Бьерн. Том 3 (СИ)

— И оружие.
— В первую очередь, — согласился я.
— И кое-что ты уже принёс в наш мир.
— Не я, так другой. Идея лежит на поверхности. А ещё по поводу рун, то исходя из твоей логики, они уже не должны были работать. Значит, есть что-то ещё, позволяющее им существовать. Так что, богиня, скажи, насколько вам была важна вера людей?
— Она двигала магические потоки, изначально сформировавшие нас, — поморщилась она. — Многие не любят об этом вспоминать, и даже искренне считают наоборот, но мы появились позже, чем разумные.
— Да вас и не было, пока люди не развились, чтобы начать строить идолов, овладеть огнём и началами магии, — хмыкнул я, вспоминая те картины, что видел у неё в памяти.
— Бог охоты и грозы, который потом стал главой «пантеона», считал, что он появился раньше людей, — криво усмехнулась Фиона.
— Так может и руны стали слабеть, потому что стало мало магов?
— Скорее всего, всё вместе.
— Значит, если магов станет опять много, и получится создать сеть передачи силы, не затухающей ни на секунду, то и руны могут опять работать? Или, по крайней мере, перестать ослабляться.
— До тебя не считала подобное выполнимым. Сейчас? Не знаю. Даже не представляла, что вероятно такое огромное население в мире. Возможно и так, этого хватит поддерживать руны. Ты предлагаешь учить магии совсем всех?
— Как у нас, преподавание в школе. Всех учили музыке и рисованию, но музыкантами и художниками, однако, становились не все.
— Да… Всеобщее образование… Победа голода, одна из основных проблем людей — ожирение. Знаю, что не врёшь, но в голове не помещается.
— Другое общество, другие проблемы. Хотя начинали мы ровно также, пусть и без всякой нечеловеческой живности. И магии.
Она немного помолчала и задумчиво спросила:
— Как думаешь, спустя сколько лет наш мир дорастёт до подобного?
Я почесал в затылке, раздумывая. С одной стороны, очень много сил образованных людей тратится на магию. Но она же и продвинула некоторые области, вроде химии, очень далеко. Да те же знания о наличии микроорганизмов, оставшиеся от старых времён, это не средневековье. И если начнут использовать все знания, что накопили, в практической плоскости технологий…
— Сам? Лет двести-триста. Возможно и быстрее. Я ввёл в обиход тип пороха, который отстоит от того времени, где я родился, немногим более, чем сотню лет, а оружие лучше всего подстёгивает прогресс.
Она поморщилась, но, кивнув своим мыслям, уточнила:
— А не сам? Если ты сможешь придумать ещё что-то?
— Даже не нужно изобретать. Достаточно экономических и социальных условий, и использования того, что вы уже придумали. Оружие тянет за собой добычу и обработку металлов, порох — химию. Что-то из этих дисциплин, наверное, вспомню, когда увижу сами процессы. И найдутся люди, которые будут меня слушать и тратить кучу времени на попытки это воспроизвести. Хотя, как мне кажется, мои знания не главное.
— А что же? — приподняла она бровь.
Я пожал плечами:
— Вводим всеобщее образование, систему высших и специальных учебных заведений. И уже через пятьдесят лет ты не узнаешь мир вокруг. Если систематизировать ваши знания и разложить их на тысячи областей и миллионы человек, то всё будет очень быстро.
— Так было у вас?
— Сильнее всего в последние сто лет. До этого всё не сильно отличалось от того, что есть тут.
— Значит, вот зачем ты ввязался в эту историю на полуденных островах? — хмыкнула женщина, заведя прядь волос за длинное ушко. — На мелочи решил не размениваться?
— И не бросать же людей, — пожал плечами. — Я бы всё равно ничего не успел, жить мне оставалось не больше пары лет даже без срыва.
— Но сейчас можешь успеть больше…
— Могу. Но пока мы с тобой сидим на острове, и неизвестно, переживём ли следующий месяц. А за это время, без силы, которой я лишился, на островах всё может развалиться.
— Ты не можешь ничего сделать. Сейчас мы зависим только от погоды.
— И от топлива, что приносит море, — согласился я.
На этом в этот вечер наше общение угасло, и мы достаточно быстро легли спать. Утром стало не до абстрактных разговоров, началась история с обработкой кожи. Сложить из камней небольшую кадку, промазать раствором. Пока сохнет, заняться попытками сохранить жир, вытапливая его в печке.
 
Очень сильно не хватает посуды. Нет на острове глины, может, получится найти, если перепахать единственную лощинку, где есть растения, но слишком жалко губить плодородную землю.
Что-то выходит сделать из дерева, используем большие раковины, пару больших кадок я и вовсе из раствора слепил. В них как раз жир и заливал. Будет на зиму дополнительная подушка безопасности.
На следующий день нам немного повезло: проснулись с утра под птичий гвалт. И не от той маленькой колонии чаек, что живёт на острове, а огромной стаи здоровенных птиц, похожих на гусей. Они облепили весь остров, видимо, отдыхая от перелёта.
Аккуратно приоткрыв входную дверь, скрипнул зубами. Такое богатство, но начни я бить птицу, большая часть просто улетит. Смерив взглядом шикарный птичий пух, повернулся к Фионе. Та выглянула во двор и приказала:
— Открывай дверь, попробую приманить.
Я кивнул и встал сбоку, так, чтобы нас было не видно. Женщина прикрыла глаза, и через пару секунд огромная жирная птица вальяжно направилась в сторону нашего дома. Так же вальяжно добыча зашла внутрь, и тут же попала ко мне в руки. Прижав её к груди, чтобы не шумела крыльями, свернул шею и, выждав полминуты, закинул под нары.
— Маны! — велела женщина, протягивая ко мне ладонь.
В таком режиме мы проработали до самого вечера, а потом и ночь, уже отлавливая птиц не в доме, а отходя подальше — рядом птица кончилась. Тем не менее, когда утром стая поднялась и улетела, она не досчиталась трёх десятков особей. А мы, поспав пару часов, вовсю стали солить мясо, жарить, печь и коптить.
Основное, конечно, это не мясо, а несколько килограммов пуха и перьев. После этого наши планы по строительству лодки отошли на длительный срок. Мы занимались заготовкой мяса, а всё остальное время кожей. Постоянно разминая, вымачивая. Сначала в воде с золой, потом в воде с известью, где получилось лучше.
Попробовали поварить с шишками и иголками. Не знаю, есть ли толк, но вот иголки после этого стали мягкие, похожие на волоски. Тоже были отложены в сторону. Кожа смазывалась жиром и отмокала опять.
По ночам уже сильно подмораживало, и вопрос сохранения мяса решался каждый день сам собой. Но главное, мы разбирались с одеждой.
— Стой ровно, — хмуро скомандовала Фиона, прикладывая к спине и плечам кусок кожи.
Я повиновался, расставив в стороны руки. Женщина приложила куски материала друг к дружке и выдала импульс силы, а перехватив кожу в другом месте, следующий. Такая вот примерка сразу вместе с работой. Накопив больше силы, сделала ещё два десятка сантиметров «шва».
Так, за неделю, она сообразила мне куртку до пояса, а потом и себе нормальные штаны, престав смущать мелькающей голой задницей. Следом, мы стали нашивать на мою куртку второй слой кожи, забивая пухом расстояние между ними аккуратными ромбиками. Без этого уже стало совсем никак. Очень холодно.
Из приятных неожиданностей, мы забили ещё двоих тюленей и несколько перелётных птиц. Кожа есть, пух тоже. Также бывшая богиня соображает по вечерам пряжу из волокон крапивы вперемешку с волокнами из еловых колючек. Обещает новую рубашку сделать.
Сложнее всего с топливом. Накопить хоть что-то на строительство лодки за зиму не выйдет. Всё, что приносит океан, уходит в печную топку. У меня были мысли заняться кузнечным делом, выковать нам хотя бы иголки, да и так в быту много чего нужно… Но всё это пришлось прикрыть: нет топлива.
Вот и сейчас, проснувшись с первыми лучами солнца, я накинул куртку, которой накрывался ночью, и первым делом шагнул к печке, раздувая угольки и подкидывая дерева. Дома, на удивление, тепло, если постоянно топить. Но стоит хоть немного выморозить помещение…