Искусство бегать на каблуках (ЛП)

— Это отличное.
— Шон не любит хаос и драму, — ответила за него Лекси. Он косо взглянул на нее, и она добавила: — Я обеспечила ему и то и другое, и мне очень жаль.
— Вы двое похожи на влюбленную пару, — вздохнула Джемма.
— Да.
На этот раз Лекси действительно влипла. Несмотря на ее записки, заметки и знания, сердце сжималось и выворачивалось, выпотрошив ее изнутри.
Она была в беде. Глубокой, глубокой беде. Она сидела между своим фальшивым бывшим женихом с одной стороны и своим фальшивым парнем с другой:
1. Она пыталась полюбить Пита.
а. Это закончилось катастрофой.
2. Она пыталась не любить Шона.
а. Это была катастрофа, которая вот-вот случится.
Неважно. Она пошла вперед и влипла. Она пошла дальше и влюбилась в Шона Нокса.
  
ГЛАВА 13
 
«Люблю любить тебя, детка» (Донна Саммер)
— Вот, похоже, хороший кустик, — показал Шон на кустарник возле своего многоквартирного дома. — Ну-ка, отлей на него.
Белый пес фыркнул и перебрался совсем к другому растению. Шон до сих пор не мог поверить, что на конце синего поводка была настоящая собака. Не говоря уже о том, что всего c тремя лапами. В детстве у Шона никогда не водилось домашних питомцев, сколько бы ног у них ни было, потому что его мать считала всех животных грязными.
Теперь же она лежала наверху с «мигренью», а он выгуливал Бадди.
Собака как бы прыгала и шла одновременно, и Шону было немного жаль этого малютку. Вместе они прошли немного по улице и остановились, когда Бадди понюхал дерево.
Мать сказала ему, что идея «лечебной собаки» принадлежала ей, но у Шона на сей счет имелись сомнения. Она провела несколько дней с Лекси и вернулась с собакой-инвалидом. Лекси к этому явно приложила руку.
Бадди обогнул дерево, и Шон последовал за ним. После вчерашнего шоу он хотел бы тоже приложить руку к Лекси.
— Пойдем со мной домой, — прошептал он ей на ухо, когда они снова оказались на стоянке.
Когда они впервые заключили соглашение, то решили не заниматься сексом. Ну, в основном решила Лекси, а он согласился, потому что не мог предвидеть, что почти каждый раз, когда окажется рядом с ней, его тело станет отзываться. Он снова ее хотел. Обнаженную, как прежде, и пусть хоть весь день отрицает, но она тоже его хотела.
— Я не могу пойти к тебе домой. — Они стояли позади его внедорожника, и Шону приходилось бороться с желанием открыть дверцу и запихнуть Лекси внутрь. — Мы закончим в постели.
— Рано или поздно это произойдет. — Глаза Лекси прятались за черными солнцезащитными очками, и он поднял их ей на макушку. — Я голосую за «рано».
— Мы не можем, — сказала она, но без особой убежденности.
Шон притянул ее стройное тело и прижал к себе. Он позволил ей почувствовать, как сильно хочет ее, воспользовался ее вздохом и поймал тот ртом. Все в Лекси заводило его. Прикосновение рук, скользящих вверх по его груди. Запах тела и вкус губ. Она открыла теплый рот чуть шире, и ее язык переплелся с его, затягивая глубже. Поцелуй стал немного крепче, чуть влажнее, мир вокруг них стал намного горячее.
Грубая похоть запульсировала в их телах. Так хорошо. Шон скользнул руками по спине Лекси и прижал к своему члену. Как здорово чувствовать ее, он едва мог контролировать пронзавшее его острое желание.
Шон поднял голову и стал хватать ртом воздух.
— Давай унесем это в постель. — Он посмотрел Лекси в глаза, затуманенные от страсти. — Пойдем ко мне.
Она моргнула, сведя брови. Морщинка у нее на лбу не служила добрым знаком.
— Я не могу, Шон.
— Нет, ты можешь. Все, что тебе нужно сделать, это сесть в мою машину.
Она отступила на несколько шагов, и его руки опустились.
— Сейчас слишком многое поставлено на карту.
Когда она отвернулась, Шону показалось, что он увидел слезу, скользнувшую из-под ее ресниц. В тот момент он был слишком возбужден и расстроен, чтобы обратить внимание: не мог думать ни о чем, кроме своего пульсирующего стояка.
Бадди понюхал фонарный столб и, очевидно, нашел, что он получше, чем кусты или дерево. Поднял лапу и, наконец, двинулся дальше. У Шона было немного мешков для какашек, но он не знал правил, где собака может мочиться, а где нет. Фонарный столб выглядел так же хорошо, как и любое другое место. Вместо того, чтобы не спеша вернуться в свою квартиру, Шон взял Бадди на руки, стараясь не задеть мокрые пятна у него на шерсти. Собака лизнула его в подбородок и рот, когда Шон сделал ошибку, посмотрев вниз.
 
— Стоп, — скомандовал он, но Бадди не послушался.
Он лизал горло Шона и перед его футболки всю дорогу с середины квартала до лифта и вплоть до квартиры.
— Твоя собака вернулась, — крикнул Шон из коридора. Он ожидал услышать стон или какой-то другой звук страдания. Когда этого не произошло, то поставил Бадди на деревянный пол, а затем последовал за его прыжками. Чего он никак не ожидал, так это увидеть свою мать полностью одетой и с открытым чемоданом на кровати. — Что ты делаешь?
Мать посмотрела на него через плечо, бросая свою одежду в чемодан.
— Я должна отвезти Бадди домой. Ему нужно привыкнуть к моему дому. Я должна беречь его переднюю лапу, а тротуар — не место, где собака может гулять. Ему нужен двор.
— Ты уезжаешь сейчас?
Она кивнула и застегнула чемодан.
— Я позвонила Джимми, парню с летающей «лягушкой».
Шон не мог утверждать, что расстроен ее отъездом.
— Я отвезу вас на пристань, — предложил он и взял ее единственный чемодан.
Его, Шона, легко заменила трехлапая собака. Как ни странно, он не мог сказать, что чувствовал по этому поводу.
Позже, тем же вечером на «Кей Арена», он не мог сказать, что почувствовал, увидев Лекси на третьем ярусе. Или на следующий вечер. У него было три игры подряд в Сиэтле, и каждый раз, когда он поднимал взгляд, Лекси была там. И каждый раз, когда по стадиону гремел «Сумасшедший поезд» Оззи Осборна, ее вспыхнувшая улыбка заставляла Шона ликовать.
В дороге она ежедневно отправляла ему сообщения. Часть заметок, часть расписания и многословные комментарии о том, как прошел ее день. Он рассказал ей о своем хет-трике против «Нью-Йорка» и о том, что его мать звонила, чтобы сообщить об успехах Бадди, как будто тот был настоящим членом их семьи. Одной из тем, о которых Лекси то и дело упоминала, был ее магазин и запланированное торжественное открытие. Поэтому вечером, когда Шон вернулся в Сиэтл, он ввел адрес магазина в свой GPS-навигатор и поехал, чтобы убедиться в этом лично.
— Что ты думаешь? — спросила Лекси, показывая ему бело-золотые столы и стулья из красного бархата.
Шон почти ничего не замечал, кроме того, как она выглядела в штанах для йоги и темно-бордовой рубашке с сетчатыми вырезами сзади.
— Красиво, — подтвердил он, глядя на нее.
— Спасибо. Я очень старалась. — Лекси стянула с «хвоста» резинку и провела пальцами по распущенным волосам. — Офис сзади, — продолжила она, и Шон последовал за ней в совершенно белую комнату, загроможденную письменным столом, несколькими стульями и креслом из красного бархата, достаточно широким для двоих. В помещении пахло древесиной и свежей краской. — Мы переместим это к переднему окну, как только маляры закончат там. — Она рассказала о своих опасениях, связанных с открытием магазина, и о чистой прибыли, ожидаемой от электронных продаж и розничной торговли. — Магазин в Интернете не дает общения. Я хочу быть среди любителей домашних животных.
Шон смотрел, как она собирает волосы в тугой «хвост», и вспоминал, как впервые увидел ее. Бежит такая по причалу, за ней развевается белое платье, туфли сверкают, как диско-шары.
— Ты полна сюрпризов, Лекси Ковальски. Ты отличаешься от женщины, которая тогда нырнула в «Морского кузнечика».
Опустив подбородок, она посмотрела на Шона краем глаза.
— Я все такая же. Ты просто встретил меня не в моем лучшем состоянии. — Собрав волосы, Лекси повернулась к нему. — Твоя мать рассказала мне, как ты высказался о моих умственных способностях.