Артист (СИ)
Утренняя пробежка началась под неодобрительным взглядом дворника, тот елозил метлой и лопатой по булыжникам, собирая окурки, конские яблоки и редкие опавшие листья. Пожилой мужчина вставал затемно, чтобы успеть убрать улицу до того момента, как на ней появятся спешащие на работу жители, и пустое времяпрепровождение не одобрял. При виде Травина, припустившего куда-то в сторону вокзала, он сплюнул и достал папиросу.
— Все бездельники как бездельники, нажрутся водки и спят до полудня, а этот вон какой борзый, — сказал он себе под нос.
На этот раз Сергей решил посмотреть, что находится на западе, в направлении Кисловодска. Стоило улицам очиститься от суетливых прохожих и праздных отдыхающих, как город предстал перед ним во всей своей красе — вымощенные улицы, складывающиеся в ровный геометрический узор, бульвары, усаженные каштанами, трамвайные пути, которые сходились к вокзалу, помпезные здания, которые почти не затронули революция и гражданская война, галереи с колоннами и вывески модных магазинов. Немного портили впечатление бочки ассенизаторов, но порывистый юго-западный ветер прогонял неприятные запахи в сторону степей. Травин быстро добежал до железнодорожной станции, и остановился на рельсах. Дорога от Минвод до Кисловодска была однопутной, рельсы уложили ещё в прошлом веке на деревянные шпалы с шагом, согласно циркуляру, в шестьдесят два с половиной сантиметра. Молодой человек шагнул сначала на соседнюю шпалу, потом через одну, и побежал, перепрыгивая через две. Темп при такой длине шага был невысокий, едва ли километров восемь в час, Сергей ускорился, теперь, чтобы перепрыгивать через три шпалы на четвёртую, приходилось прилагать усилия, но и скорость возросла. Только один раз ему пришлось остановиться и сойти с пути, пропуская товарный поезд.
Ипподром находился в пяти километрах от вокзала, небольшая станция с деревянной будкой и низкой платформой стояла напротив длинного двухэтажного каменного здания с высоким портиком, выкрашенного в жёлтый цвет. Скачки на ипподроме не проводились с 1918 года, теперь на нём тренировались кавалерийские части. На площади перед зданием ипподрома строились конные красноармейцы, звучали команды, командир на гнедой кобыле сидел ровно, опустив саблю вниз. Он краем глаза посмотрел на Травина, и тот от греха подальше повернул обратно, к городу.
На обратном пути Сергей забежал позавтракать и заодно купить продукты для Лизы, когда он появился в номере, девочка уже проснулась и собиралась в школу.
— Заходил какой-то дядя неприятный, тебя спрашивал, — сказала она, откусывая от булки с маслом, — низкий, почти чёрный и с крысиным лицом. Сказал, что зайдёт позже. Рубашка красная, а жилетка белая. У нас сегодня только математика и чистописание, а потом учительница поведёт по местам, где Лермонтов тут был. Сказали, у кого есть, взять с собой по десять копеек. Можно я ещё за двух мальчиков возьму? У них денег нет.
— Конечно, бери сколько нужно.
— А ещё Зоя заходила.
— Которая?
— Та, что у вас людям лица раскрашивает. Она позже зайдёт.
— Тётя Лена не появлялась?
— Нет, — Лиза лукаво посмотрела на Сергея, — но, если появится, я тебе обязательно сообщу.
Слово «обязательно» она выделила.
— Мы с тётей Леной встречались три года назад, — не стал скрывать Травин, — но характерами не сошлись.
— Жаль, она мне понравилась. И ребятам нашим понравилась, она всех сфотографировала и обещала карточки отдать. Меня уже спрашивали.
— Раз обещала отдать — отдаст. Я ей напомню.
— Тогда я побежала, — Лиза подхватила холщовую сумку, выбежала в коридор и забарабанила в соседнюю дверь.
Оттуда выглянул Горянский.
— Игорь и Олег собрались?
— А ну, хлопцы, бегом на выход, не заставляйте барышню ждать. Сергей, сегодня в три выходим, егерь сказал, бекасы немного, но есть, и куликов он вчера видел. Патроны снарядит мелкой дробью.
— Буду как штык, — Травин пожал соседу руку, — Лиза тогда у вас вечером побудет?
— А то, куда ж она денется, Маша её накормит, напоит и спать уложит, всё как полагается.
— Спасибо.
— Тогда после обеда увидимся.
Зоя открыла дверь, стоило Травину постучать. Девушка была одета в лёгкий лиловый сарафан и бежевые сандалии, в руках она вертела белый тонкий кожаный ремешок. Сергей вошёл, огляделся — на неприбранной кровати громоздились подушки и одеяла, одна подушка, примятая, лежала на диване, видимо, там спала Зоя, дверь в ванную комнату была закрыта, оттуда доносился шум воды.
— Варя ванну принимает, — сказала гримёрша, — потом мы отправляемся в купальни, а после обеда уезжаем.
— Варя, не Варвара Степановна? — уточнил молодой человек.
— Мы немного подружились, — покраснела Зоя, — и вообще, она совсем не такая, а хорошая. Ты бы знал, сколько она всего перенесла, я вчера обрыдалась вся, у неё муж просто сволочь, ни одной юбки не пропустит, а свекровь гадина та ещё.
— Охотно верю, — Травин не стал уточнять, чему именно он верит, посмотрел на часы. — А почему после обеда, утренний поезд уже скоро?
— Варе предложили перед комсактивом выступить, в Минводах, за нами автомобиль заедет в три, а потом после выступления отвезёт на станцию, там вечерний поезд останавливается. Варя сказала, за это даже деньги заплатят.
— Да? — Сергей удивился. — Это ж не перед нэпманами выступать, а перед комсомольцами, какие деньги?
— Парасюк сказал, там клуб, и билеты продают. Покажут отрывки из фильма, а потом она расскажет о себе.
— Всё это подозрительно. Я после обеда на охоту ухожу, вас проводить не смогу. Давай так сделаем, сегодня до трёх я ничем не занят, если что-то случится, оставь мне записку внизу у нас в северном крыле, там женщина с веером сидит, я её предупрежу. Ещё перед тем, как уезжать, ты о выступлении этом всем вашим расскажи. Когда в машину сядете, пусть вас кто-то проводит, ну, к примеру, Витя с Сашей, осветители, и чтобы человека этого, кто за рулём, чтобы запомнили, а лучше сфотографировали, и чтобы водитель это видел. Кстати, у Гриши я фотокамеру видел. Вечером ты мне из Минеральных вод телеграмму пошли, что всё в порядке и на поезд садитесь, а я её в среду на почте заберу и буду знать, что у вас всё нормально.
— Хорошо, так и сделаю. Даже лучше, я Савельева попрошу, пусть нас камерой снимет, будто для киножурнала на фоне гостиницы. А можно я тебе потом напишу, ну домой?
— Конечно, — Травин взял с тумбочки блокнот, написал свой псковский адрес и адрес почтамта, — если на второй, я сразу получу. Я здесь ещё две недели, потом в Москву заеду на пару дней, может быть, и там увидимся.
— Нет, мы, наверное, в это время уже в Крыму будем. Спасибо тебе за всё, — Зоя поднялась на цыпочки, поцеловала Сергея в щёку, и вытолкала его за дверь.
* * *Почти в это же время Мурочка довезла коляску с Федотовым до дверей почтамта, помогла заехать на ступени и ушла. Телеграфист мечтательно посмотрел ей вслед, потом занял своё место за телеграфным аппаратом и принялся подкручивать ролик, подающий бумажную ленту. Ему казалось, что при прощании она сжала его ладонь особенно нежно, и Федотов твёрдо решил, что дальше рассусоливаться не будет, а открыто скажет женщине о своих чувствах.
Между тем дама его сердца, выйдя из здания почтамта, свернула налево, дошла до пересечения с Советским проспектом, пересекла каштановую аллею, и направилась в сторону набережной. Сразу за Теплосерной она свернула на Нижегородскую улицу, застроенную небольшими домами. Пятый по счёту с левой стороны, с металлической крышей и двумя колоннами у подъезда, занимало Общество потребкредита, а флигель арендовали жильцы. Мурочка прошла по длинному коридору, постучала в последнюю дверь.
Ей открыл Плоткин.
— Опаздываешь, — уполномоченный схватил женщину за руку, затащил в комнату и попытался поцеловать.
— Но-но, — Мурочка ударила его по руке, — я же говорила, Мишель, у нас не может быть романтических отношений. Сейчас. У меня жених в Ростове, мы ещё не расстались.