Тень врага (СИ)

Он молчал, глядя на меня с прищуром, как будто ждал чего-то.
— Но всё это хорошо работает до тех пор, пока все ведут чистую игру, — предположил я.
— Именно, — улыбнулся император. — В очередной раз убеждаюсь, что с вами очень приятно иметь дело, Константин Александрович.
Сделав шаг назад, он толкнул ближайшую дверь и кивком предложил мне заглянуть внутрь. Я подчинился и подошёл ближе. От увиденного на несколько секунд впал в ступор.
Это была просторная палата. Не комната, не покои — именно больничная палата, сверкающая белизной. Посреди неё стояла кровать с гнутыми ножками. В кровати лежал с закрытыми глазами смертельно бледный великий князь Борис. Рядом с ним высился штатив с капельницей. Возле кровати стоял журнальный столик, заваленный книгами. Впрочем, глядя на истощённые руки Бориса, с трудом верилось, что он может ими удержать хотя бы детскую книжку-малышку.
А с другой стороны кровати стояла Клавдия. Она с сосредоточенным видом водила руками над энергетическим телом Бориса, висящим в воздухе в полуметре над телом физическим.
Даже мне, с моими начальными познаниями в области магической энергетики, было ясно: дело — дрянь. Мелкие капилляры представляли собой невероятно редкую сетку, сквозь которую виднелись основные каналы. Тонкие до такой степени, что их тоже можно было спутать с капиллярами. Чакры и вовсе были практически не видны.
Клавдия не обратила на нас внимания. Она была целиком погружена в работу, в такие минуты весь остальной мир переставал для неё существовать.
Выждав секунд двадцать, император тихонько прикрыл дверь, и мы с ним двинулись в обратную сторону.
  
Глава 16. Две жемчужины
 
— Что-то пожирает моего сына, — тихо, горько проговорил император. — Изнутри. Какая-то энергетическая болезнь, сути которой никто не знает. К кому только мы не обращались! Кто только не пытался излечить Бориса. Приглашали как известных специалистов, так и простых деревенских знахарей. И я, и Её императорское величество пребываем в состоянии, когда готовы ухватиться за любую соломинку. Но, увы. Всё, чего мы добились на сегодняшний день — в мальчике худо-бедно теплится жизнь. Не более. И единственный целитель, у которого достаточно сил для того, чтобы поддерживать цесаревича — господин Юнг.
Я вопросительно наклонил голову.
— Неудивительно, что вы о нём не слышали, — кивнул Император. — Этот человек, при всех своих выдающихся достоинствах, совершенно лишён тщеславия. Заслуги его перед нашей семьёй огромны, но имя на страницах газет почти не мелькает. Вся жизнь господина Юнга направлена на служение нам, он состоит при моей супруге с самого детства, приходится ей дальним родственником. Если бы не он, то… — Император не договорил.
— Но сейчас рядом с цесаревичем — Клавдия Тимофеевна, — напомнил я.
— Верно. Господин Юнг вынужден был ненадолго отбыть на родину. Его матушка, к сожалению, очень плоха, уехал повидаться с ней. Он вот-вот вернётся, а в его отсутствие при Борисе находится баронесса Вербицкая. Господин Юнг признал её самой талантливой из всех целителей, которых видел. Целиком господина Юнга она, конечно, заменить не в состоянии, но продержаться несколько дней — способна. Недавно мне доложили, что Клавдия Тимофеевна добралась уже до восьмого магического уровня.
— И она — тоже, — вырвалось у меня. — Значит, я прав.
— Что вы сказали?
— Сказал, что искренне рад за Клавдию Тимофеевну, — выкрутился я. — Так вы говорите, она замещает господина Юнга в его отсутствие?
— Совершенно верно. Клавдия Тимофеевна помогает справляться с кризисами цесаревича — такими, как сейчас. Я не слеп и не глух, Константин Александрович, — горько продолжил император. — Мне известно о том, что белых магов пытались извести — для того, чтобы создать в Империи дисбаланс. Я уверен, что цесаревича проклял — или же навёл на него порчу — тот же самый, с позволения сказать, человек, который мутит эту воду. Которому очень нужно, чтобы Российская Империя взяла курс на черномагическую политику. Полагаю, вам известно, что именно так поступила уже практически вся Европа. И — да, в последние годы европейские страны показывают стремительный рост в науке, технике, быту. Однако к чему всё это приводит в конечном итоге?
 
Уж кто-кто, а я хорошо знал, к чему всё это приводит. К власти Концернов… Однако счёл за благо промолчать.
— Когда на одну чашу весов падает слишком много — другая чаша быстро поднимается вверх, — сам ответил на свой вопрос император. — Поднимается столь быстро, что может захватить дух от восторга. Однако в конечном итоге весы попросту переворачиваются — и летят со стола на пол.
— Если эти весы не прикручены к столу надёжными болтами, — всё-таки не удержался я.
— Именно, — кивнул император. — Хорошая аналогия. И сейчас кто-то пытается выкручивать эти… болты. Специальные службы разводят руками. Прорицатели в один голос кричат об ужасающих последствиях. А вы, Константин Александрович, за неполный год отвоевали белым магам преимущество в Ближнем Кругу. Разрушили планы злоумышленников на похищение моей дочери. И положили конец планомерной, многоходовой террористической акции — которая длилась долгие годы. Той, из-за которой белые маги теряли силы.
Император остановился, голова его поникла.
— Чего греха таить — наблюдая такой подъём среди белых магов, я надеялся, что и Борис исцелится после этого. Но — увы. Чуда, как видите, не случилось.
Второй раз за день в разговоре со мной сетуют на отсутствие чуда… Да что с вами такое, люди⁈ Я понимаю, что чудеса живут в вашем мире с момента его сотворения. Столь давно, что стали обыденностью. Но — всё же? Как же — на Бога надейся, а сам не плошай? Как насчёт того, чтобы хотя бы смотреть на реальность без розовых очков и просчитывать свои действия, исходя из анализа текущей ситуации?
— Ещё и поэтому я ищу сближения с вами, Константин Александрович, — сказал император. — Вы — не чёрный и не белый, как я. Однако, в отличие от меня, у вас развязаны руки. Вы можете действовать. И я прошу вас именно об этом: действуйте. Найдите того, кто всё это затеял. И заставьте его остановиться. Пока не поздно. Потому что, если действовать начну я — я более не смогу быть императором. Всё развалится. Даже если я убью его — победит он.
С этими словами Император схватил цепочку, поднял жемчужину. И я увидел, как чернота заволакивает её всю.
Я никогда не считал себя трусом. Но сейчас вдруг понял, что имеют в виду, говоря: земля уходит из-под ног.
Сила, исходящая от Императора, навалилась на меня и будто окутала со всех сторон. Я почувствовал себя стоящим на краю бездны — которая вот-вот разверзнется.
Эта чернота — то, чего нельзя допустить. Это — то, что приведёт Империю к полному краху. Это просто необходимо остановить!..
К счастью, ни сделать что-либо, ни даже закончить мысль я не успел. Император умел сдерживать свои чувства. Тьма отхлынула, и жемчужина вновь сделалась наполовину чёрной, наполовину — белой.
— Эта тварь ведёт войну на всех фронтах, — вернув жемчужину на место, тихо сказал император. — Войну, которая не рассчитана на победу в единственной схватке. Это — многоходовая, давно спланированная и тщательно рассчитанная операция. Продуманная настолько, что каждый наш шаг, кажется, является частью плана нашего врага. За исключением ваших шагов, Константин Александрович. Ваше вмешательство — это то, чего он не ожидал. Вы отважны и непредсказуемы. Вы не боитесь рисковать. Если смотреть со стороны, то выглядит это так, будто каждое ваше новое действие путает врагу все карты… Я уже перед вами в неоплатном долгу. И, разумеется, вы можете просить меня о чём угодно. Любая услуга. Если, конечно, оказать её — в моих силах. Любая помощь. Любые резервы…
— Благодарю. Мне пока не нужны никакие резервы, — сказал я. — Собственно… на сегодняшний день я, пожалуй, уже располагаю лучшими. — Тут я подумал о Тайной Канцелярии и Витмане. — Вот когда дойдёт до настоящей жары — тогда, наверняка, к вам обращусь.