Подглядывающая (СИ)

Я делаю первые шаги на этом пути: перестаю себя жалеть, вытесняю муторные мысли нажатием кнопки на телевизионном пульте.
И что я вижу на экране?
Стропилова, сидящего в кресле!
– Подглядывать за героями моих фотографий вскоре смогут жители Москвы, Самары, Нижнего Новгорода… – уставшим, но твердым голосом «звезды» рассказывает он. А фоном сменяются снимки.
Не знаю, чего я жду. Может, именно этого – когда вместе с миллионами зрителей увижу на весь экран фото меня и Ренаты в баре?
Я выключаю телевизор – вдавливаю кнопку в пульт так, что она там застревает.
За меня не может заступиться ни один человек. Это правда.
Но что если…
…за меня заступятся миллионы?!
Я нахожу в инете сайт телеканала и кликаю на ссылку «Рассказать новость».
  
Глава 24. День 290
 
Мамочки… Мамочки… Мамочки…
Я захлопываю крышку ноутбука.
Опираюсь лбом о скрещенные на ноуте ладони.
Меня знобит.
Я в какой-то другой реальности. Это не может происходить со мной...
«Делай – и не оглядывайся», – сказала я себе, когда со мной связался репортер телеканала. – «Представь, что ты робот, запрограммированный на выполнение определенной задачи. Ты должна вывести Эя и Стропилова на чистую воду.
Чтобы запутать следы, я сняла в Приморске квартиру на сутки – и пригласила туда репортера. Я посчитала сто тридцать семь километров достаточным расстоянием, чтобы отвести подозрение от Питера. Утром – в Приморск, вечером – обратно.
Парик. Куртка неприметного цвета. Сапоги без каблука. Никакого макияжа. Никаких крайностей. Никто из попутчиков не запомнит меня.
Для репортера я создала другой образ. Распущенные волосы. Легкий макияж с акцентом на глаза. Шерстяное платье с невинным, но все же притягивающим взгляд декольте.
Красивая, молодая женщина, попавшая в беду.
Я все рассчитала правильно.
У меня не было вещественных доказательств, но мое лицо и моя история стали лучшими доказательствами.
Репортер вдохновился моей исповедью. Он настаивал, чтобы я приехала в студию на запись программы, но я отказалась, объяснив это тем, что беспокоюсь за свою безопасность – ведь вместе с личностью Эя, наверняка, вылезут и другие, весьма неприглядные, истории. Эта ремарка подлила масла в огонь репортерского энтузиазма.
Я рассказывала свою историю на камеру больше четырех часов. Уезжая, репортер сообщил, что обязательно свяжется со мной.
Но, что удастся репортеру, то удастся и Эю. Так что, по дороге в Питер я избавилась от сим-карты мобильного телефона.
Я ждала дольше недели. Ждала, ждала и ждала, просматривая каждый выпуск новостей, постоянно обновляя страницу сайта телеканала.
Я толком не ела и не спала. Ожидание превратилось в месиво минут и часов, хаос тусклого света и вязкой темноты. Помехи голосов телеведущих, песок в глазах. Кресло, казалось, приняло форму моего тела.
Сережа бродил за моей спиной, но ни разу не заговорил со мной.
То, на что я решилась, было апофеозом моей битвы с Эем. И битвы с самой собой – если говорить начистоту. Еще год назад я бы даже представить не смогла, что осмелюсь на интервью для телеканала. И, тем более, что сама напрошусь на него.
Что брошу все – и уеду в город, с которым меня связывает только фантазия.
Что решусь напроситься на работу, требующую общения с людьми.
Что затею игру, достойную агента 007, чтобы не попасться Эю.
И вот на экране появляется заставка с названием передачи: «Битва гениев».
Дрожащей рукой я делаю звук погромче...
Да, я все рассчитала.
Кроме одного.
Полуторачасовая передача получилась вовсе не обо мне. От видеозаписи остались считанные кадры, которые разбавляли историю противостояния двух гениев – Стропилова и Эя.
Никто не собирался закрывать выставку. Никого не заботило обнародование фото без согласия модели.
Более того, мое фото в спальне Эя демонстрировали снова и снова. Эксперты высказывали мнение, действительно ли оно снято тайно. Оценивали его художественные достоинства.
Одним из главных вопросов передачи стал: «Где скрывается непризнанный гений, автор «кошмарной» фотографии?». Да, журналисты дали моему снимку название.
 
Во время интервью я рассказала все, что знала об Эе. В том числе, адрес его дома и название бара, в котором Эй часто бывал. Самого Эя репортеры найти не смогли, но раскопали его школьные фотографии. И узнали его настоящее имя.
Адам Черный.
Имя, будто специально созданное для того, чтобы украшать выставочные афиши и красоваться на глянцевой бумаге фотоальбомов.
Имя, идеально ему подходящее, – будто именно оно сделало Эя таким, какой он есть.
И теперь для миллионов людей это имя стало символом тайных фото. Гениальных тайных фото.
Я хотела закатать Эя асфальтоукладчиком, а, на самом деле, возвысила.
Осознавать это было едва ли не больнее, чем выслушивать признание Эя во время нашей последней встречи.
Мне казалось, я на самом дне. Что хуже быть уже не может.
Но на следующий день я прочитала комментарии – те, что касались меня.
«Девочка хотела снять сливки».
«Красивые сиськи)))))».
«Пусть она сделает ход конем – и выложит свои снимки, где одеялко будет пониже».
«Эммочка захотела известности».
«Тема сисек не раскрыта!»
«Сфотографировали спящей! Что, больше рассказать не о чем?!!!»
«…у меня есть честь и чувство собственного достоинства… А где ж оно было, когда ты лезла к нему в постель?»
На этом я сдалась. Захлопнула ноут и оперлась лбом о скрещенные на крышке ладони.
Я же потерпевшая сторона... Это мои фото незаконно растиражировали. Почему же в комментариях столько грязи выливается на меня?! Как же мерзко! Как от такого отмыться?!
Виски разрывались. Щеки горели.
Теперь – все?
Война окончена?
Я сама себя убила?
Сережа, где же ты сейчас, когда так мне нужен?!
Я снова – одна.
Шмыгая носом и размазывая по щекам слезы, тащусь в коридор. Не включая свет, нащупываю в кармане куртки карточку формата визитки.
Швыряю свое тело в кресло.
Я все еще даю себе возможность передумать – верчу карточку в руках, покалываю ее уголком подушечки пальцев.
Это последний шаг. Готова ли я к такому? Не вырою ли я себе еще более глубокую яму, пытаясь вытащить себя на свет?..
Но пусть я буду жалеть о том, что сделала, чем о том, чего не сделала.
Я пойду до конца!
Набираю телефонный номер, написанный на карточке.
Сглатываю ком в горле вместе со звуком первого гудка. Мужчина отвечает на звонок сразу после него, будто сейчас не шесть часов утра.
– Слушаю!
Я медлю. Что мне сказать? Я даже не помню имени того парня, от которого получила карточку.
– У мменя проблемы, – осторожно произношу я и крепче прижимаю телефон к уху.
Еще не поздно сбросить вызов. Еще не поздно…
– Ваше фото использовали без разрешения?
Первые секунды я нахожусь в ступоре. Этот мужчина занимается лишь незаконными фотографиями?!
И только потом до меня доходит: он узнал меня по заиканию – наверняка, об этом ему рассказал помощник адвоката.
Он уже знает подробности дела, в том числе, и то, что репортеры не нашли Эя. Он советует мне очень хорошо подумать и вспомнить, где еще может появиться Эй.
– Вы много времени провели вместе. Вы точно знаете то, что может мне помочь. Думайте. А я буду работать по своим каналам. У вас есть вопросы?
Откашливаюсь в кулак.
– Ццена?
– На обратной стороне карточки, в нижнем правом углу напечатана цифра. Это моя ставка в условных единицах.
Я переворачиваю карточку. Сумма вовсе не заоблачная, но все же в ней три нуля.
Вполне адекватная цена за правосудие.
 
– Если захотите крайнюю меру – дорисуйте еще ноль.
От мысли о «крайней мере» меня передергивает.
Связываться с людьми, которые предлагают такое, – это очень, очень плохой знак. Это уже – за чертой.