Чувствующая (СИ)

Лика и Егор молча скользнули в машину, а Стас продолжал стоять, не сводя глаз с Павла Федоровича. Ариана потянула его за рукав и, когда он не отреагировал, не придумала ничего лучше, чем взять его за руку. Иголочки пробежались по коже, Стас стиснул зубы, а старик снова вытаращил глаза от удивления.
— Невероятно. Все даже интереснее, чем я думал. Не смею вас больше задерживать. Хорошего вечера!
Павел Федорович отряхнул от снега шапку и не спеша направился к своей машине, забыв, что собирался поужинать. Как только он уехал, Стас повернулся к Ариане. Выглядел он паршиво: под глазами залегли темные круги, как после той ночи, когда он ее спас.
— Прости, — пробормотала она. — Я все испортила, да? Просто стало больно, и я запаниковала, и…
Взгляд Стаса заледенел.
— Он сделал тебе больно? — глухо переспросил он.
— Да… то есть нет. Совсем чуть-чуть, — испугалась его выражения лица Ариана. — Я больше растерялась… Прости.
— Ариана, за что ты все время извиняешься? Он внаглую вломился в твое сознание, несмотря на предупреждение. Сильный менталист, Независимый член Совета — вот и решил, что ему все можно. Но я тоже хорош, понадеялся на его честность и рано ослабил щиты.
Так вот почему он вымотан. Опять защищал ее. Права была Галина: Стас и без принятия в клан уже нарвался на неприятности. Ариана опустила глаза, чтобы он не заметил ее страха.
— Не бойся. Он ответит за то, что сделал. Я завтра же съезжу в Совет.
— Не вздумай! — воскликнула она. — Я и так доставляю одни проблемы, не хватало рассорить тебя с Советом!
— Не волнуйся, все будет хорошо. Пойдем, успокоим Лику. Она рвется в бой, и, кажется, Егор больше не может ее сдерживать.
Стас машинально подал ей руку, и Ариана так же на автомате ее приняла. Он зашипел.
— Прости, прости! Так плохо, да?
— А тебе хорошо? Я еще не встречал человека, которому бы понравилось, когда его бьет током.
— Током? — уставилась на него Ариана.
— А что, у тебя не так?
Она смутилась. Покалывание иголочек казалось ей скорее приятным, чем болезненным.
— Так, так… Значит, страдаю только я? И давно твой дар агрессивно реагирует на прикосновения?
Ариана смутилась еще сильнее. Она отчаянно надеялась, что темнота скрывает ее пунцовые щеки.
— Так что? — настойчиво повторил Стас.
— Я не то чтобы касалась многих одаренных после инициации…. С Ликой и твоей мамой такого нет, — с каждым словом голос Арианы звучал все тише, и, прошептав последнюю фразу, она бросилась к машине.
Обратный путь прошел в молчании, даже Лика с Егором не шептались, а смотрели каждый в свое окно. Припарковавшись рядом с домом девушек, Стас бросил короткий взгляд в зеркало, и ребята вышли из машины. Который раз за вечер Ариана поразилась их безупречной дисциплине и отсутствию лишних вопросов. Она замешкалась, отстегивая заевший ремень безопасности.
— Павел Федорович Авдеев — Независимый, — начал говорить Стас, как только Егор захлопнул дверь. — Один из тринадцати, высшая власть. У него много амбиций, развитый дар и почти неограниченные возможности. Узнав, что ты чувствующая, он теперь вцепится в тебя, как клещ, и не отступит, пока не выжмет максимальную выгоду. Вот увидишь, он позвонит тебе завтра или послезавтра и назначит встречу в Совете, и отказаться ты не сможешь. — Почему?
Стас был настолько мрачен, что Ариана невольно представила картину, в которой злодей-менталист запирает ее в темнице, чтобы единолично пользоваться ее даром.
— Не смешно, — слабо улыбнулся Стас. — Конечно, тебя никто не запрет в темнице. Но если ты откажешься сотрудничать, он найдет способы давления. Поверь, старик не остановится ни перед чем.
— Зачем ты пугаешь меня? Сам же говорил, что чувствующих берегут.
— Беречь можно по-разному. Например, он объявит всем, что твой дар нестабилен и что тебя нужно изолировать, пока ты не научишься контролировать силу. Это будет сложно оспорить, учитывая, что ты и правда не умеешь этого делать. И тогда он любезно согласится предоставить тебе место для отдыха и учебы. Его место. С его людьми.
 
Ариане резко перестало хватать воздуха. В горле встал комок страха. Именно об этом говорила Галина. Такие, как Павел Федорович, будут действовать исподтишка, маскируя свои цели под благодеяния. Стас горько усмехнулся, и Ариана вспомнила странную фразу о запрете на ментальное сканирование.
— О каких уровнях вы с ним говорили?
— Менталисты способны погружаться в чужое сознание на трех уровнях. На первом считываются «верхние» очевидные мысли, возникающие в момент общения. Он абсолютно безвредный для читаемого и не требует разрешения. Так, например, я читал официантку в кафе. Пожалуй, это самое распространенное использование нашего дара. На втором уровне можно проникать в воспоминания и даже изменять их. По правилам Совета, в таких случаях одаренных нужно заранее предупредить о вмешательстве. А к неодаренным без веской причины вообще нельзя применять. Только если их воспоминания несут угрозу. Ну а третий уровень — самый серьезный. Разрешен в исключительных случаях, под обязательным надзором Совета. Очень болезненный и очень опасный, так как затрагивает глубинные слои сознания. При самом экстремальном сценарии человек становится безвольной куклой, которая будет лишь выполнять приказы своего хозяина. Кстати, не все менталисты способны на такое погружение. Это требует колоссальных затрат энергии и может ударить рикошетом.
От слов Стаса Ариане стало по-настоящему жутко. Она побоялась уточнить, приходилось ли ему сталкиваться с третьим уровнем, но решилась на другой вопрос:
— У тебя уже были проблемы с этим Авдеевым, да?
Она специально спросила так, чтобы при желании Стас ответил односложно. Ей совсем не хотелось лезть ему в душу, но с другой стороны — должна же она знать, с кем предстоит иметь дело.
— Он лично перекрыл дар моей матери, когда она изменила сознание двух неодаренных.
Голос Стаса звучал безэмоционально, но за показным спокойствием скрывалась боль.
— Мать тоже была одной из Независимых. Когда узнали о ее поступке, Авдеева назначили вести ее дело. Мы с Корнеем тогда только основали клан, в официальных документах главой числился я. Я не хотел приходить на суд, но Павел Федорович настоял, чтобы присутствовали все кланлидеры. И я был. Сидел в центре, в первом ряду, хотя обычно чем новее клан, тем дальше сидит его представитель.
Ариана словно видела, как все пялились на него: кто-то с сочувствием, кто-то со злорадством. А как иначе: сын Независимой, новоиспеченный вожак — и такой позор. А он сидел с неестественно ровной спиной, не позволяя этим стервятникам себя заклевать. В сущности, еще мальчишка, вынужденный смотреть на публичное унижение родного человека. Ариана была уже не рада, что подняла эту тему, но Стас держал в себе воспоминания так долго, что прервать его теперь, когда он решил выговориться, было неправильно. И она продолжала слушать, а внутри все сжималось от боли. Крылья дара уже привычно обнимали его, но поддержки казалось слишком мало.
— Они могли провести процесс за закрытыми дверями, но Павел Федорович настоял на обратном. Мол, все должны знать, что даже Независимый не избежит наказания за совершенное преступление. После этого рейтинг доверия к нему взлетел до небес. Он стал гарантом справедливости, этакий меч правосудия.
— И теперь за вмешательство на втором уровне его тоже ждет суд?
— Нет, что ты, — хмыкнул Стас, — Авдеев слишком осторожен для откровенных глупостей. Конечно, он поступил нехорошо, но как член Совета он просто убеждался, что ты не представляешь опасности. Как Независимый, он обладает правом определять уровень вмешательства.
 
— Но он же сделал это без причины. Дважды. Неужели ему все сойдет с рук?
Двойные стандарты казались Ариане отвратительными. У нее разболелась голова — последствие то ли нервного перенапряжения, то ли действий старого менталиста, то ли всего вместе.
— Ариана, ты как будто всю жизнь прожила в мире с единорогами, — усмехнулся Стас. — Для него не проблема придумать правдоподобную причину, почему потребовался второй уровень. Ну пожурят его немножко, заставят тебе компенсацию заплатить. Полученная информация для него гораздо ценнее. К тому же ты в порядке, сознание чистое, я сразу проверил. Завтра от его вмешательства не останется и следа.