Легенда о Вороне и Лотосе

– Не напрямую.
– Хм.
– Но я знала того, кто был связан с этой семьей.
– И почему вы решили расследовать дело господина Цзюэ?
– Чтобы правосудие послужило моей мести.
– Значит, месть. – Генерал нахмурился. – Разве это признание не заставит меня подозревать вас в недобрых намерениях?
– Вы уже подозреваете меня, мне нечего скрывать от вас.
Господин Лин закивал и как будто о чем-то задумался.
– Господин! Господин! – Бесстрашный юный воин ворвался в покои, прерывая раздумья своего хозяина. Увидев меня, мальчик замер, но пыл его не остыл.
– Господин!
– А Хуань! Прошу прощения, этот сорванец совсем отбился от рук. – Генерал пытался скрыть замешательство и раздражение: – Хуань, нельзя так врываться!
Генерал бросил тяжелый взгляд на мальчика. Тот потупился, но не признал свою вину.
– Господин, она соврала! – Его ручонка указала на меня.
– Хуань! – Генерал и правда начинал сердиться и будто бы не решался смотреть на меня. – Разве я не наказал тебя?
Мальчик все еще упрямился, чувствуя себя несправедливо обвиненным.
– Лекарь сказал, я в порядке, никакая ее кровь не ядовитая!
Я с трудом сдержала улыбку, а генерал покраснел – то ли от гнева, то ли от смущения.
– Я тебе покажу, как своевольничать!
– Но она пыталась убить вас!
Господин Лин поднялся и через два тяжелых шага уже схватил за шиворот мальчишку. Обещая тут же отдать его на расправу некому однорукому великану, он выволок Хуаня из покоев.
Было смешно наблюдать за этой комедией. Мальчик совсем не боялся грозного генерала, который был строгим лишь от того, что должен был им быть, а не потому, что правда собирался наказать шалуна. Было что-то трогательное в том, как он вывел его из комнаты лишь затем, чтобы тот не наговорил еще больших глупостей, ставя своего господина в смешное положение.
Глава Бай наконец посмотрел на меня, и один его взгляд стер мою улыбку.
– Если вам есть что сказать мне, говорите.
Я лишь молча поклонилась.
– Вы злитесь.
От одной этой фразы внутри меня гнев вспыхнул тонким подрагивающим фитилем.
– Я не смею.
– Вы знаете, почему я сделал это. Так почему же злитесь?
Его взгляд был острым клинком, который, вместо того чтобы срезать фитиль, иссекал на него искры.
– Вечером вас пригласят сопровождать генерала при допросе. Приговор должен быть вынесен через три дня, не позже.
– Но генералу потребуется время, чтобы расследовать это дело.
– Три дня.
– Но… – Я осеклась.
Он больше не смотрел на меня. Он вернулся к остывшему чаю. Это был конец разговора.
Через час я узнала, что Глава вернулся в Учение, а с ним и люди Лотоса. Поместье было полно слуг и солдат генерала. Здесь оставалась лишь я.
17
Когда меня нашел человек генерала, я уже была готова следовать за ним.
В городской тюрьме полумрак пах сыростью. Факелы только дразнили темноту, облизывая скользкие каменные стены.
– Прошу, сюда. – Я шла за моим провожатым, чувствуя на себя взгляды еще не прогрызенных решеток.
Наместник Цзюэ сидел в углу камеры. У старого стола суетился тюремный писарь, тщательно готовящий кисть, будто от ее мягкости зависели показания преступника.
– Госпожа Гао!
Генерал приветствовал меня куда радушнее теперь, когда скрывать наше странное знакомство не было смысла. Я поклонилась и встала рядом с ним, пока следователь из городской управы важно готовился к началу допроса. Сначала наместник презрительно переводил взгляд с каменной руки писаря на стражу, потом на важного инспектора. Еще несколько недель назад все они низко кланялись ему и не смели смотреть в глаза, а теперь черными чернилами отравляли воздух. Потом он заметил меня, я улыбнулась.
Я не слушала, что говорит инспектор, начиная эту сцену. Я наблюдала за господином Цзюэ. Я была уверена, что он не разочарует нас. Комедия начиналась достойно. Главный актер выбрал правильную маску. На вопрос инспектора, признает ли обвиняемый свою вину, наместник рухнул на колени.
 
– Господин генерал, все это наветы! Ложь, одна ложь!
Как опытный сановник, господин Цзюэ знал, что нужно бросаться в ноги не инспектору, а генералу Лину.
– Господин, прошу вас во всем разобраться! Не дайте чужой ненависти загубить невинную душу!
Генерал молчал.
– Я никогда бы не посмел укрыть императорское зерно! Я двадцать лет верой и правдой служил императору. Все эти годы город и его окрестности процветали и никогда не знали нужды! – Его голос подрагивал от волнения.
– Значит, найденные хранилища – лишь ловушка, устроенная, чтобы оболгать вас?
– Так, именно так! – Наместник лбом обвивал пол камеры, отдавая поклоны господину Лину. – Сам император не поверил злобным наветам, раз прислал вас, господин!
– И кто же оболгал вас перед самим императором?
– Учение Белого Лотоса! Они… похитили меня и держали в неволе!
– Чем же вы нажили себе врагов?
– Господин! С тех пор как Учение Ворона скрылось от мира и почти не вмешивается в дела, этот Бай Син решил подчинить себе всю Поднебесную. Его власть… знаете, какая у него власть? Вы должны рассказать императору! Расскажите ему! Император должен стереть с лица земли эту проклятую гору!
– Значит, у вас были ссоры с Учением Белого Лотоса? – Голос инспектора не спрашивал, а скорее, утверждал. Всем в городе было известно, что люди Бай Сина пресекли тайную торговлю солью наместника Цзюэ и помешали его браку с богатейшей вдовой из рода Ань.
– С тех пор как на Горе Лотоса появился новый Глава, он всячески пытается лишить меня власти, а это преступление против императора!
– Чинить препятствия императорскому наместнику и правда преступление.
– Вы видите, господин генерал, им нельзя верить, нельзя! Ни одному слову Главы Бая! – Он смотрел сквозь меня, даже не подозревая, что это я не дала ему скрыться из города.
Кажется, за время, проведенное на Горе Лотоса, господин Цзюэ уже порядком отчаялся выйти живым из этой истории, но приезд генерала Лина подарил его полуобезумевшим глазам неестественно живой блеск.
– Ложь! Все ложь! Они уже раскинули ловушки! Молю вас, не дайте погубить невиновного!
Еще час продолжалась эта комедия. Господин наместник насылал кары на Бай Сина и кричал, что никогда не видел зерна, найденного в десяти ли от города.
Когда генерал Лин покачал головой и покинул место допроса, я еще какое-то время стояла и смотрела на преступника с расцарапанным лбом. Темнота скрывала мое лицо, он не мог заметить моей улыбки.
18
Всю ночь шли допросы слуг наместника и его домочадцев. Но никто из них не рассказал ничего о краже и утайке зерна. Только управляющий откусил себе язык и захлебнулся кровью.
Об этом я узнала от сяо Хуаня, который нашел меня на кухне и прямо заявил:
– Его кровь ядовитая, а твоя нет!
Он смотрел на меня без прежней враждебности и смущено хмурился.
– А ты как будто не рад, что остался жив?
– Господин сказал, ты бы все равно меня не убила.
– Ах ты маленький проказник! – Я взъерошила его кудри и приказала поварам накормить его досыта.
– Я буду есть с господином! – заявил он и выбежал прочь. Но спустя несколько минут вернулся.
– Разве ты не идешь со мной?
– Я?
Он кивнул и протянул мне руку. Его мозолистая ладошка доверчиво ждала меня.
– Не боишься?
– Я никого не боюсь! – Он казался так серьезен, что нельзя было даже улыбаться.
Его ладонь была теплой, живой. Мы шли, и я вдруг подумала о том, что сяо Хуань был почти одного возраста с Синфу. Я бы хотела, чтобы мой брат вырос таким – бесстрашным, с теплой рукой и широкой улыбкой. Я бы хотела, чтобы мой брат не рос одиноким. Я бы хотела быть рядом с ним. Я знала, что ни одного из оправданий этого взрослого мира не будет достаточно, чтобы объяснить ему, почему сестра никогда не держала его за руку.