Тень врага (СИ)
— Кстати, ты так и не сказал! А что мы вообще должны сделать?
— Поговорить с одним хорошим человеком, — сказал я. — Да не дрейфь, ты его знаешь.
Я вышел первым, и тут же навстречу мне из дверей клиники вышла Клавдия. Если бы я был посторонним человеком и увидел её сейчас со стороны, её улыбка рассказала бы мне о наших отношениях не меньше, чем откровенная постельная сцена. К счастью, Клавдия вовремя заметила выбирающегося из машины Мишеля. Улыбку номер один мгновенно сменила улыбка номер два — более формальная.
— Константин Александрович, господин… Пущин. — Клавдия исполнила какое-то ритуальное полуприседание, название которого я всё никак не мог запомнить.
Мишель был очень смущён и обескуражен тем фактом, что фактически незнакомая девушка запомнила его фамилию.
— Доброго дня, Клавдия Тимофеевна — поприветствовал я Клавдию. — Мы, собственно, по делу. Я хочу пообщаться с Комаровым.
Кивнув, Клавдия тут же приняла исключительно деловой вид.
— С ним уже беседуют прямо сейчас.
— Вот как? — вскинул я брови. — А кто?
— Ну… — Клавдия поёжилась. — Вы понимаете. Люди, которым не принято задавать много вопросов.
— Витман?
Клавдия кивнула.
Я с тоской поглядел на припаркованные у входа чёрные автомобили. Мог бы сразу догадаться… Ну а чего я, собственно, ждал? Ясно, что для моего непосредственного начальника Федот Комаров — тоже свидетель номер один.
— Ладно, разберёмся, — вздохнул я и кивнул Мишелю: — Идём.
* * *Сейчас подходы к палате Комарова охраняли не в пример лучше. Понадеялись не только на магическую блокировку. Меня, впрочем, узнавали и пропускали всюду. Меня вообще трудно не узнать. На Мишеля поглядывали с подозрением, но, поскольку он был со мной, ему тоже препятствий не чинили.
Возле самой двери в палату, правда, нам всё-таки заступил дорогу рослый плечистый дяденька.
— Нельзя пока, ваше сиятельство, — тихо сказал он. — Допрос идёт. Но скоро уж закончат.
Дверь, впрочем, была приоткрыта. Я прислушался и услышал голос Витмана. Допрос и в самом деле подходил к концу — раз даже дверь приоткрыли и глушилку сняли.
— Не могу понять вашего упрямства, господин Комаров, — устало говорил Витман. — Вы же взрослый человек, обладаете немалым опытом. Вам хорошо известно первое правило жизни на улицах: не переходить дорогу магам.
— Да нешто я вам дорогу перешёл? — ахнул невидимый Федот. Я так и представил, как он прижимает руку к груди и смотрит на главу тайной канцелярии честнейшими глазами. — Что вы, господин Витман, как можно! Я же весь ради вас…
— Прекратите паясничать. Я имею в виду мага, который заставил вас стрелять в господина Барятинского.
— Как есть — ничегошеньки не помню. Вот верите ли — как отрезало…
— Да я-то вам поверю. А вот поверит ли тот, другой маг, что у вас — как отрезало? Или же он предпочтёт устранить свидетеля — как только упомянутый свидетель успеет выйти из-под защиты тайной канцелярии? Зная методы работы этого человека, я готов поставить любые деньги на то, что он решит перестраховаться. Кровавый след за ним тянется — куда длиннее, чем за вами, господин Комаров, при всем моём уважении к вашему непростому ремеслу. И крови там намешано ох какой непростой! А уж сколько этот человек передавил мелюзги вроде вас — думаю, можно вовсе не считать.
Витман помолчал, давая возможность Комарову ответить. Федот этой возможностью не воспользовался. Наверное, сидел, обалдевший от такого поворота действительности.
— Даю вам сутки, — сухо сказал Витман. — Через сутки все магические блокировки с этой палаты будут сняты. На вашем месте я бы постарался что-нибудь вспомнить.
— А если вспомню — тогда что? — хрипло спросил Федот.
— Тогда наше ведомство готово предоставить вам убежище.
— В камеру, что ли, посадить? — фыркнул Федот.
— А вы предпочтёте переехать на кладбище? Кстати, какое вам больше нравится? Хотя в Санкт-Петербурге они все весьма живописны…
— Да понял я, понял!
— Сутки, господин Комаров. От души советую вам покопаться в памяти как следует.
Дверь распахнулась, и злой задолбавшийся Витман вышел. Он чуть не налетел на меня и остановился.
— Ах, господин Барятинский! Надо было ожидать. Разочарую: тщетно. Господин Комаров сотрудничать не настроен.
Витман говорил со мной и даже пожимал мне руку, но сам при этом буквально ощупывал взглядом Мишеля.
— Отойдём? — предложил я.
Витман кивнул. Мы отошли дальше по коридору и синхронно выставили «глушилки».
— Послушайте, капитан Барятинский, вы что себе позволяете? — заговорил Витман. Лицо его хранило прежнее дежурно-любезное выражение, но интонация резко изменилась. — Мальчик и без того стал свидетелем тому, чему ему не нужно было быть свидетелем! А теперь вы тащите его…
— Послушайте. А у вас позывные не в ходу? — спросил я.
— Позывные? — удивился Витман.
— Мне не очень нравится называться «капитаном Барятинским», не звучит. Я бы взял позывной «капитан Чейн».
— Почему Чейн?
— Цепь, моё личное оружие.
Витман пожал плечами:
— Как вам будет угодно, капитан Чейн. Как говорится, от перемены мест слагаемых… Так зачем здесь этот юноша, скажите?
Я вкратце объяснил суть своей затеи. Лицо Витмана то светлело от осознания перспектив, то мрачнело… видимо, тоже от перспектив.
— Вы понимаете, какого уровня секретности сведения может узнать этот мальчик?
— Его зовут Мишель, — сказал я. — Михаил Алексеевич Пущин.
— Даже если бы его звали Александр Сергеевич Пушкин! Что вы полагаете делать с ним дальше? После того, как закончите с этим… мероприятием? Вы ведь понимаете, что ваш приятель получит доступ к секретной информации?
— А какие есть варианты? — пожал я плечами.
— Всего три. — Витман показал три пальца. — Взять господина Пущина на службу в Тайную Канцелярию — скажем, под ваше начало и вашу ответственность. Со всеми соответствующими подписками и блокировками сознания.
Хм, а на меня никаких блокировок не накладывали. По крайней мере, насколько я помню. Доверяют? Или проверяют?
— Второй вариант — зачистка памяти. Процедура длительная, болезненная и не проходящая без последствий для мозговой активности. Девять шансов из десяти за то, что ваш Мишель после этого вылетит из академии как неуспевающий. Вы готовы преподнести ему такой подарок?
— А третий вариант? — спросил я, уже заранее зная ответ.
Витман провёл по горлу большим пальцем, и по взгляду я понял, что это — отнюдь не просто эффектный жест. Тайная Канцелярия неспроста звалась Тайной. Защищать свои секреты они умели.
— Так каким будет ваш выбор, капитан Чейн? — спросил Витман.
— Спрошу Мишеля, готов ли он сотрудничать. О двух других вариантах даже рассказывать не буду, тут, на мой взгляд, выбор очевиден. Превращать своего друга в пускающего слюни идиота или, того лучше, в труп я не позволю никому. А что касается сотрудничества — это жизнь Мишеля, ему и выбирать. У вас же, как я понимаю, в штате гипнотизёров нет?
— Чего нет — того нет, — пожал плечами Витман. — Честно говоря, вообще впервые слышу о возможности проведения допроса таким образом.
— Вот и я умею только давить и убеждать, — вздохнул я. — А нам сейчас нужно несколько иное. И тут лучше всего отработает Мишель. К тому же он уже немного в теме… то есть, в курсе ситуации. По-моему, это самый бескровный вариант из всех возможных. Поговорю с ним.
— Хорошо, попробуйте, — сдался Витман. — Этот Комаров, честно говоря, меня утомил. Воображает, будто дурит околоточного надзирателя.
— Для людей его породы все представители власти — на одно лицо, — улыбнулся я. — И, поверьте, если кто-то прознает, что он сотрудничал с вами, на улицах имя Комарова превратится в плевок. Именно этого он более всего и опасается.
— Если ваш Комаров не станет с нами сотрудничать, на улицах его кишки будут развешены на фонарных столбах.
— А вот это уже другой вопрос… Ладно. Дайте мне пять минут на Мишеля, и мы заходим.