Ретро-Детектив-4. Компиляция. Книги 1-10 (СИ)
— Зато они любят друг друга. Да и фамилия у подпоручика — не чета моей. Давайте выпьем, Антон Вавилович!
Домой Тараканов вернулся в совершенно бессознательном состоянии, и в избу его занес кучер Подпругина. Но, вопреки опасениям, на следующее утро мать его не упрекнула ни одним словом, отпаивала капустным рассолом, а сама потихоньку плакала.
Успех таракановской командировки обернулся надзирателю боком. Кудревич так грамотно составил рапорт на имя губернатора, что к лету был назначен тульским полицмейстером. Тараканову губернатор выдал очередную сотню и свое «спасибо» в приказе по полиции. С собой Кудревич Тараканова звать не стал.
Новый исправник, назначенный в город откуда-то из Малороссии, без обиняков заявил, что на ключевых постах в уезде и в городе хочет видеть своих людей.
Исправник стал придираться к каждой мелочи и сделал службу Тараканова невозможной.
На улице было тихо и безветренно. Они с матерью сидели на лавочке во дворе, слушали доносившиеся издалека девичьи песни и грызли зерна подсолнуха.
— А ведь меня, мамаша, в столицу звали служить!
— Кто звал?
— Начальник сыскной полиции.
— Генерал он али кто?
— Статский советник, почти что генерал.
— И что же ты, дурья башка, не пошел?
— А вы думаете, стоило идти?
— Нет, век в болоте нашем сидеть! Конечно, надо было идти!
— А как же вы?
— А что я? Али я неспособная какая? Мне только сорок пять годов, и здоровьем Господь не обидел, тьфу, тьфу, тьфу, чтоб не сглазить. Не все тебе со мной сидеть. Корова, опять же, у меня. Да и ты про мать не забыл бы, посылал бы, небось, из столицы денежки-то, а?
Утром, едва дождавшись открытия почтовой конторы, Тараканов отправил в Питер телеграмму:
«Санкт-Петербург зпт Офицерская зпт полицейский дом Казанской части зпт сыскная полиция зпт Кунцевичу тчк Возможно ли еще получить место впр Тараканов».
На следующий день почтальон принес ответ. Он состоял из одного слова: «Приезжайте».
Убийство на Миллионной
По мотивам уголовных романов
Часть I
Петербург и окрестности
Июнь 1907 — сентябрь 1908 г.
1
Денег не хватало катастрофически. Первого числа каждого месяца Тараканов получал 54 рубля. 15 рублей он отдавал за комнату, 10 отсылал матери. На провизию, керосин, свечи, баню, парикмахерскую и на всякие разные мелочи уходило еще 15 рублей. Привыкший к скромной провинциальной жизни Тараканов мог бы и откладывать, если бы не Анечка…
Познакомились они в начале осени. Анна Никитична служила в модном магазине на Морской и в один прекрасный, как потом оказалось, день была послана с заказом на Галерную. Заказчица долго примеривала принесенное платье, и, когда Аня вышла на улицу, было уже темно. Тараканов возвращался в участок из какого-то притона и залюбовался стройной женской фигуркой. Он прибавил шагу, обогнал девушку и взглянул на ее лицо. Лицо фигуре соответствовало, и коллежский регистратор решился заговорить. К его удивлению, барышня разговор поддержала, более того, разрешила ее проводить и от предложения встретиться в воскресенье не отказалась.
С той поры долги коллежского регистратора росли в геометрической прогрессии, хотя Анна Никитична от него ничего особенного не требовала, да и он ее по «Дононам» и «Кюба» не водил. Но не вечно же гулять по улицам! А на острова ни один извозчик меньше чем за полтинник ехать не соглашался. Ну не на конке же, в самом деле, барышню везти? Полтинник извозчику, рубль на двоих за вход, вино, фрукты, цветы, конфекты… Хорошо, когда только одной синенькой бумажкой в вечер отделывался… В ноябре Анюта обмолвилась, что в пальто своем стареньком мерзнет. Полушубок с куньим воротником не только съел все его мизерные сбережения, но и заставил кредитоваться. Но грустил он по этому поводу недолго. Примерив обновку, Нюра так его отблагодарила, что он готов был ей после этого каждую неделю по полушубку покупать. Правда, самому пришлось занять пятьдесят рублей у Кунцевича, чтобы вызволить из ломбарда свое зимнее пальто, сданное туда еще в сентябре. На уплату этого долга пошли все рождественские наградные. А весной Анне Никитичне понадобились новые сапожки…
Тараканов перестал обедать в кухмистерской, утром ограничивался чаем с ситным, вечером ел селедку с картошкой. Но такая экономия помогала не сильно. Он исхудал, пообносился, уже в середине марта снова отнес зимнее пальто в ломбард. Он изломал всю голову, стараясь придумать законный способ получить прибавку к своему жалованью, но так ничего и не придумал. Ремеслами он никакими не владел, давать уроки и заниматься перепиской бумаг у него не было возможности — Аня и так стала упрекать его, что из-за своей проклятой службы он уделяет ей слишком мало времени.
Наконец ему повезло: в располагавшемся в его участке банкирском доме Гинзбурга неизвестный мошенник по поддельной квитанции получил на сто тысяч рублей четырехпроцентных бумаг государственной ренты, принадлежавших купеческой вдове Куприяновой.
Сам факт хищения обнаружили только через месяц после его совершения.
1 мая 1908 года Ефросия Псоевна Куприянова лично явилась в банк и потребовала выдать ей десять тысяч. Деньги вдова собиралась отправить своему беспутному сыну, который, находясь на французских курортах, запутался и засыпал горячо любимую матушку телеграммами со слезными просьбами о незамедлительной финансовой помощи.
Каково же было удивление коммерции советницы, когда от служащего банка она узнала, что никаких бумаг ей выдано быть не может, поскольку все они были получены ее поверенным еще до Пасхи. Вдова возмутилась, стала требовать управляющего. Случился скандал, послали за полицией.
Первоначальным дознанием было установлено следующее:
В понедельник, 24 марта, в канун Благовещения, около одиннадцати часов утра, в контору явился некий помощник присяжного поверенного по фамилии Рудаков, высокий брюнет лет тридцати пяти, предъявил прописанную в меблированных комнатах господина Смирнова паспортную книжку, подлинник квитанции на вклад госпожи Куприяновой, доверенность от ее имени и потребовал выдать ему все принадлежащие вдове бумаги. По существующим в банке правилам выдача процентных бумаг была назначена через два часа после обращения клиента. За это время конторщик снял с принесенных Рудаковым документов копии и распорядился вынуть из хранилища вклад Куприяновой. В час дня Рудаков вновь приехал в банк, расписался в услужливо поданных конторщиком бумагах, сложил ценности купчихи в новенький кожаный портфель, на котором золотом были вытеснены его имя и звание, да и был таков.
Поговорив с управляющим и конторщиком, Кунцевич позвал Тараканова на улицу.
— Дело, Осип Григорьевич, интересное. Я бы сам им с удовольствием занялся, но именно сегодня не могу-с. Обещал к пяти вечера быть в одном месте. Так что целиком и полностью полагаюсь на вас. Плохо, что у них нет описи процентных бумаг. Они ее составляют только по желанию клиента, а купчиха не пожелала. Жаль, могли бы проверить по банкирским конторам, хотя на деньги эти ценные бумаги, скорее всего, поменяли в день получения. Но все равно поискать есть где. Прежде всего обратите внимание на квитанцию. Управляющий меня уверяет, что бланк не поддельный. В этом направлении и копайте. Сегодня я с вечерних занятий у начальника отпросился, так что о результатах доложите мне завтра.
Пожелав удачи, Кунцевич удалился.
Когда Тараканов возвращался в банк, в дверях он чуть не столкнулся с конторщиком, выдавшим вклад Куприяновой.
— Прошу прощения, вы будете это дело расследовать?
— Да.
— Тогда извольте пройти к управляющему, они вас очень ждут-с.
Банкир усадил Тараканова в мягкое кресло в своем кабинете и предложил коньяку и гавану. Ни от того, ни от другого надзиратель не отказался.
— Разрешите отрекомендоваться: Мейдельберг Генрих Карлович. А вас как звать прикажете?