Ледяная фантазия

Мне тут же стала понятна скорбь, отразившаяся на лице Син Гуй. В конце длинной дороги меня встретили прекрасно знакомые мне черты, – моя бабушка.
Будь на ее месте иной маг, я смог бы избавиться от него с помощью магии народа огня. Незнакомец не догадался бы, что я могу колдовать правой рукой, однако бабушка об этом уже знала. Одолею ли я ее магией народа льда, я не знал.
В этом сражении я был обречен на поражение.
Бабушка посмотрела на меня и ласково улыбнулась:
– Я прочитала твои звезды, когда ты только родился, Ка Со, и знала, что однажды нам предстоит с тобой сражаться против друг друга. Похоже, что судьба все еще следует своему пути.
Снег все никак не останавливался, в моих ушах просвистел быстрый ветер. В бесконечном снегопаде пустой город выглядел заброшенно и трагично.
– Ка Со, дитя мое, ступай вдоль этой дороги и найдешь стража Востока в Храме разрушающего небеса Белого тигра, имя ему Цин Жэнь.
Я взглянул на бабушку, волосы ее оказались короче, чем у десятилетнего мальчишки, и мое дыхание перехватило.
Она передала всю свою силу мне. Я посмотрел на длинные локоны, лежавшие на земле, и снова взглянул на бабушку. С неба продолжал падать снег, оседая снежинками на ее плечах. Я подошел и сжал ее в объятиях, укрывая ее от них, и заплакал, словно мальчишка. Теперь бабушку мог одолеть любой, даже слабый маг.
Прощаясь, она крепко сжала мою руку своей – старой, шероховатой, – так крепко, что, казалось, мою ладонь пронзили иглы. Я знал, что она переживала за меня.
Теперь я имел с собой силу бабушки и Ши. Когда я уходил прочь, до меня донесся ее голос:
– Никому не доверяй в Снежной крепости, забудь про справедливость. Здесь побеждает сильнейший.
У Храма разрушающего небеса Белого тигра ко мне обратился Ляо Цзянь:
– Ваше величество, мой отец служил стражем Востока вашему отцу. Он был строг со мной с самого детства, ожидая, что я обязательно стану великим человеком. Поэтому с ранних лет я обучался борьбе, духовной силе и сражениям, тренировался так сильно, что лишался сознания на снегу. Каждый раз я приходил в себя лежа рядом с теплой печью, окруженный запахом дров, а рядом стояла тарелка горячего супа. Отец никогда не признавался, но я знал: это он каждый раз возвращал меня домой. Его лицо всегда было строгим, но я знал о его любви ко мне, поэтому с детства поклялся себе, что стану лучшим стражем Востока. Но прежде чем я повзрослел, мой отец погиб от рук огненных эльфов в Священной войне. Он надеялся, я стану лучшим из воинов, и я тоже на это надеюсь.
– Что ты хочешь этим сказать, Ляо Цзянь?
– Ваше величество, позвольте мне сразиться с Цин Жэнем.
– Я знаю, что ты очень силен, но…
– Ваше величество, пожалуйста, позвольте мне попытаться. – Ляо Цзянь опустился передо мной на одно колено.
Увидев его решительность, я просто не смог ему отказать. Но совершенно не понимал, подтолкнул ли я его к дороге, ведущей к залу славы, или же собственноручно отправил на верную смерть.
Облик Цин Жэня меня очень удивил, я представлял его рослым крепким мужчиной, походившим на Ляо Цюэ, отца Ляо Цзяня. Однако, когда тот предстал передо мной, на мгновение я почти принял его за Ин Кунши. Они оба были невероятно красивы, обладали тонкими, яркими чертами лица и невесомыми, подобно самому ветру, волосами. Меж бровей у стража сиял бледный шрам, напоминающий лезвие клинка.
То было проявление его силы. У Ин Кунши им служил след лепестка вишни между бровями, у меня – молния, у Юэ Шэнь сиял месяц, а у Син Гуй – шестиконечная звезда.
Волосы Цин Жэня мягко спадали на пол, взгляд бездумно блуждал, а на губах играла одновременно невинная и демоническая улыбка. И как только за такой внешностью скрывалась мощь стража Востока?
Цин Жэнь, сидя на собственном троне и смеясь, обратился ко мне:
– Ты и есть правитель той нелепой крепости – Ка Со?
 
Я кивнул, незаметно собирая в руке свою магию.
Он все еще улыбался, несколько локонов упало ему на глаза.
– Нападайте все вместе, не хочу тратить время впустую.
– Убить тебя желаю не я, а Ляо Цзянь. Именно он – настоящий страж Востока.
– Настоящий страж Востока, значит? Ты, верно, смеешься надо мной. Нападайте вместе.
– Он справится с тобой сам, я не стану сражаться.
Тут раздался голос Юэ Шэнь:
– Ваше величество, бабушка велела вам забыть про справедливый бой…
– Юэ Шэнь! Я принял решение. Я хочу, чтобы Ляо Цзянь оправдал надежды своего отца.
До меня донеслись шаги, он вышел вперед.
– Меня зовут Ляо Цзянь, я – будущий страж Востока Снежной крепости.
Взгляд Цин Жэня моментально поледенел, и я почувствовал, как зал заполнило дыхание смерти.
– Есть лишь одна Снежная крепость, и это – она. Есть лишь один страж Востока, и это – я.
Не дожидаясь, пока Цин Жэнь закончит, Ляо Цзянь ринулся в атаку, однако его внезапное нападение не возымело никакого эффекта. Стало понятно, насколько невероятной силой обладал Белый тигр. Ляо Цзяню было не выстоять и десяти его атак.
И все же поражение стража было предрешено с самого начала, когда он недооценил меня и Ляо Цзяня и слишком легко доверился словам.
Нанося первый удар, Ляо Цзянь пригнулся и отступил прежде, чем Цин Жэнь успел до него дотронуться. В это мгновение я ринулся вперед и вонзил в его сердце острейший меч, созданный заклинанием народа огня. Глаза Цин Жэня широко распахнулись, он опустился на пол, не веря, что его одолели чужаки на Горе божеств. Вплоть до самых последних мгновений его жизни прекрасное лицо Белого тигра выражало недоверие. Под нашими с Ляо Цзянем молчаливыми взглядами его тело растаяло и превратилось в лужу талой воды.
Мы не ожидали, что так легко справимся с Цин Жэнем, и полагали, что хотя бы один из нас окажется серьезно ранен. Хуан То даже создал на этот случай целительный круг, готовый отнести нас в него в любой момент. Вот только мы оба остались целы.
И все же, когда солнце склонилось к горизонту, рана обнаружилась там, где мы ее сперва не заметили.
Ляо Цзянь шел впереди, отдельно от всех. Он не разговаривал, и его одинокий силуэт обрамляли лучи заката. Я понимал: его сердце страдает оттого, что он подвел надежды отца и что порой отказ от чести – хуже смерти. И так же я понимал, что Ляо Цзянь принес эту жертву ради меня. Нам необходимо было продолжать свой путь вперед, к невидимому концу дороги, иначе Ляо Цзянь ни за что бы не пошел на подобное спланированное убийство.
С самого детства его готовили стать воином чести, богом войны в зале почета. В его мире имели место лишь справедливые поединки и смертельные сражения во имя правды. Тайные убийства и заговоры являлись позором для серебряного рыцаря.
Тем вечером мы устроили привал на заросшем вишней склоне, который освещало яркое сияние луны. Я проснулся посреди ночи и заметил на самом верху склона Ляо Цзяня. Он стоял ко мне спиной. Лунный свет струился вниз по его волосам и мантии. От вида его одинокого силуэта мое сердце сжалось.
Ляо Цзянь пел песню, которую часто можно было услышать в военных лагерях близ поля боя – печальную и тоскливую. Голос немного хрипел, но звучал чисто, поднимаясь над самыми облаками. В очень раннем детстве я постоянно слышал, как эта песня заполняла темные небеса в дни Священной войны. Солдаты заводили ее в скорбной ночи и всё пели, не прекращая.
В этот момент к Ляо Цзяню присоединилась Юэ Шэнь, и до меня донесся их разговор.
– Людям часто приходится отказываться от многого ради чего-то более стоящего, Ляо Цзянь. Мы делаем это ради тех, кого хотим защитить, ради целей, которых хотим достичь, и ради мечты, которую хотим осуществить. С самого детства люди смотрели на меня свысока, Ляо Цзянь, потому что все, чем я владею, – магия смерти. Моя духовная сила была намного больше, чем у других детей клана, но даже для родителей я была изгоем, позором семьи. Прежде чем я повзрослела, ребята постарше издевались надо мной, злые мальчишки толкали, и я падала на землю, дергали за волосы и, хватая лед, били им. Каждый раз я сжималась и молча терпела, ждала, пока они не устанут, а потом вставала, оттряхивала снег и возвращалась домой. Моя мать была красавицей и злилась, когда я приходила вся потрепанная. Она не спрашивала, обидел ли меня кто. Она просто называла меня разочарованием.