Наречённая из-за грани, или Мужья в довесок (СИ)

Несколько секунд он смотрел на меня потерянным мутным взглядом. Затем моргнул и с усилием отвернул лицо.
Кажется, вспомнил, что я не Феодора.
– Озейн Долстен, вы как, целы?
Он тяжело перевернулся на бок, спиной ко мне, приподнялся, опираясь на локоть, откашлялся.
– Цел, – ответил хрипло. Вскинул голову, осматривая пустынный пейзаж. – Где… Куда вы…
– Думаю, это перепутье.
– Зачем…
– Случайно. Я ещё не научилась телепортироваться нормально и поэтому иногда перемещения случаются спонтанно.
Дуган медленно, осторожно встал, огляделся заново. По моему примеру неспешно развернулся на месте.
– Вы только не волнуйтесь, я сейчас же попробую нас вернуть. Я занимаюсь с сестрой Люсьена и уже кое-что знаю… не совсем всё, но основы мы изучали… правда, до практики не дошли. Ну да ничего, полевая практика ничем не хуже учебной. Надо только не забыть о пассажире, то бишь о вас, при расчётах. Один пассажир плюс адара, перемноженные на…
– Ана Варвара, – перебил Дуган, с напряжённым вниманием глядя куда-то поверх моей макушки, – таков был ваш замысел?
– Что?
– Стоило упомянуть проклятое племя, и – вот совпадение! – оно тут как тут.
– Какое ещё племя? – я встала и обернулась.
Кучерявые облака, ещё недавно касавшиеся горизонта, успели преодолеть немалое расстояние и теперь стелились низко, над самой землёй, узким клином, но как-то слишком целеустремлённо для погодного явления. И чем ближе они подходили, тем яснее становились видны проступающие из белёсых клубов трубы, шпили, оплётка балконов, круглые окна и тёмный металлический корпус. Степенно нарастающий шум проглотил шелест ветра, наполнил пространство звенящей, дребезжащей, стучащей какофонией, нечто среднее между звуками, производимыми паровозом, мчащимся на всех парах, и слоном, танцующим канкан в посудной лавке.
– Это что ещё за ходячий замок Хаула? – опешила я.
– Проклятое племя.
– И кто его проклял?
– Никто. Следует ли ожидать, что это то самое племя, что дало жизнь этому… Костасу, или всё же другое?
– А их много?
– В точности неизвестно.
По мере движения клубы то рассеивались немного, являя взору причудливые очертания металлического монстра, то сгущались сильнее, почти полностью скрывая громоздкое его тело. Но источником их выступала не природа. Дым валил неустанно из многочисленных труб грохочущего сооружения, окутывал корпус огромного локомотива и тянулся трепещущим покровом вдоль изгибающегося состава. Траектория движения этого гибрида ходячего замка и хищного города была несколько зигзагообразна, а хвостовой вагон иногда опасно заносило, но не оставалось сомнений, что направляется он к нам.
– А не вы ли буквально вчера уверяли, что кочевые племена здесь закончились ещё в эпоху динозавров? – внезапно вспомнила я.
– Проклятые не древние кочевые племена, – возразил Дуган.
– Но они явно живут на колёсах.
Шум нарастал, под ногами задрожала земля.
Бежать некуда. Поезд излишками манёвренности не страдал, даже обходясь без привязки к рельсам, однако скорость его всё равно превышала среднюю человеческую. Вокруг чистое поле, беги не беги, а укрыться негде. Оружия нет ни у меня, ни у Дугана, переместиться сию минуту я не смогу при всём желании.
Поезд протяжно загудел, засвистел и начал тормозить. Огромные колёса выше меня ростом перемалывали в бурую кашу траву, продавливали землю, выдирая из неё комья. Не доехав до нас пару-тройку десятков метров, поезд выдохнул всеми трубами и остановился. Белёсый пар сгустился на минуту и начал стремительно рассеиваться, являя взору огромный паровоз, тёмно-зелёный в коричневую полоску, выдержанный в чудаковатом стимпанковском стиле, и три вагона размерами каждый с немаленький двухэтажный дом. Наглухо задраенный хвостовой очевидно грузовой, остальные пассажирские и в окнах их мелькали лица людей, прилипших к стёклам в попытке получше разглядеть причину остановки.
– А надо им чего? – уточнила я шёпотом.
– Что значит – а надо им чего? – по-моему, Дугана раздражала не по-детски моя непонятливость и неосведомлённость в вопросах, ответами на кои я должна располагать по умолчанию.
 
– В смысле они кочуют, потому что их предки кочевали веками и они свыклись с разъездным образом жизни, или потому что они представляют собой какую-нибудь местную оппозицию, не согласную с действующей властью… или они изгнанники… беглые преступники, ссыльные и что там ещё бывает…
Дуган смерил меня взглядом, очень невысоко оценивающим мои умственные способности. Если прежде он сомневался, что я из другого мира, то теперь наверняка убедился, что я не врала.
Дверь кабины машиниста распахнулась. По крайней мере, я решила, что эта часть с продолговатыми окнами, торчащая над цилиндрообразным, облепленным трубами корпусом, может быть именно кабиной машиниста. Кто-то же им управляет, в конце-то концов?
На узкий балкончик, тянущийся вдоль корпуса от тендера до носа паровоза, ступил мужчина. Моложе Дугана, темноволосый, с мрачным строгим лицом. На цыгана не похож, на дикого кочевника в духе дотракийцев каких-нибудь тоже. Пожалуй, встреть я его на улицах Перта или Ливента, и внимания не обратила бы, настолько он был обыкновенен, непримечателен. И одежда его выглядела ровно так, как выглядела одежда большей части мужского населения Ливента.
С минуту незнакомец пристально, оценивающе разглядывал нас с Дуганом. Мы в ответ глазели то на него, то на чудо техники.
– Вы спрашивали, что надо проклятым, – еле шевеля губами, произнёс Дуган. – Поговаривают… пусть подтверждений тому ничтожно мало, но всякий слух редко когда бывает абсолютно беспочвенен, лишён какого-либо источника… что проклятым нужны адары.
– Зачем?
– Кто знает…
– Заблудились? – крикнул мужчина.
Я выжидающе покосилась на Дугана, но тот не торопился идти на контакт с местными кочевниками, глядя на их представителя с нескрываемой неприязнью и настороженным недоверием.
Ладно.
Подняв на всякий случай руки так, чтобы было видно, что оружия у меня нет, я приблизилась к паровозу.
– Да. Похоже, я и мой… спутник немного промахнулись при перемещении.
– Вы адара? – удивления в голосе незнакомца я не услышала.
Ну не съедят же они меня, в самом деле? А притвориться жителями перепутья всё равно не выйдет, особенно если в этой степи вообще нет ни единого населённого пункта, и обитатели замка на колёсах прекрасно о том осведомлены.
– Да.
Железная дверь за спиной мужчины приоткрылась и оттуда высунулась встрёпанная женская голова.
– Сэл, там ещё один человек.
– Где?
– Примерно в полутора ги отсюда, правее оси.
Это что ещё за таинственная система координат?
– Ваш? – уточнил мужчина, задумчиво изучая меня с высоты балкончика.
– Кто? – несколько растерялась я.
– Человек, – он махнул рукой в сторону носа паровоза.
Я посмотрела в указанном направлении, но, понятное дело, никого не увидела. Вряд ли этот один ги равнозначен одну метру, скорее километру или миле.
– Не знаю. Смотря кто он, – подозрение, что я могла зацепить не только Дугана, кольнуло неприятно. – Возможно.
– Вы не знаете наверняка, с кем перемещались?
– Тут такое дело… я адара, но не совсем адара. И не оторванная… то есть не оборванная. Я слышу зов… иногда и могу телепортироваться… но пока все мои перемещения скорее… спонтанные, нежели осознанные, – подумала и добавила: – И у меня нет рода, поэтому выкуп за меня требовать бесполезно.
Предположу, что мужчина этот в жизни своей повидал немало и слыхал всякое, но чтобы такое…
Опёршись на изогнутые поручни, он сильно наклонился вперёд и качнул головой, на сей раз в сторону вагонов.
– Поднимайтесь, – выпрямился и вернулся в кабину машиниста.
* * *
Два пассажирских вагона и впрямь походили на дома, водружённые на большие парные колёса. Громоздкие снаружи, внутри каждый делился на два этажа и маленькие помещения, общественного пользования в первом вагоне и спальные места во втором. Жили в них несколько семей: мужчины и женщины, взрослые и дети, молодые и пожилые, всю жизнь проводившие в дороге, в вечном странствии по перепутьям. Не были они ни оппозиционерами, ни изгнанниками, ни преступниками, сосланными подальше от приличного общества доменов.