Наследник огня и пепла. Том V (СИ)

Разумеется, не обошлось без местного колорита. Белый Рыцарь тут был не просто так. Местное сословное общество остро реагировали на неясность статуса моих солдат. Поэтому присутствие рыцаря было просто необходимо — иначе начинались выяснения отношений, вплоть до поножовщины. Да вон, Фредерик тут побыл минут десять и тут же начал всех строить. Хотя его заподозрить в надменности трудно.
— Итак, хозяин Нафт, вы рассказывали о вашей роте, — напомнил Белый Рыцарь.
И Нафт, со шрамом уродующем ему губы, прокашлялся и начал рассказывать. Ему, похоже, ткнули караэнским мечом в лицо, еще в молодости. Мало того, что Нафт шепелявил, из-за отсутствия передних зубов, он каждое слово по делу вводил в повествование только со свитой из полудесятка слов-паразитов. Я перестал его понимать через минуту, но птенцы Матля ухватили суть, то и дело уточняя.
— Таков и был ваш замысел? — спрашивал один. И пока Нафт пучил глаза и переспрашивал, они успевали обсудить рассказ Нафта между собой. Говорили они почти как Нафт, разве что только среди их речи мелькали слова вроде «план», «действия», «приказы». Только переиначенные на местный манер. «Замысел» вместо «плана» и так далее.
Нафт командовал сотней ткачей на которую пришелся удар одной из атакующих колонн нежити. И она устояла. Без уточняющих вопросов моих сотников я бы не уловил деталей. Костяной Голем легко перемахнул колья и ров, но остался один — скелеты замешкались. Или, скорее, растерялся управляющий ими некромант. Большую часть описания схватки представляла собой отчаянная храбрость самого Нафта и группы его ближних бойцов, которые рубили голема, теряя своих, одного за другим. К счастью для них, в рядах ткачей оказалось несколько сносных огневиков и один талантливый воздушник, которые смогли снести «надстройки» на теле голема, а остальное довершили удары алебард. Когда некромант решился и разрушил строй скелетов, заставив их лезть на ощетинившийся строй ткачей толпой, чтобы просачиваться через густо вбитые в землю колья и карабкаться на вал из наверх скользкого, хоть и неглубокого, рва — костяной голем уже был практически уничтожен. Считанные минуты. И Нафт с другими сотниками уже снова держал руку на пульсе битвы. Скелеты шли густо и смогли оттеснить ткачей от рва, но в этот момент управление ими со стороны некромантов было потеряно. Нафт уверял, что это достали некроманта арбалетчики ткачей. Судя по скепсису Матля и остальных моих сотников, у них были основания этому не верить. Как, похоже, и в индивидуальный героизм Нафта.
— Выдохся, пастырь-то, — тихо сказал Матль, подойдя ко мне. — Как пить дать, выдохся. Тут из бурлаков вчерась один был. Так он рассказывал что против них совсем слабый пастырь вышел. Своих костлявых только до наших довел, на расстояние удара копьем. И встал. Сомлели костлявые, а холем в ров влез, а вылезти не смог. Так и стоял там до утра. На левом это фланге было, у батраков, значит. Я так мыслю, некромантам тяжко своими управлять, когда их много. Ровно как мне кричать. Ежели больше сорока человек, в плотном строю, кто-то да не услышит. Десятники нужны. А у них не было. Мы ж потом с Жуком ходили, нарочно считали. Полтора десятка насчитали лысых таких, с черными метками на мордах. Мыслю, это пастыри и были. Так маловато же, на такую орду костлявых. Как сами мыслите, сеньор Магн?
В этот момент я заметил, что остальные притихли и прислушиваются ко мне.
— Думаю, что ты прав, — я положил Матлю руку на плечо. — Прав в мелком. Но не прав в крупном. Может у них и было маловато некромантов для такой орды. Вот только раньше, видимо, этого хватало. Только люди Караэна смогли устоять и дать бой. И только тут только они посыпались. Под ударами наших алебард.
Матль довольно кивнул.
— Ну так это само собой! — и расправил плечи. — Пока варг не придет, каждый петух рыцарем ходит!
На этой назидательной ноте я решил покинуть собрание не благородных сеньоров и отправиться в парк. Больше всего меня интересовал разговор с Бруно. Я ожидал от него ни много ни мало, как ответа на вопрос, которым тут задавались с тех пор, как изобрели вопросы. Я попросил Бруно выяснить, что такое магия.
   
Глава 7
 
Это же все знают…
 
Фредерик, на правах аристократа сидел в моей беседке, а на правах моего близкого союзника делал это с некоторой наглостью, вольготно развалившись на подушках. На весьма не маленьком расстоянии от него, через столик и Лаванду, сидела Адель. Они о чем-то беседовали вполголоса. Пока я шел к ним по тропинке, выложенной синими камешками, ко мне пристроился Фанго.
— Чтобы вы могли поговорить спокойно, я оставил Бруно Джакобиана в малой гостиной, подложив ему книгу по истории вашей семьи, — быстро заговорил Фанго, склонив голову. — Полагаю, это займет Бруно на долго, можно принять его последним. А Рудо я оставил у ворот, под присмотром стражи.
Я молча кивнул. Фанго вполне разумно предположил, что разговор будет приватный с каждым из трех. Поэтому будет впускать их по одному. И, уже по собственной инициативе, разделил их. Разумная инициатива в подчиненных — половина успеха всего дела. Это я могу утверждать с опорой на научные доказательства. Я ещё в школе делал доклад про исследования американской компании по управлению и оптимизации бизнеса. Делал не один, а в группе. Честно говоря, я был скорее в нагрузку к отличнику. Поэтому из доклада не помнил почти ничего кроме того, что успех проекта зависит от команды примерно на пятьдесят процентов. Такая себе статистика. Как монетку кинуть. Типо или получится, или не получится. Но картинка меняется, если знать, что оставшиеся пятьдесят процентов, приходящиеся на руководство, на тридцать процентов состоят из возможности этого руководства изыскать средства для проекта. И только последние двадцать процентов приходится на то, что по идее должно делать руководство — целеполагание и всё в таком духе.
Я помню, как мы в классе в рамках урока отстаивали свой проект. И получалось плохо.
Допустим мы взяли условную девушку, с опытом налаживания бизнеса конкретно взятого бутика модной одежды. Даем ей зарплату побольше и говорим — а теперь создай нам фирму по строительству трансатмосферного лифта. И эта энергичная девка пожимает плечами — за наши деньги любой каприз. И начинает разбираться в вопросе. У неё, естественно, ничего не получается. Она привлекает инженеров-теоретиков, возможно даже понадобится лаборатории с персоналом. Мы, как руководство, изыскиваем на это деньги. Может у нас безлимит, может мы обладаем нужными связями и выбиваем грант в Люксембурге, который к тому времени инвестировал в космос уже около ста миллиардов. То есть бросать в неё деньги, по сути, основная наша обязанность.
На самом деле, конечно, не только. Мы должны обеспечить необходимые условия для работы в более полном смысле. Люди должны болеть за дело, а это возможно только если они чувствуют заботу о себе. Что принадлежат к некому сообществу. Что о них заботятся. Для этого компании стараются сделать офис комфортным и одновременно пафосным. Добавить туда уюта печеньками и релакс-комнатами. Пробудить в сотрудниках патриотизм к компании с помощью совместных мероприятий вне работы. И для всего этого тоже можно нанять специального человека — и тогда, получается, эта обязанность тоже станет частью пятидесяти процентов работы команды?
По сути, кроме обеспечения хороших условий для работы и беспрерывного потока бабла, единственным по-настоящему важной обязанностью руководства оставалось взаимодействие с внешним миром. Если условная девочка вдруг находит необходимую технологию, но на стороне. Некие нанотрубки, которые изобретены в другой структуре, то задача получить эту технологию опять ложится на плечи руководства. Поглотить другую фирму, купить патент, переманить ученых — вот что должен сделать руководитель для успеха своей компании.
И если все получится, то руководитель со своей хотелкой трансатмосферного лифта будет гениальным визионером. Потому что люди склонны персонализировать успех. А если деньги кончатся раньше и все рухнет — то виноваты будут девочка, ученые, инженеры, которые не смогли. Даже они сами так будут считать. И это правда. Люди так устроены. Мы виним в успехах руководителя, а в неудачах себя. Это было из доклада другой группы.