и каждый из них как бы подчеркивал, что новый царь всю свою деятельность намерен посвятить всемерному уничтожению того, что делалось его отцом.
Уже в мае месяце 1801 г. был назначен новый президент Российской Академии — Андрей Андреевич Нартов. В июне вышел указ: «Определенную в 1783 году на содержание Российской Академии сумму 6250 рублей, коих отпуск в декабре месяце 1796 года остановлен…, производить по-прежнему» [123, ч. 4, с. 32].
Новый президент А. А. Нартов, сын выдающегося русского механика-изобретателя А. К. Нартова, получил хорошее образование. Он обучался в гимназии при Петербургской Академии наук и в кадетском корпусе. Будучи широко образованным человеком, Нартов писал статьи по минералогии, металлургии, сельскому хозяйству, не был лишен и литературных способностей. Он перевел некоторые работы «отца истории» Геродота, комедии Детуша, Гольберга, Лессинга. Один из основателей Вольного экономического общества Нартов в течение 25 лет являлся его бессменным секретарем, а последние 16 лет своей жизни занимал пост президента общества. Словом, Российскую Академию возглавил достойный руководитель.
 
Уже в августе 1801 г. Академия выносит решение — в связи с тем что в азбучном словаре «гораздо удобнее нежели в словопроизводном приискиваются слова», возобновить работу по изданию «Словаря российского, азбучным порядком расположенного» [там же, с. 35]. Одна из задач, поставленная Академией при разработке нового словаря, — необходимость «исправить вкравшиеся в первое издание словопроизводного словаря ошибки» [там же, с. 39]. Над словарем согласились работать Румовский, Лепехин, Озерецковский, Мальгин, Севергин, Дмитрий и Петр Соколовы, Севастьянов, Захаров. Академия после трехлетнего перерыва возобновила нормальную научную деятельность.
7 апреля 1802 г. состоялось чрезвычайное заседание Российской Академии, на котором было объявлено о кончине непременного секретаря Ивана Ивановича Лепехина. Имя Лепехина, «отличными своими познаниями и сочинениями великую пользу отечеству принесшего», вошло в историю русской культуры как образец преданного служения Родине [там же, ч. 5, с. 13]. После смерти М. В. Ломоносова Лепехину приходилось «прокладывать путь к водворению у нас науки и защищать права ее в борьбе с невежеством, равнодушием и предрассудками» [80, вып. 4 с. 3]. Всесторонняя образованность, бережное отношение к ломоносовским традициям в русской науке и просвещении поставили Лепехина в ряд выдающихся деятелей отечественной культуры XVIII в.
После смерти И. И. Лепехина непременным секретарем был избран П. И. Соколов. Имя его часто упоминалось в протоколах, связанных с разработкой «Словаря Академии Российской». Там Соколов характеризуется как активный собиратель слов.
Не просто складывалась судьба Соколова в Российской Академии. Лишь после восьми лет работы над словарем он был избран приобщником (кандидатом. — Авт.) Академии. Еще через год П. И. Соколов вместе с Д. М. Соколовым вошел в состав этого научного учреждения. В мае 1793 г. Петр Иванович Соколов «за ревностное усердие в сочинении словаря» награждается золотой медалью [126, ч. 1, с. 20]. Как свидетельствуют протоколы заседаний, не было ни одного начинания, в котором бы он не принимал участия. Но о главном труде Соколовых — академической грамматике будет рассказано отдельно (см. с. 81).
Правительственным указом от 25 марта 1802 г. для строительства нового здания Российской Академии было отпущено 25 000 р. Проект здания разработал архитектор А. А. Михайлов, он же осуществлял наблюдение за строительством. Проектом предусматривалось создание центрального корпуса и двух жилых флигелей по сторонам. Михайлову удалось в 1802–1804 гг. построить лишь центральный корпус. Здание Российской Академии относится к типу городских «домов с мезонином», имевших большое распространение в застройке провинциальных городов и окраин Петербурга начала ХIХв. Фасад здания украшают пилястры, балкон с ажурной решеткой.
Наряду с основным зданием на территории, принадлежащей Российской Академии, были построены сараи, каменные конюшни, а также двухэтажный деревянный дом с каменным подвалом.
Проект боковых флигелей был переработан архитектором В. П. Стасовым, который в 1814 г. и осуществил их строительство. Флигели были соединены с главным зданием арками, украшенными четырьмя дорическими колоннами.
Помещения Академии распределялись следующим образом: подвалы были заняты унтер-офицером, сторожами, бельэтаж из пяти комнат принадлежал непременному секретарю, в зале второго этажа проходили академические заседания, а примыкающие к ней две боковые комнаты были отданы под библиотеку и секретарскую. В мезонине главного здания находились четыре кладовые. В верхних и нижних этажах боковых флигелей располагалось по четыре квартиры, которые сдавались в наем.
С приходом в Академию Нартова значительно оживилась ее литературная деятельность. На заседаниях прочитывались и обсуждались литературные произведения членов Российской Академии. Был объявлен даже конкурс для всех желающих на лучшее произведение, посвященное выдающимся государственным и военным деятелям России — Минину и Пожарскому, Владимиру Мономаху, Суворову, Румянцеву-Задунайскому, Дмитрию Донскому и др.