Наказание Дамира

Что? Опять?
Но свет горит, приборная панель весело мигает помимо номеров этажей кнопкой "стоп", а Дамир озорно улыбается, оттесняя мне к зеркалу.
— Да не бойся, это я, Женька, — насмешливо шепчет на самое ухо, вжимаясь в меня своим телом, — Что у тебя кстати за беда с закрытыми пространствами? Расскажешь потом?
— Потом, — эхом повторяю, запрокидывая голову к его лицу и обнимая за шею.
Все-таки о моем присутствии никто не забыл. Это неожиданно чертовски приятно…
— Ты же спешил, — интересуюсь вслух, гладя пальцами короткий ежик на его затылке, — Или уже опоздал?
— Почти… — Дамир улыбается, косясь на мои губы, отчего их горячо покалывает, — Я уеду на встречу сейчас, документы только заберу. На целый день. Может, опоздаю даже…Чтобы дождалась, поняла?
Не успеваю ответить, потому что Дамир наклоняется и целует меня. Порывисто и требовательно, обжигая горячим влажным дыханием и сразу проталкивая в рот язык. Затылок упирается в зеркало под его напором, шея выгибается, я вцепляюсь крепче в его плечи, становясь на цыпочки и пропуская его колено между ног. Одна мужская рука крепко обнимает меня, прижимая ближе, а вторая нетерпеливым движением лезет под юбку. Слышу, как сбивается его дыхание, становясь прерывистым, когда Дамир оттягивает резинку моего белья и накрывает ладонью промежность. Мне горячо, мне так горячо, что с губ слетает какой-то жалобный то ли всхлип, то ли стон, и я чувствую, как легко его пальцы скользят по моментально набухшим, мокрым от выделившейся смазки половым губам. И вдруг Дамир отстраняется и довольно тихо ржет.
— Жень, ну, мне приятно, конечно, но вообще мне и тогда понравилось… — буквально мурлычет он, а пальцы тем временем игриво проходятся по гладкой промежности, и я, когда понимаю, о чем он, заливаюсь бордовым. А потом и со всей дури бью его по руке.
Дамир на это только еще больше веселится и целует меня в шею, хотя ладонь из моих трусов все-таки нехотя убирает.
— Знаешь, прямо ностальгия накрыла, — продолжает скалиться он, прикусывая нежную кожу у ключицы, — Полночи потом ворочался — вспоминал, когда в последний раз такой милый пушок видел. Кажется, в классе десятом…
— Отвали, Керефов, а! — злобно шиплю я, отталкивая его от себя подальше.
Протискиваюсь к лифтовой панели и с размаху отжимаю кнопку "стоп". Кабина дергается и приходит в движение. Дамир быстро вытирает выступившие слезы. Хватает меня за талию и снова быстро целует в шею, притягивая к себе.
— Всё, не злись, надулась…
— Отстань, щекотно, ну… — мямлю я, уже не так сильно уворачиваясь.
Тоже начинаю улыбаться. Как дурочка. Внутри схлопывается что-то легкое и эфемерное. И хочется хихикать, и беситься, и нести полную чушь. Почти так же, как когда я вдруг пристала к нему с этими несчастными водяными пистолетами у него в квартире. Но тогда я была пьяна и списала свои ощущения на ударные дозы принятого алкоголя.
А на что мне их списывать сейчас?
— Удачного дня, — успевает сказать Дамир мне на ухо, перед тем, как двери лифта разъезжаются на моем этаже.
Ничего не отвечаю, выходя из кабины на слегка подкашивающихся ногах.
Не оборачиваюсь. Обойдется…
Тем более, что улыбка так и держится как приклеенная на моих губах.
Дурацкая.
Пружинистой походкой, словно земное притяжение резко перестало меня держать, направляюсь в IT отдел. Громко здороваюсь со всеми, кто попадается на пути, залетаю в наш с Ромкой закуток и нахожу его там запаренным и глубоко несчастным.
— О, Жек! — Злобин поднимает на меня страдальческий взгляд, — А ты чего сияешь как медный таз? В лотерею выиграла или новые антидепрессанты прописали?
— Прописали, — фыркаю я, кидая сумку на стол, — Но, прости, не поделюсь — строго по рецепту.
— Жаль, мне б понадобились, — вздыхает Роман, — У нас тут склад с погрузкой не бьётся. Не могу найти, где косяк.
— Это после ночного обновления?
— Да.
— Бл… — тихо рычу я, ощущая, как приклеенная было улыбка сползает с моего лица, а земное притяжение вновь давит на позвоночник.
 
* * *
— Ребят, вы идете? — Алексей Борисович застывает около выключателя в выжидательной позе.
— Да, сейчас, — машет Ромка и снова склоняется ко мне, подпирая кулаком подбородок.
Я строчу код. Глаза уже чешутся от напряжения. Надо бы все-таки купить защитные очки.
— Ну, я выключаю, — предупреждает начальник отдела нараспев и вырубает основной свет, в опен спейсе тут же воцаряется густой полумрак, подсвеченный только моей настольной лампой и несколькими работающими мониторами, — Давайте, не засиживайтесь. Пятница же всё- таки. Да и основной баг устранили — до понедельника терпит.
— Хорошо, Алексей Борисыч, до свидания! — подаю голос я.
— Пока!
— Пока!
Дверь за начальником захлопывается. Мы остаемся с Ромкой вдвоем.
— Тут поменяй, — тычет Злобин в монитор, а затем нервно косится на свой смартфон, мигающий принятым сообщением.
Берет его, читает, вздыхает долго и тяжело, с таким искренним страданием, что мне становится еще паршивей. Мой телефон молчит. Восьмой час…Восьмой час твою ма-а-ать…Злые слёзы почти подступают…
— Жень, может правда пойдём, а? — начинает Ромка аккуратно, — Хера тут сидеть! Вон и Борисыч дал добро…
— Что? Катька написала? — цежу с деланым равнодушием сквозь зубы.
— Да там… — мнется Ромка, а потом все-таки пускается в откровения, — У нас в девять теплоход, джаз…Романтик, короче…Хочешь с нами?
— На ваш романтик? Уволь! — фыркаю я.
— Ой, да ладно, — отмахивается Рома и доверительно сообщает, — Ты че, если вы благодаря мне помиритесь, мне в два раза больше перепадет.
Подмигивает и ржет. Я тоже невольно улыбаюсь.
— Хочешь сказать еще не перепало, — закатываю глаза.
— Ну, знаешь, это из благодарности. Это другое…Пошли, короче! Поболтаем, потанцуем, выпьем, м? Катя очень рада будет, если объявишься…Жек?
Я молчу, кусая губы и пялясь в монитор. Я думала, что у меня на сегодня есть уже планы. Я думала…Но уже восьмой час! Восьмой…
— Ну, что? Идем? — продолжает увещевать Роман.
— Нет, ты иди. Я доделаю уже, тут осталось-то немного, — я отрицательно мотаю головой.
— Уверена? — Роман привстает, пряча телефон в карман.
— Да, да, все нормально. Иди- давай. Кате привет…Или не надо пока…Ой, не знаю…Иди, короче!
— Хм, ну смотри… — Ромка хмурится, еще сомневаясь, — Мне прямо неловко, что ты остаешься тут одна.
— Иди давай! — толкаю его в бок, и Злобин сдается. Хватает свои вещи, отдает мне честь и исчезает из кабинета.
— Пока, Жек!
— Пока.
Остаюсь одна в моментально давящей тишине пустого офиса. Настроение на нуле. Чувствую себя брошенной и одновременно хочется придушить себя за эти эмоции. Холодные пальцы то и дело тянутся к телефону, чтобы написать простое " ты где", но что-то держит, и я продолжаю бессмысленно терзать себя. Хорошо, что еще есть чем заняться…
Как бы я ждала его в совершенно пустом офисе без какого-либо дела??? Дамир просто свинья…
Жгучая злая влага все-таки повисает на кончиках ресниц, и я раздраженно смахиваю ее. Хватит. Всё. Я обещала себе, чтобы больше никаких слёз. Ни из-за одного мужика. Никогда. Он просто этого не достоин.
Силой воли давлю в себе весь этот бабский истерический кисель и опять приступаю к почти доделанному коду. Работа странным образом успокаивает, почти вводит в транс. Хоть где-то я могу навести полный порядок и всё изменить.
* * *
Часы показывают 20:03, когда дверь опен спейса открывается. Ее тихий скрип в царящей тишине оглушает. Я нервно вскидываю голову и тут же снова пялюсь в монитор, чувствуя, как каменеет лицо. Сердце заполошно бьется о ребра. Кажется, так сильно, что дергается венка на шее, но это единственное, что выдает меня.
Если Керефов думает, что я встречу его с ласковой улыбкой после двух часов ожидания, то он, блять, ошибается!