Париж с изнанки. Как приручить своенравный город
«После вас». Это тоже не следует понимать буквально. На самом деле смысл таков: «Поскорее проходите в дверь, и чтоб я больше вас не видел». Pour qui il/elle se prend?
«Что он/она о себе возомнил(а)?» Возможно, эта реплика сбивает с толку, но ее часто адресуют тому, кто превзошел вас в чем-то или пытается это сделать. На устаревшем парижском argot[38], во избежание путаницы с tu – vous[39], было принято обращаться друг к другу в третьем лице. В черно-белых фильмах официанты спрашивали посетителей: «Qu’est-ce qu’il veut, le Monsieur?» («Что желает джентльмен?»). Так что вопрос «Что он о себе возомнил?» можно считать комбинацией прямого упрека «Кем ты себя возомнил?» и призыва ко всем окружающим подтвердить, что визави – идиот/сноб/сукин сын (и далее по списку). Franchement!
«В самом деле!» – возможно, употребить это безопаснее, чем пытаться прибегнуть к винтажному сленгу. В любом случае, произносится громко и с придыханием, если кто-то пытается ущемить ваше парижское чувство превосходства. Bonne journée/soirée, etc.
В завершение любой сделки или встречи, вдогонку прощальному au revoir, парижане обычно желают друг другу хорошего дня или вечера. На самом деле, несмотря на свою репутацию людей неприветливых, парижане охотно желают друг другу всего хорошего. Дружелюбный официант может пожелать покидающим кафе туристам bonne visite (если получил щедрые чаевые), администратор гостиницы обязательно пожелает постояльцу bon séjour (хорошего пребывания). Однажды мне довелось услышать, как какая-то женщина желала своей подруге bon dentiste[40]. Эта грамматическая структура – прилагательное «хороший» в сочетании с любым существительным – настолько емкая и гибкая, что может означать что угодно, от «Я надеюсь, что твой визит к дантисту пройдет удачно» до «Я надеюсь, ты хорошо проведешь время на свидании со своим красавцем дантистом». Короче, это очень удобный способ применить свой скудный французский лексикон в общении с парижскими друзьями. Bonne improvisation![41] 2. Тротуары
Paris est la ville où les caniveaux sont les plus propres du monde parce que les chiens les respectent.
(В Париже самые чистые в мире сточные канавы, потому что их уважают собаки.)
Ален Шифр, французский журналист
В мае 2009 года ежемесячный журнал по искусству Beaux Arts опубликовал социологическое исследование под названием «Французы и красота». В числе прочих, французам был задан вопрос, что является главным «источником красоты» в их повседневной жизни.
Как и следовало ожидать, 35 процентов респондентов назвали «занятия любовью», но это был всего лишь второй по популярности ответ. А лидировала, с 44 процентами голосов, «прогулка по улице».
Результат, прямо скажем, катастрофический для репутации страны. Неужели французские дома красивее, чем французские любовники, и плавные линии проезжающего «рено» эстетически приятнее изгибов французского тела? Даже если я слегка утрирую, итоги опроса однозначно говорят о важности уличной жизни во Франции – и особенно в Париже. Прогулки по Парижу – это уже такая устоявшаяся традиция, что для нее придумана особая художественная форма: глагол fl âner («фланировать»), означающий бесцельную прогулку, и ее исполнитель – fl âneur (фланёр), мужчина (женщинам, похоже, фланировать некогда), который бродит по городским улицам в поисках вдохновения для своих стихов, полотен или травелогов.
Концепцию fl âner придумал в XIX веке поэт-декадент Шарль Бодлер. В перерывах между сложением виршей и борьбой со spleen (поэтической комбинацией скуки, самоуничижения и стимуляторов) он праздно шатался по улицам. Хотя и провозглашая эти прогулки особой формой творчества, Бодлер, по сути, узаконил то, чем занимались все парижские джентльмены-бездельники, которые слонялись по городу в поисках секса – с официанткой ли, хорошенькой служанкой, замужней дамой с искоркой в глазах или, на худой конец, с проституткой, коих было в избытке.
Увлечение le fl âning (все-таки французам когда-нибудь придется называть это на английский манер) объясняет, почему так много залов музея Карнавале (Musée Carnavalet)[42], автобиографического музея истории Парижа, отдано под картины с изображением сцен городской жизни. Мужчины в цилиндрах, дамы в платьях с турнюрами прогуливаются по мостовым, выходят из театра, отдыхают на террасах кафе. Есть даже одно полотно, Sortie de lycée, на котором запечатлены подростки на выходе из школьного здания после уроков. Художники всех городов мира пишут уличные сцены, но в Париже это, похоже, стало манией. Жизнь была и есть dans la rue[43]. Даже если для вас искусство ограничивается удачными снимками, сделанными на каникулах, пешая прогулка по городу предоставит прекрасную возможность пополнить коллекцию фоторабот. И не только потому, что Париж настолько мал, что всего за один день вы сможете посетить десятки самых разных кварталов, но и потому, что, бродя по его улицам, вы откроете для себя много уникальных, чисто парижских штучек.
Не заблудиться в nom[44]
Когда я впервые приехал в Париж, то был совершенно сбит с толку названиями городских улиц. Хотя и умея читать по-французски, я зачастую никак не мог понять, на какой же улице нахожусь, потому что даже на самом маленьком и простейшем пересечении двух дорог обнаруживалось сразу несколько указателей, словно спорящих друг с другом.
Скажем, на углу одной улицы в квартале Марэ я увидел сразу три синие эмалированные таблички – две слева и одну справа, – которые уверяли меня в том, что я нахожусь на улице Шарлемань (Rue Charlemagne). Что ж, Шарлемань так Шарлемань. Но на тех же стенах на камне были высечены буквы, по которым можно было прочесть, что я нахожусь на улице Прэтр (Rue des Prêtres). А на другой стороне улицы, тоже на стене дома, выделялось пятно, оставленное предыдущей табличкой.
Но и это еще не все. На маленькой улочке, идущей вниз от Шарлемань/Прэтр, возникли другие противоречия. Синие эмалированные таблички по обеим сторонам утверждали, что это улочка дю Прево (Rue du Prévôt) Четвертого arrondissement, а каменная табличка – что это улица Персе (Rue Percée) Двенадцатого arrondissement. И по обеим сторонам зияли пустоты от снятых табличек-предшественниц.
Таким образом, на одном только этом перекрестке, метрах в пяти друг от друга, соседствовали восемь табличек и три загадочных пятна. Турист или иммигрант из новеньких вполне справедливо задастся вопросом, куда же его черт занес.
То же самое можно увидеть, если устроиться за столиком кафе Bonaparte на одноименной улице Шестого округа. Прямо перед кафе в глаза бросаются сразу две таблички вполне современного вида, расположенные друг над другом. Верхняя указывает улицу Рэнн (Rue de Rennes), а нижняя – площадь Сен-Жермен-де-Пре (Place Saint-Germain des Prés). Ну, и чему верить? Впрочем, если приглядеться внимательно, замечаешь, что табличка с названием улицы Рэнн перечеркнута крестом из прозрачного скотча, как будто этого достаточно, чтобы ее не принимать во внимание.
Бывает, такая путаница не столько противоречива, сколько забавна. Скажем, две одинаковые уличные таблички (или таблички разной формы, но одинакового содержания) висят на одной стене. Взять хотя бы отрезок улицы Шарлемань от того самого перекрестка. Здесь, на одном из домов, метров десяти шириной, сразу три таблички пытаются убедить меня в том, что да, я действительно нахожусь на улице Шарлемань. Две таблички вывешены на высоте два с половиной мет ра от уровня земли, а третья задрана на четырехметровую высоту.
Похожий сценарий и по соседству, на пересечении улиц дю Руа де Сисиль (Rue du Roi de Sicile) и Паве (Rue Pavée). На углу улицы Паве две синие таблички, приклеившиеся чуть ли не вплотную друг к другу, повторяют название улицы нерадивому пешеходу. Похоже, в прошлом улица Паве пережила личностный кризис, потому что, пока идешь по ней, таблички с ее коротким именем буквально на каждом шагу, и так до самой северной оконечности, где система, кажется, выдохлась, о чем свидетельствует щербатая табличка с пропущенными буквами.