Чужие степи 2 (СИ)

Значит тут что-то другое. 
Потянув штурвал на себя я «подбавил газку» — планируя развернуться по большому радиусу, и на снижении максимально сбросить скорость. 
Андрей тем временем разговаривал со старшим группы, тот требовал координаты, хотел сразу выдвинуться на помощь.
Помощь это конечно хорошо, только не стоит забывать что эти двое остатки точно такой же команды, с точно таким же оружием, и никто не поручится что с Иванычем и его ребятами не случится то же самое, только высокой крыши рядом может и не оказаться. Так что идея откровенно глупая, и я не преминул поделиться своим мнением с Андреем.
— Погоди пока с координатами, — остановил я его, — из-за чего-то же они на крыше тусуются, не просто же так? Как бы нам одним улетать не пришлось! 
Абсолютно не догадываясь что произошло внизу, интуиции своей я верил безоговорочно, — а она во всю кричит об опасности. Вот ещё разок пролетим, может разглядим получше, кто-то же загнал их на крышу, и коли они не спускаются, этот «кто-то» должен быть неподалеку. 
Развернувшись, чуть набрав высоту, плавно сбавляю обороты и тяну штурвал на себя. Скорость падает, высота остается прежней, до цели около километра и отпустив штурвал, начинаю снижение. 
Время замирает, и я не знаю чего больше боюсь в этот момент: разбиться, или показать себя неумехой. Но эмоции побоку, переживать буду потом, сейчас главное не дёргаться, главное что всё идет штатно, без каких либо отклонений.
Не знаю как у других лётчиков, но мне очень не хватает чувства «сцепления с дорогой», я себя ощущаю в машине на гладком льду зимнего озера: Рулём вроде крутишь, педали давишь, а реакции почти никакой. С тормозами вообще швах, их тут просто нет. Ты можешь взять выше или ниже, можешь отвернуть в сторону, но сделать главного, нажать на тормоз, ты не можешь. 
Скорость тем временем падает, но не так как бы мне хотелось, и над бешено подпрыгивающими человечками в зеленом камуфляже мы проходим весьма быстро, единственное что успеваю рассмотреть, — кровавое пятно недалеко от здания. 
— Всё, возвращаемся! — громко командую сам себе, и добавляя обороты до нормы, разворачиваю самолет. 
*****
— Нечего штаны просиживать, надо выдвигаться! Иначе засветло не успеем! — топает ногами Иваныч, вернувшись, мы передали ему запись на телефоне, и теперь пытаемся образумить, но пока безуспешно.
— Да пойми ты наконец, — толкает его Андрей, — они не ради забавы забрались на эту крышу! Там точно что-то не так! 
— Не хочешь идти, — так и скажи! — не сдается тот, — а я пойду мужиков спасать! 
Как оказалось один из тех двоих на крыше — сын Иваныча, — просмотрев запись с телефона он узнал его. Сначала он обрадовался что сын жив, а потом стал бегать по палатке и громко топая «свистать всех наверх». Оно и понятно, сын есть сын, как отец я его понимаю, и сам бы не усидел случись такое. Но вслепую рисковать глупо, сначала надо хоть присмотреться. Сверху мы конечно глянули, но кроме этого здания там ещё куча руин всяких, и при желании можно хоть танк спрятать.
— Бляха муха, — Иваныч! Ты вроде взрослый человек, если с твоим сыном до сих пор ничего не случилось, ещё пару часов он точно продержится. — снова вклиниваюсь в противостояние. Переведя свой взгляд на меня, он долго и с прищуром смотрит, словно раздумывает, но потом снова переключается на Андрея.
— Оставайся с Василием, — на нём самолёт, а мы выдвигаемся! Если что-то пойдет не так, я сообщу! — снимая с разгрузки рацию, он демонстративно трясет ей перед нами.
— Так стоп! — в голову приходит умная мысль, и я прерываю дискуссию. — Надо им рацию сбросить! Прямо сейчас! — идея умещается в двух словах.
Иваныч недоуменно смотрит на рацию.
— Это как? — замирает он.
— Да просто, полетим и сбросим, они сами всё расскажут. Пожрать, вещи кинем, оружие, дрова, спирт. Всё что может пригодится. Собирайся.
Я не очень хорошо представляю как это осуществимо технически, — попасть «грузом» в относительно небольшую точку, но надеюсь что разберусь в процессе, — как-то же в войну кукурузники бомбили фашистов? Насколько я знаю прозвище кукурузник возникло задолго до появления АН-2, не могу сказать точно, гугла под рукой нет, но вроде бы первым был ночной бомбардировщик У-2, и пилотировали им в основном женщины.
 
Мужики переглядываются. Видно что идея по нраву, но желание идти и спасать свою кровинушку пока не проходит.
— Да ты туда пешком только к вечеру доберешься! — добиваю последним аргументом, хотя расстояние не столь велико, идти всего час, может чуть больше.
И это срабатывает. Подскакивая, Иваныч мечется по палатке скидывая в кучу теплые вещи и спальники.
Решаем так. Снайперов бомбометания среди нас нет, поэтому готовим сразу несколько «зарядов».
Спальник, продукты, котелок, мелко нарубленное полено, фляжка воды, фляжка самогона, спички. И всё это в трёх экземплярах, рации засунем потом.
Иваныч торопится, его бойцы тоже заметно нервничают, спокойны только мы с Андрюхой.
— Оружие как? — возникает резонный вопрос когда рюкзаки раздуваются до приличных размеров.
— Думаешь у них нету? — сомневается Андрей.
Если рассуждать логически, ребята на крыше должны были видеть заходящий на посадку кукурузник, и сообщить о себе самым надежным способом — стрельбой в воздух. — Звук выстрелов хорошо слышен в любой точке посёлка. Вот только выстрелов мы не слышали, а значит у них либо не из чего, либо нечем.
Делюсь соображениями с товарищами, и посовещавшись, решаем запихать в каждый рюкзак еще и по рожку на калаш, а там уже смотреть по результатам. Патроны сейчас не главное, в первую очередь отогреть и накормить, судя по всему на крыше они уже давненько, и не что пожрать, им там даже погреться не чем, — снег да бетон кругом.
Зато у нас в палатке уже теплеет, печку раскочегарили так что она разошлась до красноты, пахнет дымом и мокрым брезентом — намёрзший иней растаял и «запятнал» палаточную ткань. Гореть будет ещё долго, думаю «Ташкент» к возвращению обеспечен.
Лететь решаем все вместе, делить группу в сложившейся ситуации глупо, палатку можно и не охранять, за пол часа — час, ничего с ней не случится.
— С топливом как, Василий? — уже подходя к самолету, спрашивает Иваныч. Он постоянно хмурится, переживает за сына, но я вижу что его что-то гложет, и вопрос про топливо это так, повод начать разговор.
— Хорошо всё с топливом, ты же знаешь. — ему прекрасно известно что бензина у нас хватит на два рейса, с маслом тоже порядок, даже керосина есть немного.
Иваныч кивает, бормочет что-то, явно собирается с духом, но тут его отвлекают, и облегченно выдыхая, он переключается на одного из своих бойцов, казаха Сашу.
Слушать, о чём они говорят, мне некогда, мотор подостыл, надо прогреть и подумать как лучше сбросить груз. Будь здесь дядя Саша, он бы пушинкой посылочку уложил, можно сказать прямо в руки, — думаю даже целиться бы особо не пришлось. Мне конечно сложнее, но ведь не боги горшки обжигают?
Привычно обхожу биплан по кругу, внимательно осматриваю, и ничего дурного не заметив, поднимаюсь в кабину. Андрей уже на месте, что-то чиркает карандашиком на кусочке картона.
— Письмо прощальное пишешь? — пытаюсь пошутить, но он только отмахивается.
— Нет, рановато помирать, я тут формулу вспоминаю, траекторию хочу рассчитать...
Ну да, бог в помощь. Сам я похвастать чем-то кроме; «пи эр квадрат есть площадь круга» — не могу, учился плохо, если что и знал, позабыл всё давно.
Дожидаюсь пока все займут свои места, и завожу мотор. Привычный чих — из трубы огнём и дымом, переходит в уверенный рокот. Время шестнадцать часов десять минут, часа три до темноты у нас ещё есть.
В кабину запихивается Иваныч, и пока движок набирает температуру, я ещё раз объясняю порядок действий.
Теоретически наш план прост как палка: с летящего самолета требуется сбросить рюкзак и попасть на крышу где сидят наши парни. Причём попасть желательно в центр, ведь скорее всего рюкзак отскочит, и тогда не факт что его поймают.