Хроники Раскола (СИ)

— Если намечается серьезный разговор, предпочитаю сохранить ясную голову, — я переложил на тарелку Вьюне салат и нежные телячьи биточки, но сам даже не притронулся к еде. — Не могли бы вы перейти к сути дела?
— «Ты», я настаиваю.
— Не могли бы вы перейти к сути дела, Повелитель? — повторил я.
— Каков упрямец! А ты дерзок и… нетерпелив, — искренне развеселился Альтэсса. — Прямо как я. Уверен, мы поладим. Итак, Риккард, — Кагерос заинтересованно подался вперед. — Что ты думаешь о текущей политической расстановке сил в мире? Что ты думаешь о Пределах?
— К чему вы клоните?
— Отвечать вопросом на вопрос невежливо, командор, — фальшиво пожурил дракон. — Ладно, скажу прямо. Я собираюсь создать собственную Империю и рассчитываю на твою помощь в моей скромной задумке.
— Империю? — недоуменно переспросил я, считая, что ослышался.
— Да, — в голосе Повелителя послышались мечтательные нотки. — Единую Империю Дракона, чьи земли раскинутся от Ночного моря на севере до южной Огненной бухты, от дальней границы Западного Предела до Небесных гор Востока. Империю, где нам не придется бояться охотников Братства, где кланы займут надлежащее им место. Империю, которой мы, наследники Крылатых Властителей, будем править!
Хорошо, я не ел, иначе бы точно подавился.
Немыслимо! Империя, что вберет в себя весь материк?! Империя, в которой драконы будут стоять над людьми?! Это нарушение всех писанных и неписанных законов, договоров, по которым ныне существует мир! Более того, это вопиющее попрание основных постулатов священного Завета, предостерегающего от вмешательства во внутренние дела подлунных королевств! Это преступление против Древних! И кем?! Их собственным избранником!
Речь Кагероса дышала настоящим сумасшествием, дикостью. Но говорить об этом прямо Альтэссе Запада было бы неуважением, сродни безрассудству.
— При всем почтении, Повелитель, я вынужден отказаться, — слова приходилось подбирать медленно, тщательно. — Ваше желание идет вразрез с волей Древних. Завет предписывает кланам…
— Завет? — перебил Альтэсса, недобро прищурился. Медногривый лев наконец-то прекратил притворяться плюшевой игрушкой и показал когти и клыки. — Завет, мой юный командор, не более чем ложь, придуманная предателями драконьего рода, чтобы управлять отарой жертвенных овец. Но ведь ты достаточно умен, чтобы не уподобляться остальному безмозглому племени?
— Вздор! — вырвалось у меня. Спустя мгновение я пожалел о собственной несдержанности. Невольно напрягся, не представляя, как отреагирует Повелитель Запада на выказанную дерзость.
Кагероса моя резкость позабавила — зверь, готовящийся к нападению, неожиданно отступил, расслабился.
— Следовало ожидать: Аратай не посчитал нужным открыть тебе правду. Что ж. Для осознания истины требуется время, и я готов его дать. В конце концов, у меня достаточно безгласных слуг, зато катастрофически не хватает умных и преданных соратников,— Альтэсса обернулся к Вьюне, попросил-приказал. — Леди Иньлэрт, не могли бы вы принести одну хорошо известную вам книгу.
Фея грациозно встала на ноги, словно перетекла из одного положения в другое. На секунду забыв, где нахожусь, я в который раз залюбовался моей снежной пери. И, ревниво отметил, не я один. Провожаемая нашими взглядами, девушка безошибочно взяла с прикроватного столика тяжелый потрепанный том, с почтительным поклоном положила перед нами.
Я, не спеша касаться, изучал фолиант, который знавал лучшие времена: кожа обложки истерлась, явив внутренний остов, драгоценная металлическая окантовка потемнела до черноты.
— Это история Пределов, командор, — в уголках глаз Кагероса собрались лукавые морщинки. — Наша настоящая история, а не тот слащавый бред, которому с попустительства Верховного Совета учат наставники. Надеюсь, ты найдешь время ознакомиться с содержанием.
***
— Слепая! Слепая! Так ты на самом деле слепая!
Трое ребят окружают девчонку с серебристыми всклокоченными волосами, хрупкую, словно фея из сказки про Котенка и Метель. Широко раскрывая светло-голубые глаза, пери нелепо шарит в воздухе руками, тщась поймать черную шелковую ленту, которой, как победным знаменем, размахивает заводила — шестилетний драчун по имени Сильвер. Она не ревет, не просит, но выражение беспомощности на фарфоровом лице не позволяет пройти мимо. Пусть она и девчонка!
 
Я налетаю сбоку, одной рукой вцепляюсь в полоску ткани, второй луплю задиру по запястью. Сильвер выше меня на полголовы и старше на целый год, да и учиться азам боевых искусств я начал только две недели как, и все же от неожиданности противник выпускает добычу.
— Держи! — я торопливо всовываю шелк в тоненькие, словно спички, пальцы, толкаю девчонку, чтобы уходила. Разворачиваюсь к громиле, приближающемуся отнюдь не с дружелюбными намерениями.
— Все! Ты налвался, лыцаль бесклылый! — трясет кистью Сильвер. Он хоть и большой, а «р» до сих пор не выговаривает!
— Сам бескрылый! Рычать научись сначала, — дерзко выпаливаю я, оглядываюсь, ища возможность сбежать. У Сильвера кулаки тяжелые, да и его вечные подпевалы в стороне стоять не собираются. А потом вдобавок от отца прилетит — и за драку, и за порванную одежду, и за то, что не сумел победить.
Кто-то толкает сзади. Падаю лицом в лужу… в серое штормящее небо, где тоже кипит битва.
Посреди грозовых туч, в беспросветной, сродни морской хляби, мгле драконы рвут друг друга на части. Темные безжалостные звери, пугающие, беспощадные. Обезумевшие. Лишившиеся гордости и даже малой толики человечности.
Ливневые струи молотят по чешуе. Крики неистовства перемежаются раскатами грома. Фиолетовые змеи разрядов высвечивают уродливые искривленные тени. Изодранные клочья тумана цепляются за крылья.
Захваченный огнем ярости, я теряю счет времени, понимание происходящего, резоны и цели. Больше не знаю: кто против кого и за что сражается. Еще одно чудовище, я просто пытаюсь выжить в этих наполненных смертью небесах. Выжить и убить. Это становится моим новым смыслом.
Слабое колебание эфира. Я ухожу в сторону, пропуская рухнувшую сверху тварь. Мчусь следом, всаживая когти в спину напавшего, раздирая в лохмотья крылья.
Кровь тяжелыми каплями летит вниз… сыпется тягучим осенним дождем на улицы клятого города. Промозглые сумерки как нельзя лучше соответствуют захватившей душу глухой тоске. Все вызывает раздражение: кривые узкие улочки, затопленные серостью и лужами; паутины бельевых веревок с неубранными простынями, напоминающими половые тряпки; низко нависшие, будто вот-вот рухнут и придавят, тучи; дело, из-за которого я прибыл в это место.
Мокрые волосы липнут ко лбу, вода пробирается за шиворот леденящими змейками. Знак равновесия — символ хранителя Завета, стража закона — жжет кожу на предплечье. Нить чар — свежий след беглеца — режет пальцы. Я попал в ловушку, которой не избежал ни один каратель: чем больше знаешь о цели, тем легче дается поиск, но одновременно тем проще понять мотивы, толкнувшие осужденного на преступление, и сложнее убить.
Нищий в лохмотьях, дернувшийся было клянчить милостыню, спешно ретируется в подворотню. Я игнорирую его, мое внимание полностью принадлежит охоте.
Около месяца назад драконица по имени Сабира попалась в лапы чистильщиков. Ее старший брат устроил настоящую бойню, пытаясь освободить пленницу. И теперь его ждет суд и исполнение приговора в моем лице.
Я спотыкаюсь, не сразу понимая, что погоня закончилась. Темный вонючий закоулок — паршивое место для могилы дракона. Грязный поток хлещет из истертой медной трубы, заливает сапоги по щиколотку, качает на волнах картофельные очистки. Облезлая кошка, роющаяся в горе помоев, шипит, вздыбив шерсть. Я иду мимо, смотря в заполоненные ужасом глаза своей добычи.
 
Тупик. Всклокоченный мужчина, испуганно прижавшийся спиной к стене, молчит. Не просит о снисхождении, не пытается сопротивляться — понимает: бесполезно. Я хоть и моложе, но гораздо сильнее.
Собственный голос кажется чужим.