Ломота (СИ)

Я пытаюсь переварить услышанное. Отчаянно гоню прочь мерзкий голосок, напевающий мне о том, что я не должна идти у него на поводу. О том, что всё это несерьёзно... что это просто кризис.
— Если ты не захочешь, то ничего не будет, — Марат вновь пытается достучаться до меня, — мы просто ляжем спать. А утром я отвезу тебя к твоей подруге, чтобы ты спокойно собралась на работу. Идёт?
...
 — Могу предложить тебе чай. Кофе?
— Кофе? Ночью? — выгибаю бровь, переводя на Марата удивлённый взгляд, — я планировала сегодня поспать. А не таращиться в потолок до утра.
— Есть вино. Хочешь продолжить то, что начала с подружкой?
— Её зовут Надя.
— Я запомню, — пропускает меня вперёд, и я прохожу на кухню, — так, что?
— Бокал. Один.
Осматриваюсь, примечая чистоту и порядок. Не верится, что он самостоятельно следит за этим. Это немного настораживает.
— Садись.
— Ты точно живёшь здесь один? — интересуюсь, опускаясь на высокий стул.
— Да. А что?
— Здесь слишком... чисто. Хочешь сказать, что ты сам здесь всё вылизываешь?
— Ну... скажем так: я стараюсь здесь сильно не гадить. Я чистюля, — деловито надувает грудь после того, как ставит передо мной бокал.
Ничего отвечаю. Наблюдаю за тем, как Марат стягивает со своих плеч кардиган и вешает тот на спинку своего стула. Достаёт бутылку вина из нижнего шкафа и умело откупоривает её.
— Надеюсь, не до фанатизма?
И я правда на это надеюсь. Потому что терпеть не могу убираться. Да. Мне тридцать лет, и не люблю наводить порядок. И готовить я тоже не люблю. Скорее, делаю это машинально. Просто, потому что надо.
— Думаешь, я стану гонять тебя за крошки?
— Даже не представляю, как это будет выглядеть! — я закрываю лицо ладонями, не сдерживая смех. Вот так. Легко. Смеюсь во весь голос, находясь рядом с ним. Смеюсь из-за него.
Марат подкатывает глаза и, принимая серьёзный вид, наливает в бокалы белое вино.
— Где твои родители, Дина? Они живут не здесь? — ловко меняет тему, усаживаясь напротив меня.
Я мгновенно замолкаю. Не ожидала подобного вопроса. С чего вдруг его интересует моя семья?
— С чего ты взял, что они не здесь?
— Я просто предположил... ты ведь поехала не к ним, а к подруге.
— Может, я просто не захотела их беспокоить?
— И всё же?
Смотрю на его полные губы, которые мягко касаются кромки бокала, отпивая. Автоматически облизываю свои. Это выходит само собой...
— Мои родители переехали в Эстонию почти десять лет назад, — произношу, не отводя въедливого взгляда от его рта, — отцу предложили хорошую должность...
— И они так просто переехали?
— Ну... у них было пару месяцев на раздумья. Я уже была большая девочка. Папа настаивал, чтобы я поехала с ними. И я поехала. Но через два три месяца вернулась восвояси.
— Почему?
— Не знаю, — пожимаю плечами и, наконец, обращаю своё внимание на наполненный передо мной бокал, — просто не моё, наверное.
— Учила эстонский? — его мальчишеский задор в тёмных глазах жутко заразителен. Мне хотелось есть его ложками.
— Немного...
— Скажешь что-нибудь? — ставит локти на столешницу, слегка наклоняясь ко мне.
— Мммм, — на секунду задумалась, — Ma tunnen end teiega hästi, — шепчу, чуть погодя, и наблюдаю за тем, как заинтересованно вытягивается его лицо.
— Что это значит?
— Я запишу тебе это на листочек, — к моим губам прилипла улыбка, — потом посмотришь.
— Дин! Нет! Что за интриги? Скажи!
— А твои родители? — чувствую смущение за сказанное, и пытаюсь увести разговор в другое русло, — ничего о них не слышала.
Улыбка на его лице как-то резко исчезает. А глаза, что мгновение назад блестели азартом, вмиг потухли. Темные брови неторопливо опустились, смыкаясь на переносице.
Я что-то не то сказала? 
Чувствую неловкость и сглатываю нарастающий в горле ком. Его потяжелевший взгляд соскользнул на стену позади меня.
— Я что-то не то спросила? — озвучиваю свой вопрос. Я спросила о семье, и мне этот вопрос казался вполне логичным. Учитывая то, что он так же интересовался моей семьёй.
 
— Нет, — качнул головой и снова взглянул на меня. Жалкая попытка улыбнуться не увенчалась успехом. Словно его губы трещали по швам, — всё то, — шумный вдох и выдох со свистом, — мой отец погиб, когда я ещё даже не родился. А мама... она здесь. Просто она больна и находится в больнице.
— Что-то серьёзное? — моя рука отпускает бокал, и сама тянется к Марату. На ощупь. Касаюсь его запястья и мягко провожу по нему кончиками пальцев.
— Если честно, то ничего хорошего, — опять отводит взгляд, — у неё глиобластома. Рак головного мозга.
— И уже ничего нельзя сделать? Какая стадия?
— Она долгое время скрывала своё самочувствие. Не рассказывала ни о головокружениях, ни о головных болях... сказала только тогда, когда начались проблемы с координацией и рвота без повода.
— А сейчас?
— Сейчас она меня не узнаёт, — сдвинул в сторону свой бокал и поднялся на ноги. Я смотрела на то, как он поворачивается ко мне спиной и достаёт из чёрных джинс пачку с сигаретами. Заученным движением распахивает окно и прикуривает свою сигарету.
Я не так много слышала о подобном диагнозе. Я не знала деталей развития болезни и симптоматики. Я совершенно не разбиралась в этом. И... понятия не имела, чем здесь можно помочь. Ведь... если бы была возможность вытащить его маму из этой трясины — они бы уже наверняка всё для этого сделали.
Я поднялась со своего места тихо приблизилась к Марату. Замерла, вслушиваясь в его дыхание. В тихий треск тлеющей сигареты при каждой затяжке. И сделала то, что считала правильным сейчас. Правильным, как никогда.
Мои руки несмело поднялись, касаясь тонкой ткани его футболки. Крепче. Цепляясь за неё. А затем медленно и робко я просунула свои руки под его локти, и обняла его. Сплела пальцы в замок на крепком торсе. И прижалась щекой к широкой спине.
— Я рядом, — произнесла так тихо, как только могла. И тут же ощутила на своих пальцах его горячую ладонь.
  
Глава 22
 
Марат
Я проснулся задолго до того, как должен был сработать мой будильник. Какое-то время просто пялился на Дину. На то, как она, задрав носик, тихо сопит. Как хмурится и шевелит губами. Почти незаметно. Её изящные ладошки были сложены под щекой, а одеяло было натянуто почти до самого носа.
Руки чесались разбудить её. Продолжить оттуда, где закончили. Снова посадить её на себя верхом и раскачивать. Смотреть на упругую грудь, маячившую пред моими глазами. Зубами впиваться в тонкую кожу на шее.
Протянул руку к телефону. Но, сжав его в ладони, только сейчас опомнился. Вспомнил о том, что мобильник выключился. Я так и не поставил его на подзарядку. Да и... некогда было. Точнее: было не того.
Осторожно поднявшись с постели, натягиваю на голый зад свои трусы и шагаю в гостиную. Подключаю телефон и тут же проверяю пропущенные. Несколько голосовых от Рустама. Звонок от Глеба. И пара вызовов от Марины. Твою мать...
Воровато оглядываюсь назад и, убедившись, что Дина всё ещё спит, отправляю Маринке голосовое. Не проходит и пяти минут, как мне прилетает ответ. Серьёзно? Тебе-то чего не спится?
“Какого хрена, Марат? Ты издеваешься? Который день до тебя невозможно дозвониться! Что за игнор?!”
Мари почти шипит в сообщении. Почему перед глазами возникает образ Нагайны из старого доброго Поттера, и я нехотя ухмыляюсь.
Сука... ну вот только тебя мне сейчас не хватало...
— Приезжай сегодня в мастерскую, Марин. Я буду там часов в пять вечера. Поговорим. Никто тебя не игнорирует. Просто не до того было.
Отправляю ей сообщение и следом прослушиваю болтовню Рустама. Что-то по делу, а что-то нет. Глебу перезваниваю лично, зная, что тот ранняя птаха. Договариваюсь с ним о встрече и топаю на кухню, чтобы сварить нам с Диной кофе. Я варю отличный кофе. Уверен, что она оценит.