Клятва Грейсона (ЛП)

— Каким-то образом мы оказались у бассейна, и отец решил преподать мне урок, когда я отказался залазить в бассейн, то он забрал у меня щенка, который спокойно сидел в патио, — я указал пальцем на конкретное место, — и быстро и безжалостно бросил его в бассейн. Помню, как он мне сказал безразличным и отстраненным голосом, или я запрыгиваю в бассейн и спасаю его, или же он утонет по моей вине.
— Боже мой, Грейсон, — Кира выдохнула, прикрывая свой рот ладонью.
Я слегка улыбнулся ей.
— Кира, это было очень давно.
Но, почему же в моей груди все еще болело при воспоминании об этом безжалостном уроке для шестилетнего малыша?
— Я стоял на краю бассейна, кричал и плакал, пока щенок тонул, Кира. Мой отец вытащил его, в конце концов, но тогда было уже слишком поздно. — Но вина за случившееся все еще терзает мою душу. Я повел себя тогда, как настоящий трус. — Мне хотелось бы отмотать время назад, и вернуться в тот момент… Я бы его спас, я бы не испугался. Даже утонул бы вместо него. Но время имеет свойство не возвращаться.
— Конечно, ты бы его спас, Грейсон, просто ты был лишь маленьким, напуганным мальчиком. Сейчас ты взрослый, отважный мужчина, — проговорила она, присаживаясь рядом со мной на шезлонг. — Как вообще ты смог научиться плавать после такого потрясения.
Я пробежался рукой по своим волосам, удерживая их ладонью, когда продолжил вспоминать.
— Уолтер. Мой отец уехал по делам спустя пару недель, и Уолтер провел выходные, стараясь научить меня плавать. Он был одет в свой странный черно-белый костюм, который подкатил до коленей.
Я тихо рассмеялся, когда вспомнил как Уолтер снова и снова учил меня плавать на мелководье, пока я не почувствовал себя настолько уверенным, чтобы заплыть на глубину, и затем он поплыл со мной, позволив мне удерживать его за шею. И в тот момент, когда я почувствовал, что готов, он позволил мне плыть самому.
— Чуть позже, в том же году, я научил моего брата плавать. Я учил его каждую свободную минуту, когда моего отца не было рядом. И, когда, наконец, мой отец закинул его в бассейн, как того щенка, мой брат уже плавал как маленькая проворная рыбка. Отец так гордился им, — проговорил я, стараясь утаить нотки иронии, что проглядывались в моих словах. Я так гордился братом, и в тайне гордился собой, что помог ему избежать ужаса и чувства вины, с которыми столкнулся я, будучи в таком маленьком возрасте. И, которые до сих пор терзали меня, несмотря на то, думал ли я об этом или нет. Я горько вздохнул, и моя рука опустилась.
— Грейсон, это была не твоя вина, — проговорила она очень мягко, смотря на меня пристально, словно понимая, о чем я думаю. — То, как поступил твой отец, было просто ужасно, так поступать с маленьким шестилетним мальчиком — мерзко. Грейсон, мне так жаль, что ты пережил такое. — Она положила ладонь на мою щеку, ее выражение лица было нежным и наполненным сочувствием. В этот самый момент, я почувствовал пронзительный укол в сердце и осознал, насколько я был не прав насчет маленькой ведьмы. Как же я был не прав. Когда смотрел в ее глаза полные сочувствия, что-то внутри меня освободилось, что-то рухнуло и мои мысли стали уплывать вдаль, совершенно не подчиняясь мне.
Почему я поделился этой историей именно с ней? У нее есть способность вытаскивать из меня честные признания. Может, это произошло потому, что среди множества наблюдающих за мной глаз в том ресторане, она заставила почувствовать меня как будто кто-то на моей стороне? А, возможно, это потому, что она придумала эту вечеринку, стараясь помочь мне адаптироваться в обществе, восстановиться в глазах окружающих меня людей, и, возможно, потому, что она делала это все без какой-либо причины, только ради того, чтобы позаботится обо мне? Сложно разобрпаться. Или же это могло произойти потому, что я почувствовал неожиданную поддержку от моей маленькой женушки? Или, кто знает, может, во всем виноваты флюиды, что витали в воздухе?
— Милая, красивая, ведьмочка, — пробормотал я, притягивая ее к своему твердому телу, чтобы поцеловать. Я скользнул рукой в ее шелковистые, густые волосы, когда наши губы соприкоснулись. Она напряглась, но не отстранилась от меня, и я провел неспешно кончиком языка по ее губам, пока она не приоткрыла их для меня. Притягивая ее ближе к своему телу, я проскользнул языком между ее приоткрытых губ, исследуя ее манящий, влажный жар рта, пламя поглощало мое тело, воспламеняя мою кровь. Когда она, наконец, начала проявлять крошечную инициативу, мне захотело издать стон удовлетворения, но я не желал сделать ничего, что оборвало бы этот волшебный момент и подтолкнуло ее к тому, чтобы она ощутила сомнения и захотела сбежать от меня. Я провел руками вверх и вниз по ее спине, и спустя пару мгновений ощутил всем телом, как ее напряжение сошло на нет. Наш первый поцелуй был грубым и напоминал что-то вроде соревнования в битве языков, а второй поцелуй был жадным, но, в то же время, очень трепетным, а этот был неспешным, чувственным, таким, словно наши рты занимались любовью. Я целовал бесконечное количество женщин за всю мою жизнь, но никогда в жизни не испытывал такого. Осознание этого ошеломило меня, но, в то же время, это ужасно возбудило меня. Прежде, чем она смогла отреагировать, я быстро, но в тоже время аккуратно и плавно, подмял ее под себя и навис над ней, удерживая вес своего тела, прижимаясь бедром к шезлонгу. Она моргнула, смотря на меня неуверенно насчет того, что происходило в данный момент. Я хотел, чтобы ее тело полностью прижималось к моему, чтобы она, наконец, ощутила всю силу моего возбуждения, но внутренне ощущал, что это будет неверное действие прямо сейчас. Моя маленькая невеста нуждалась в небольшой прелюдии, перед тем как я возьму ее тело. Маленькая искра, что проскочила между нами днем ранее, очень испугала ее по какой-то неведомой мне причине, но я обязательно выясню эту причину сегодня вечером. Сегодня вечером ничего не важно, кроме нас.
 
Ее волосы рассыпались вокруг нее, ее губы были приоткрыты и блестели, покрытые влагой от моих поцелуев, и ее глаза смотрели на меня, затуманенные страстью и легкой тревогой. Я склонился над ней и поцеловал ее еще раз, мое тело напряглось от непреодолимого желания продолжить дальше свои ласки. Я хотел избавить ее от всей одежды и толкнуться в ее нежный, шелковистый жар лона прямо тут, на шезлонге. Мое тело пульсировало от желания погрузиться в нее. Я начал опускать по плечам ее лямки сарафана, и она издала крошечный возглас, который обозначал протест, поэтому я немного замялся, но затем вновь прижался к ней и поцеловал ее в нежную кожу на шее, вознаграждая ее своими неспешными поцелуями, проводя языком, чтобы почувствовать ее вкус. Она откинула свою голову назад, и ее спина выгнулась в попытке прижаться ближе к моему телу. И я воспользовался предложенной мне возможностью, чтобы спустить с плеч ее тонкие бретельки и опустить чуть ниже вверх ее сарафана, таким образом, ее грудь была свободна от материала платья, защищавший ее от моих ласк. Я устремил свой взгляд на ее грудь, не в силах сдержать животный стон, что зарождался в горле при виде ее потрясающей, аккуратной, полной и упругой груди, что была прямо передо мной.
— У тебя самые восхитительные соски, которые мне только доводилось видеть, — пробормотал я. — С того момента, как я их увидел, не могу прекратить думать о них. — Я склонился над ее грудью и поцеловал один из сосков. Когда мои губы соприкоснулись с твердой пикой соска, она издала чувственный стон. От звука этого стона мой член стал практически болезненно твердым.
— Я хочу их взять в рот, ласкать языком, и посасывать их с того самого момента, как вошел в твой домик и увидел тебя обнаженной, — прошептал я у ее груди, и мои губы прикоснулись к другому соску. — Я все это время гадал, так ли они приятны на вкус, насколько восхитительно выглядят.
— Грейсон, — застонала она, запутываясь пальцами в моих волосах. Мой рот находился прямо над твердой жемчужинкой, и я высунул язык, легко прикасаясь к ней, а затем обводя вокруг нее раз за разом, снова и снова.