Теневая лампа. Книга четвертая (ЛП)

Тень от скалы протянулась по песку. Чарльз встал и пошел дальше к берегу Нила. К тому времени, когда он увидел великую реку, до полной темноты оставалось совсем немного. Неожиданно далеко Чарльз заметил маленькое тусклое пятно на берегу — то самое селение, которое он искал. Из-за жары и отдыха ему потребовалось больше времени, чем он предполагал; теперь он сомневался, сможет ли добраться до места назначения до темноты, и справедливо полагал, что странный путешественник, пришедший ночью, вряд может рассчитывать на радушный прием. Однако он был готов и к этому. В рюкзаке у него было немного еды и легкое одеяло — в предрассветные часы в пустыне становится холодно.
Предстоящая ночь нисколько не беспокоила Чарльза. Во время учебы в университете он привык спать, где придется: просто под забором, на церковных лавках, на рыночных прилавках. По сравнению с этим ночевку под звездами можно считать роскошной. Правда, он стал старше, но не настолько же, чтобы не суметь выспаться под бриллиантовыми звездами Млечного Пути.
Когда солнце над западными холмами растеклось по горизонту расплавленной бронзой, Чарльз нашел на краю кунжутного поля финиковую пальму и разбил лагерь. Выдрав сухие кусты, чтобы обезопасить себя от змей и скорпионов, он сложил несколько сухих пальмовых ветвей, постелил поверх размотанный тюрбан, сел, прислонившись спиной к стволу пальмы, и отдохнул, выпив воды и прислушиваясь к цикадам, сверчкам и крикам ночных птиц. Жара спадала, Чарльз расслабился. Он открыл рюкзак и достал то, чем собирался поужинать — орехи и сухофрукты, немного галет, вяленой говядины и яблоко. После тяжелого дня простая еда удовлетворила бы самый утонченный вкус, и Чарльз наслаждался каждым кусочком пищи.
Ночь накатила с востока, погасив последние проблески дня, залила низины прохладной синей тенью. Чарльз лег, пристроил рюкзак вместо подушки, начал было считать звезды и заснул. Спал крепко, но проснулся незадолго до восхода солнца от лая собак. Идти в деревню на берегу реки слишком рано тоже не стоило. Он не торопился и даже потратил немного драгоценной воды на умывание. Причесался, почистил одежду и как мог привел себя в порядок. В ожидании восхода съел еще горсть орехов и фруктов.
Собрался и пошел в серебристую дымку безоблачного дня. Уже возле деревни он почувствовал влажный запах великой реки. На окраине селения его с энтузиазмом встретила стая собак, сообщивших хозяевам о приходе чужака. К тому времени, как Чарльз достиг центра поселения, его тявкающая свита предупредила всех в пределах слышимости о присутствии среди них незнакомца. Прекрасно понимая, что его давно заметили, он подошел к деревенскому колодцу, напился и наполнил бурдюк водой, ожидая, пока появится местный староста или старейшина.
Они не заставили себя ждать. Любопытные деревенские жители очень хотели прояснить тайну незнакомца. Седовласый мужчина в выцветшем синем кафтане подошел и остановился, опираясь на палку.
— Салам алейкум, — сказал Чарльз, протягивая руку.
— Алейкум салам, — ответил старейшина, но руки не принял, подняв свою в знак приветствия.
Если арабский язык Чарльза был скудным, то его египетский был просто ничтожным. Тем не менее, благодаря многократному повторению и большому количеству жестов, ему удалось объясниться. 
— Мне нужны люди, которые помогут мне, — сказал он старику на своем убогом арабском. — Деньги у меня есть. — Он сделал вид, что пересчитывает на ладони воображаемые монеты. — Готов заплатить.
К сожалению, смысл разыгранной им пантомимы не дошел до старика. Тогда Чарльз попробовал свой школьный французский. 
— L’argent, — сказал он. — Je paie. 
{Деньги. Я плачу <i>(франц.)</i>}
— Ага, вы платите, — повторил староста, кивая про себя. Он развернулся и, поманив Чарльза, повел его к своему дому неподалеку. За ними последовала большая часть собравшихся жителей деревни. Чарльза угостили чаем из гибискуса, и после долгих переговоров соглашение было достигнуто: староста выделил пять человек с инструментами, трех ослов для доставки необходимой на шесть дней провизии туда, куда укажет Чарльз, то есть на западный берег реки. Половину денег сейчас, остальную половину после возвращения. Деньги только через старосту, он будет в роли кассира для всех, кто поставляет продовольствие, транспорт или рабочую силу. Была согласована окончательная сумма. Чарльз пообещал премию, если экспедиция пройдет без происшествий.
 
Сделку скрепили чашкой молодого местного вина, и седовласый старейшина спросил, когда Чарльз желает сесть в лодку. 
— Как только люди будут готовы и собраны припасы, — ответил он. — Если возможно, хорошо бы прямо сегодня.
Староста покачал головой. 
— Завтра. — Он махнул рукой. — Оставайся здесь. Будешь моим гостем.
Чарльз пожалел, что пропадет целый день, но предложение принял с удовольствием, а время использовал на составление простой карты нужного места на западном берегу. Благодаря рассказам Бенедикта он примерно знал, где искать саркофаг, надо только найти вади. Он понимал, что это самая слабая часть его плана, но решил довериться местным, они сами найдут нужное место.
На следующее утро колеса экспедиции начали вращаться, но очень медленно и с гораздо большим количеством остановок, чем Чарльз мог себе представить. Хотя жители деревни казались очень заинтересованными его проектом, их рвение никак не повлияло на скорость подготовки. Более того, казалось, что никаким способом до них невозможно донести необходимую с точки зрения Чарльза поспешность. Темпы сбора необходимого оборудования и продовольствия казались невероятно медленными.
На четвертый день Чарльз отказался от попыток ускорить процесс и просто сел под финиковой пальмой на берегу, жевал сушеные тыквенные семечки и обреченно смотрел, как мимо неторопливо несет воды широкий зеленый Нил. Это оказалось наиболее разумной политикой, поскольку любое вмешательство с его стороны лишь еще больше замедляло ход событий. На шестой день староста навестил Чарльза под пальмой и объявил, что завтра приготовления будут завершены.
— Прекрасно! — воскликнул Чарльз, вскакивая. — Выступаем утром.
— Нет. На следующий день, — ответил староста, качая головой. — Я должен связаться с племянником.
Наконец, спустя восемь дней после его прибытия в деревню, все было готово, экспедиция начала грузиться в лодки. У кромки воды старейшина деревни положил руку на плечо молодого человека и сказал, что назначает его старшиной экспедиции. 
— Мой племянник, — коротко пояснил он. — Твой гид.
— Шукран, — ответил Чарльз и спросил юношу, как его зовут.
— Он не понимает по-французски. Только арабский и египетский, — сообщил ему староста. — Зови его Шакир.
— Что ж, Шакир, — сказал Чарльз, — едем. 
— Хорошо, sekrey! — Шакир хлопнул в ладоши и поторопил рабочих погрузить остатки провизии в ожидающие лодки.
— Что значит «sekrey»? — спросил Чарльз, оценив рвение молодого человека.
— «Начальник», — ответил старейшина деревни. — Лодка, караван или люди — для всего годится. — Он поклонился. — Салам.
Шакир проследил, как последнюю корзину перенесли на борт и сам поднялся на головную лодку. Он бросил сходни для Чарльза, дождался, когда тот устроится на куче веревок в носовой части, и лодка отчалила. Нил в этом месте был широким, вода глубокая, плоскодонные лодки сильно сносило, так что на противоположном берегу они оказались довольно далеко от того места, куда целился Чарльз. Пришлось тянуть лодки бечевой к месту разгрузки. К выходу приготовились далеко за полдень — как раз время отдыха в самую жаркую часть дня.
Чарльза раздражало безделье, но приходилось терпеть вынужденный отдых. Наконец солнце начало ослаблять свою палящую хватку. Караван двинулся в путь, миновав на закате дальнюю кромку возделанных полей. Ночь под звездами в лагере оказалась гораздо лучше той, которую он провел в пустыне один. На рассвете лагерь свернули и отправились в путь, оставив позади зеленую полосу плодородной земли.