Новогодний фей (СИ)

— Это понятно. Но ведь можно было покинуть квартиру не столь экстравагантным образом, как это сделала ты. Зачем прыгать с балкона, когда есть дверь?
— Ну…, как тебе объяснить…, - я надолго задумалась, подбирая фразы, наиболее соответствующие моим переживаниям в тот момент. — Арм вел себя со мной, как со взрослой. Начал строить далеко идущие планы. Причем, заявлял с такой уверенностью, будто даже не сомневался, что сегодня у нас будет ночь любви, через пару недель мы объявим родным и друзьям о помолвке…
На мгновение вернулись прежние ощущения брезгливости и неприятия. Если бы я согласилась и покорно приняла все, что предлагал мне Арм только из-за его богатства и статусного положения в обществе, иначе, чем Янка-куртизанка, я сама себя уже не смогла бы назвать. А искренняя очарованность красавцем-соседом к этому времени, к сожалению, испарилась.
— Ну и что?
— Я чувствовала себя в тот момент довольно глупо, провинциальной девчонкой, которой делают одолжение. Знаешь, как подобное тошно? И заяви я ему о своем несогласии, то, не сомневаюсь, Арм посмотрел бы на меня так уничижительно, что меня морально размазало бы. Понимаешь?
— Кажется.
— В общем, я не смогла ему сказать в глаза, что мы совсем друг другу не подходим. Я смалодушничала!
— А балкон тут причем?
— Да ни причем, просто я вышла под предлогом немного подышать, пока он отлучался в уборную. И поняла, что нужно тикать. Через дверь путь был закрыт — там находился Арм, он в любой момент мог меня остановить и потребовать объяснений. А балкон оказался в моем распоряжении. К тому же завтра сосед ничего не вспомнит… И я подумала, что вполне могу пройтись по ветвям к себе, ведь дерево древнее и мощное. А замершие ветви казались такими крепкими.
— И ты…?
— Просчиталась. Не учла свой немаленький вес. И…
— Повисла вниз головой, — договорил за нее я.
— Ага, — понуро согласилась Тальяна.
— А на помощь почему не звала? — Этот парень волнуется обо мне? Не-ет, верно мне показалось. — Просто висела и плакала.
— Так какой толк сбегать от Арма, если потом звать на помощь и давать повод себя презирать? Да я же со стыда сгорела бы!
— На утро он же ничего не вспомнил бы! Так какая разница?
— Большая! До утра я тысячу раз умерла бы под брезгливым и высокомерным взглядом Арма, наказывающим за глупый поступок.
— То есть ты понимаешь, что поступок был глупым?
— Конечно, просто так получилось. А ты, кстати, что делал рядом? Ко мне прилетел? — решила я перевести тему и слегка подколоть парня, вообразившего себя вдруг строгим дядюшкой, отчитывающим малолетку за шалость.
— Вот еще! Просто пролетал мимо. До сих пор не все дети получили свои новогодние подарки, — с подчеркнутым равнодушием сказал он, вызвав к своим словам подозрение. Неужели правда хотел проверить, как реализовалось его волшебство? На душе стало тепло. Хотя… нечего придумывать того, чего не может быть. Он же впервые работает новогодней феей. Волнуется, видать.
Я отвернулась к окну и заметила в небе взрывающиеся фейерверки.
— Скоро полночь. Я опять, как вчера, с боем курантов окажусь в своей постели и в новом дне тридцать первого декабря?
— Думаю, да, — грустно улыбнулся фей. — Попрощаемся сейчас?
— Пожалуй. И закрой, пожалуйста, за собой балконную дверь, когда будешь улетать.
— Без проблем!…
…Проснувшись утром, я знала, что буду делать в первую очередь. Время на макияж и прическу тратить не стала. Выскочив из ванной, нырнула в свою самую любимую и удобную одежду и бросилась вниз по лестнице.
Как и ожидалось, консьержка находилась на улице и вовсю работала лопатой, убирая снег.
— Мом Фанни, доброе утро! Можно вам помочь?
— Никакой магии! — сварливо заявила она, даже не поздоровавшись.
— Конечно-конечно, — поторопилась согласиться я, вспоминая, как женщина вчера заботилась о моем здоровье. И вовсе она не злая, просто одинокая и несчастливая. — Я и не умею магичить. Просто хотела покидать вместо вас снег, вы, наверняка, успели устать, вон сколько расчистили.
— Да… За ночь навалило столько, что только успевай работать. Скоро народ пойдет, кто на работу, кто на развлечения, нужно успеть все прибрать. Магия скользкий налет оставляет, того гляди ноги переломаешь. Да и для здоровья полезен физический труд, верно? — кряхтела гоблинша, пристроившись на сугроб и зорко следя за тем, как я разгребаю снежные заносы.
 
Так вот почему она взяла на себя обязанность дворника! Из заботы. Чтобы жильцы нашего подъезда не поскальзывались на чистых, но обледенелых дорожках, как это случается, когда домоправители прибегают к услугам магии.
— Сама-то на работу успеешь? Или у тебя сегодня выходной?
— Какой там выходной! Нам на тридцать первое всему коллективу вменили дополнительные обязанности, будем консультировать и обслуживать покупателей. Но я не опоздаю, время пока позволяет.
— Это хорошо, что времени на все хватает. Обычно молодежь бежит куда-то, торопится, а все равно опаздывает.
— Точно про меня! — рассмеялась я.
— Да не скажи, ты девушка серьезная, работящая. Эх, жениха бы тебе стоящего.
Мимо нас прошел Арм Вавви, чуть дернув головой в знак приветствия.
— На этого не смотри даже, — буркнула мом Фанни, — не твоего поля ягода.
Раньше я на такие слова жутко обиделась бы. Но после вчерашнего вполне успешного, однако такого нудного свидания, с которого сбежала, теряя тапки, с усмешкой согласилась.
— И то верно, разные мы люди.
— Вот и я о том же. Ты по себе ищи парня. Чтоб добрый был, не заносчивый. Которому ты можешь рассказать что угодно, а он и слова о тебе дурного не скажет, при любом раскладе поддержит.
Надо же, словно моего фея описала. Ой, я сказала моего? Глупости, глупости. Я даже имени его так и не узнала. Да и ни к чему, не увидимся мы больше. Ох. Жаль, конечно. Наверное.
— Хоть и пытается сейчас молодежь найти себе побогаче и постатуснее, — продолжала вещать гоблинша, — а все-таки про любовь нельзя забывать. Как нагрянет она, не спрашивая, так про все на свете и позабудешь. И лучше при этом не быть связанной обязательствами с другим.
— Любовь… — Почему пожилая женщина заговорила о чувствах?
— Да, любовь. Она только и имеет на этом свете значение, все остальное — ерунда. Как затрепыхалось сердечко в груди, так внимательнее, не упусти свое счастье.
— Вы так говорите…, словно…, - я поправила шапку, скрывая возникшее у меня ощущение неловкости.
— Договаривай, не бойся, — усмехнулась консьержка.
— Словно любили.
— Что значит любила? Я и сейчас люблю! Это чувство, понимаешь, в любом возрасте захватить может.
— Ой, мамочки! — согнулась я пополам.
— Что, что случилось? Где болит? Лопатой себя ударила? На льдинку наступила? Не молчи! Ах, я старая карга, заставила девчонку вместо себя работать, вот я ж…
— Мамочки, мамочки, — причитала я. — Забыла, Янка — в голове солянка! Я забыла! Простите, простите, простите меня, мом Фанни!
— Что? Что? — кудахтала надо мной гоблинша.
— Мне ж вчера по дороге домой встретился пэп Ройс, ну, хозяин нашего дома…
— Да знаю я кто такой пэп Ройс, — перебила меня консьержка, проявляя чудеса нетерпения.
— Да, конечно. Он просил передать, чтобы вы сегодня никуда не отлучались со своего рабочего места. Как только закончит срочные дела, то сразу вернется в Чудогорск и зайдет к вам.
Щеки гоблинши приобрели странный багровый цвет. Это она сейчас засмущалась? Какая прелесть! Ай, да старый эльф, похоже, взялся ухаживать за мом Фанни! Во дела!
— Спасибо, — пробормотала консьержка, шаркая сухонькой ножкой в потертом ботинке по снегу. — Я поняла.
 
Как ни странно, а времени на помощь мом Фанни у меня ушло гораздо меньше, чем в прошлые разы на прихорашивание и препирательства с нею. До остановки я дошла спокойным шагом и успела на многоместный дилижанс без опоздания. Мне даже удалось занять место подальше от ворчливого старика и наглого пикси, поэтому дорога для меня оказалась очень приятной. Я любовалась заснеженным городом, напоминающим сахарные фигурки из кондитерской Фрустеллы, и украшениями, развешанными повсюду к новогоднему празднику.