Искусство бегать на каблуках (ЛП)

Соблазнение было взаимным, так что Лекси покачала головой.
— Они говорят об этом везде. Я видел это по телеку в спорт-баре в Детройте.
Новая история становилась еще более скандальной и шокирующей, чем изначальная.
— Если тебя в самом деле не держали против твоей воли, я не могу выследить этого сукина сына и показать ему, где раки зимуют. — Отец поставил бутылку на стол и скрестил руки на груди. Плохой знак. — Ты несешь ответственность за этот беспорядок.
— Я не могла мыслить ясно с тех пор, как пришла на «Давай поженимся!». — Лекси хотела показать отцу, что она сильная женщина, а не ребенок, которого нужно защищать. Она сжала зубы, чтобы подавить дрожь, но слеза соскользнула с ресниц. — Я принимаю на себя полную ответственность за тот беспорядок, в который превратила свою жизнь, и за боль, которую я всем причинила. Особенно семье. — Лекси ненавидела разочарование, мелькнувшее в глазах отца. — Я была сбита с толку и испугана. Он показался мне хорошим человеком. Я думала, что могу доверять ему.
Отец опустил руки.
— Не плачь.
— Ладно.
— Боже. — Отец потянулся и обнял Лекси. — Милая, не всем мужчинам можно доверять. — Она положила голову туда, где всегда чувствовала себя защищенной, — на отцовское плечо. — У некоторых сукиных сынов недостаточно яиц, так что им приходится пользоваться уязвимостью женщин, чтобы получить хоть какое-то внимание.
У Шона были яйца, и он на самом деле не пользовался ей, но Лекси не потрудилась поправить отца. Она кивнула, расслабляясь в теплом спокойствии, которое всегда находила в его объятиях.
— Этому парню нужно надрать задницу за то, что он воспользовался тобой.
Лекси снова кивнула, потому что… какая разница? Она не знала Шона. Возможно, этот парень работал на ЦРУ. И сейчас, больше чем когда-либо, она была рада, что никогда больше не увидит Шона Брауна.
***
Шумная волна апплодисментов и криков прокатилась по «Кей Арене», пока из колонок неслись звуки песни «WhoLettheDogsOut». Высоко в центре арены на трех экранах показывали повтор броска в одно касание, когда шайба от конька игрока «Эвеланш» отлетела прямо в левый щиток голкипера «Чинуков» Адама Ларсона.
Прошло достаточно времени с тех пор, как Лекси надевала свой свитер «Чинуков» и приходила в «Кей». И еще больше с тех пор, как она сидела на обычных местах.
— Думаю, нам было бы удобней в «Энкор», — сказала Лекси, с тоской глядя на приватную ложу на третьем ярусе.
— Мы пришли не прятаться. Помнишь? — напомнила с улыбкой мать. — Нам нечего прятать.
Лекси знала, что мама права. Они обсудили это и решили, что единственный способ удержаться от очередных пряток — вести себя так, как будто ей нечего скрывать. Лекси не сомневалась, что как только оператор заметит их, ее лицо появится на всех четырех мониторах в центре арены и засияет на экранах телевизоров.
Лекси позаботилась о том, чтобы выглядеть скромно в серой водолазке, командном свитере и серых джинсах. Она собрала волосы в «хвост» и почти не накрасилась. Нашла границу между кокетством и виноватым видом. Когда в «Энквайр» появилась та фотография, все хорошие чувства зрителей, которые вызвало шоу «Сегодня», улетучились в трубу. Лекси моментально превратилась из нуждающейся в сочувствии в злодейку. В этот раз никакие извинения не помогали, и Лекси не могла рассчитывать на еще одно чудо, которое спасло бы ее задницу. В ней увидели лгунью, и она снова превратилась в злодейку, даже хуже. Теперь она была на самом дне, на нижней ступеньке в реалити-шоу:
1. Шлюха
2. Сука
3. Психопатка
4. Шлюховатая психованная сука.
Лекси заняла место рядом с матерью и младшим братом, Джон-Джоном, на нижнем ряду. Брат унаследовал от отца и внешность, и темперамент. Он был готов драться за свою старшую сестру. Что только добавляло чувства вины. Предполагалось, что все будет совсем наоборот. Она должна была приглядывать за братом, но чувствовала себя трусихой. Ей приходилось бороться с сильным желанием сползти вниз по креслу и прикрыть лицо рукой. Лекси глубоко вдохнула и медленно выдохнула, чтобы выровнять дыхание, но ничто не могло помочь справиться с тошнотворным комом в желудке.
 
Ребенком Лекси любила сидеть на первом ряду прямо за стеклом. Ей нравилась дикая энергия, искрившая в толпе. Нравились крики и удары, и «шш-шш», которые издавали коньки, смешиваясь с ревом фанатов. Она заставила себя поднять подбородок и посмотреть на лед.
— Вон новый парень, на которого жалуется папа, — сказал Джон-Джон, пока шайба летела от клюшки к клюшке. Лекси увидела лишь спину и короткие потные кудри, выбившиеся из-под шлема. — Хотя мне он нравится.
У Лекси были более важные поводы для беспокойства, чем новая звезда «Чинуков». Например, выглядеть спокойной, хладнокровной и собранной в то время, когда на самом деле хочется убежать прочь, пока кто-нибудь в аппаратной не узнал ее и не вывел ее лицо на большие экраны.
С жестким «бум» шайба влетела в бортик и замерла в углу за секунду до того, как игроки с двух сторон врезались друг в друга, заставив затрястись защитное стекло. Звуки ударов и пыхтение сотрясали воздух, пока игроки, расставив локти, пытались зацепить шайбу.
С грохотом, вибрацию от которого Лекси почувствовала под своими ногами, номера 36 впечатали в плексиглас. «НОКС» — было написано на его плечах. В драке игрок потерял шлем.
— Хочешь отсосать? — спросил один из хоккеистов.
— Твоя мамаша отсосет, сосунок. — Тридцать шестой номер выбросил вперед кулак, и его большая синяя перчатка встретилась с противником, заставляя того упасть.
Лекси побарабанила пальцами по подлокотнику. Матери и сестры, и сосунки были любимыми оскорблениями у хоккеистов.
Раздался свисток, и два рефери вмешались в драку. Они указали на главного зачинщика, и Лекси подалась вперед, чтобы заглянуть за ограждение, где в синем свитере, скрестив руки на груди, стоял ее отец. Она не видела его лица, но по фигуре могла сказать, что он не очень счастлив.
С другой стороны стекла донеслось:
— Ты нытик, Куч. Возвращайся к малолеткам вместе с другими девчонками.
Нахмурившись, Лекси снова посмотрела на номер 36. Он засунул одну перчатку под мышку, затем наклонился и исчез из виду. Странная дрожь пронеслась по ее позвоночнику до самого затылка. На короткую секунду Лекси почувствовала, будто оказалась в альтернативной реальности, где она узнала что-то, что не могла знать. Эта короткая секунда зависла в воздухе, сбивающая с толку и невероятная.
— Добро пожаловать в джунгли! — пронеслось по арене, и Лекси подняла взгляд к телевизорам.
Черные волосы на макушке игрока заполнили все пространство экрана. Затем тридцать шестой выпрямился и прочесал пальцами мокрый локон, завивавшийся у него на лбу в форме большой буквы С.
Все внутри Лекси внезапно замерло, кроме дрожи, бегущей по спине до самого затылка. На больших экранах светились зеленые глаза, смотревшие на табло, и его «вот-дерьмо» улыбка, приподнявшая уголок рта.
На экранах включили повтор момента, когда он взмахнул своим большим кулаком и игрок «Эвеланш» упал. Толпа вокруг Лекси как с цепи сорвалась, и дрожь в затылке парализовала ей мозг. Ком в желудке подскочил к горлу. На большом экране номер 36 спокойно надел шлем на голову. Пожевал уголок капы и под гремевшую над головами песню Билли Джоэла «Невинный мужчина» спокойно покатился на скамейку штрафников.
  
ГЛАВА 9
 
Мне нравится, как ты врешь
Шон снял синий блейзер с вешалки в раздевалке и просунул руки в рукава. Концы только что вымытых волос намочили воротник белой рубашки. Cегодня вечером Шон забил два из четырех голов и подтвердил, что необходим команде.
Обычный период притирки, казалось, закончился, хотя некоторые парни все еще негодовали из-за сделки. Половину сезона они провели на выезде, а другую — на тренировках внутри Арены, просматривая записи игры и работая на льду. Это неизбежно приводило к сближению. Иногда партнеры по команде становились роднее, чем семьи, что и объясняло высокий уровень разводов.