Развод. Не жди прощения (СИ)
Он кладет руки мне на плечи и забирается большими пальцами под ворот платья. Сердце отбивает чечетку в груди. Слезы уже не сдержать, и они текут по щекам. Надо хоть что-то сделать. Что-то сказать!
— Не надо, Герман, прошу вас, — выдавливаю на грани слышимости и зажмуриваюсь, ожидая неизбежного. — Я вас совсем не знаю.
Он вдруг убирает руки. Открываю глаза и ловлю на себе прожигающий гневом взгляд.
— А мне показалось, ты знаешь меня достаточно, чтобы сравнить с Тимуром! — Герман стоит в шаге от меня, уперев руки в бока. — Если мы такие одинаковые, давай я тебя к нему сейчас отвезу. Разницы же нет?
Спину обдает холодным жаром.
— Не-е надо к нему, — отвечаю машинально, всхлипывая, и продолжаю почти скороговоркой. — Я осознаю свою ошибку. Приношу извинения. Я была неправа, сравнивая вас с Тимуром.
Герман заглядывает мне в глаза. Уже не вижу той ярости и обжигающего негодования, которое бушевало в его взгляде еще минуту назад.
— Вы больше не сердитесь? — спрашиваю робко и украдкой стираю слезу со щеки.
— Иди ко мне, — Герман притягивает меня к себе и заключает в тяжелые медвежьи объятия. — Запомни навсегда. Заруби на носу, выбей татуировку, делай что угодно, но запомни. Никогда. Не. Сравнивай. Меня. С. Тимуром.
Последнее говорит с большими паузами, забивая слова мне в самую душу, точно сваи, но при этом ласково гладит по волосам.
Нервное напряжение спадает, но слезы никак не унять. Мой язык — мой враг. Это ж надо было додуматься такое ляпнуть. И ведь Герман настолько правдоподобно вел себя, что я не обнаружила подвоха.
— Ну все, прекращай плакать, Виктория, — рокотливо произносит он. На душе теплеет, такое обращение мне определенно нравится больше. — Да, у меня есть определенная власть над тобой, но я уверен, ты заметила, что ее можно использовать по-разному. Теперь ты уловила разницу?
Киваю, но слезы все равно текут. Это была лютая нервная встряска. Герман наглядно показал мне, что из себя представляет Тимур. И ведь настолько четко передал его замашки, что мне даже начало казаться, будто со мной в этой комнате находился муж.
— А вы, Герман, — нахожу в себе силы и шепчу, так и не отлепляясь от его груди. — Никогда больше не называйте меня Ви. Хорошо?
— Я просто вжился в роль твоего мужа, — ласково отвечает Герман. — Для меня ты всегда будешь Викторией.
Мне до покалывания в пальцах приятно это слышать. Сколько я знаю этого человека? Сутки? Двое? Он перевернул мое восприятие собственного имени. Обращение «Ви» уже кажется мне кощунственно унизительным. Потребительским. Похоже, Тимур всегда относился ко мне, как к одушевленному инструменту своего бизнеса.
Наваливается дикая слабость, еле стою.
— Можно я пойду спать? — спрашиваю, отстраняясь от Германа.
Он оценивающе смотрит на меня. Напрягаюсь.
— Не можно, а нужно, Виктория, — произносит тепло. Его добродушная улыбка успокаивает меня. — Только не спи в одежде, пожалуйста. Так тело не отдыхает.
Вопросительно округляю глаза. Дома я всегда спала в пижаме. Голой вообще не могу лечь в постель. Это банально холодно.
Герман подхватывает меня на руки и направляется в прихожую.
— Я принесу тебе футболку, — произносит он.
Таю от нежности в его голосе. И снова с упоением вдыхаю аромат парфюма. В нем все гармонично, начиная глубоким низким голосом, заканчивая костюмами от того, чье имя я даже не слышала.
Оставив меня в спальне, он выходит и вскоре возвращается с аккуратно сложенной белой футболкой.
— Потом закажешь себе пижаму или что ты обычно используешь для сна, — Герман вручает мне свою вещь. — Засыпай. Я не шутил, что завтра много дел. Разбужу рано.
На этом он целует меня в лоб и направляется в коридор.
Может, все не так и плохо? Вскоре Игорь Маркин оформит мой развод. Мне останется хорошо отработать свой год на Германа — и свобода? В теории. А как будет на практике, увидим. Завтра, как сказал Герман, у меня уйма дел. Выспаться не помешает.
22.
Я просыпаюсь определенно позже, чем Герман грозился меня разбудить. За окном светлая серость, по ощущениям, часов одиннадцать утра. На туалетном столике замечаю очередную записку и стоящий у зеркала конверт.
«Я решил тебя не будить, Виктория. В конверте банковская карта. На ней четыреста тысяч. Закажи себе одежду и прочее. Это нужно успеть сделать за сегодня, выбирай магазины с часовой доставкой в день покупки. Адрес квартиры ниже. Вернусь вечером. Не скучай. Герман».
Что?! Четыреста тысяч?! Прочитав, хватаю конверт — внутри и правда лежит банковская карта на имя Германа Ветрова. Подумать только! Четыреста тысяч!
Ошалело опускаюсь на пуфик перед туалетным столиком. По коже бегут мурашки. С такими деньгами я могла бы сбежать! От них всех. Хватило бы на билет и съем в каком-нибудь Саратове или Воронеже, нашла бы себе работу, просто затерялась бы.
Вот почему Герману нужно было, чтобы я вчера подписала контракт. Теперь у него есть возможность привлечь меня к суду за неисполнение условий договора. А с учетом того, что он сумел каким-то образом найти все мои данные настолько быстро, он меня из-под земли достанет. В России. Но не во Франции. Хех. Для переезда во Францию четырехсот тысяч не хватит.
Прекратить об этом думать! Я дала ему слово. Я держу обещания. Или я не я. Заставляю себя пойти умыться, но не спешу переодеваться в платье. Честно говоря, я уже подустала от него. Можно позволить себе и в футболке походить.
Тишина в этой огромной квартире ощущается иначе, чем в маленькой. Ощущение одиночества острее. Выхожу на кухню, готовлю себе кофе, заглядываю в холодильник в поисках завтрака. Может, хотя бы яичницу пожарить? Но взгляд цепляется за несколько контейнеров, на верхнем из которых лежит еще одна записка — «Заказал для тебя завтрак. Выбери, что по душе. Герман».
В одном из контейнеров — сырники, во втором какой-то овощной салат, в третьем паста, судя по соусу, карбонара. Грею сырники. Однако Герман продолжает удивлять меня. Я была уверена, что придется самой выдумывать, чем питаться. Тимур бы не стал заморачиваться тем, что не касается лично его.
Сырники оказываются очень вкусными, как и натуральный клубничный джем, который шел с ними в комплекте. После завтрака выуживаю телефон из сумочки и возвращаюсь на кухню, чтобы заняться покупками. Пользоваться приходится Яндекс-маркетом и одним из крупнейших порталов-агрегаторов. Сайты брендовых магазинов не предлагают привезти заказ сегодня же.
Герман сказал, походный чемодан? Выбираю по минимуму, только самое необходимое. Брючный костюм, джинсы, пару толстовок, пару рубашек, чулки, трикотажное платье, наподобие моего, только нежно-голубое. И засматриваюсь на сексуальное ажурное белье. Очень нравится, но перед кем в нем теперь красоваться? Только для себя если. Все же кладу в корзину два комплекта — небесно-голубой и эффектный черный. Для сна заказываю две почти идентичных пижамы из майки и коротких шортиков.
Оформляю заказ. Я даже пятидесяти тысяч не потратила. Где люди умудряются тратить сотни тысяч на шмотки?
Перехожу на Яндекс-маркет, где выбираю собственно чемодан и всякие мелочи от тональника до тампонов.
Пока ожидаю курьеров, проверяю рабочую почту. Шипинговая компания прислала стандартный отчет о местонахождении контейнера с мебелью. Пришли письма от пары моих антикваров, наверное, с благодарностью за покупку. Французский. Не хочу сейчас читать иностранный язык.
Слегка нервничаю, ожидая, пока привезут мои заказы. Я впервые в жизни столько покупаю в интернете. Впервые пользуюсь экспресс-доставкой. Впервые выбираю вещи, почти не глядя на ценники, потому что выданный кредит, по моим меркам, огромный. Собственно, я и уложилась в сто тысяч, даже меньше.
Вскоре в дверь звонит первый курьер. Принимаю пакеты, прощаюсь. В душе появляется пугающее чувство, что я тут живу. Это не так, я всего лишь гость, нельзя к этому привыкать! И уж тем более, нельзя позволять Герману вселять в меня это ощущение. Я для него — такой же инструмент, как пластиковая банковская карта у меня в руках. По истечении контракта я просто не подпишу новый, и мы разойдемся краями.