Все лестницы ведут вниз (СИ)

— О-о! Все же надулся? А я то думала… Приготовила там уже… у себя. Зря, получается, романтику наводила.
— Ты про условия говорила? — повернулся Федоров к Ане.
— Ага, шуточка одна. Думаю, в понедельник обыграем и ко мне пойдем. Твоя вся буду, — недобро сверкая глазками шепотом посмеивалась Аня.
— У меня тоже условия, — сказал Федоров и с тем же суровым видом отвернулся от Ани.
«Вот же урод», — первым делом подумала Аня. С некоторое время она хотела сама сообразить, что же Федоров ей выдвинет, но думать долго не пришлось — и без того все ясно. Остается стиснуть зубы и выслушать соглашаясь. «Скоро и этот утрется».
— Ну, — толкнула в локоть. — Говори давай.
Лицо Федорова переменилось — на нем открыто проявился взгляд победителя в битве, при которой он одолел Аньку. Теперь Иван убедился, что это он ей нужен и даже необходим, и вовсе не так, как она ему. Так Федоров и знал! Эта мысль только подбадривала и придавала уверенность.
Прилежный ученик покровительственно склонился над Аней и сказал:
— Если ты хочешь стать моей девушкой, — начал он, — то тебе надо измениться. Детство закончилось, а ты до сих пор не наиграешься. Пора браться за ум, но с этим я тебе помогу. Воскресенская! Ты слушает меня?
— Ага, — промямлила Аня, не поднимая головы.
— Может поднимешь голову?
— Не-а, — ответила она, до бела сжимая кулак под столом.
— Совсем как ребенок, — высокомерно сказал Федоров. — И одеваться начни приличнее. С Ершовой пример возьми, — помолчал. — Но это все легко поправимо. А если серьезно, то тебе надо начать слушаться меня. Если я сказал тебе сидеть до конца уроков, — стучал он ребром руки по парте, — то сиди до конца. Если сказал…
— Воскресенская! — окликнула преподаватель со своего места за столом. — Не отвлекай Федорова!
Позади раздался смешок.
На минуту замолчав, Иван продолжил мстить, наклонившись над тихо бурлящей в гневе Аней. Правая нога ее нервно подпрыгивала, а сжатая в кулаке рука тряслась от напряжения; зубы сцепились, а губы хищнически оттопырившись разомкнулись. Чтобы стерпеть унижение, Аня прищурила глаза — так и сидела. С ней еще никогда так не разговаривали, «а он будет последний из тех». Но Федоров не унимал высокомерный тон.
— Короче, — быстро проговорил он, — сегодня остаешься до конца уроков, а после ждешь меня в сквере. Поняла?
— Нет, — кинула на него свой хмурый взгляд напряженного лица.
— Как это? — удивился он.
— Я тебе уже сказала, — не сдерживалась Аня. — Совсем не догоняешь? Шуточку, говорю, провернем! В понедельник. А потом вспорхнем розовыми голубками на крылышках твоих бре… — ее передернуло в плечах. — Теперь то понял? — напористо спросила она.
— Ладно, — с пару секунд промолчав сказал Федоров. — Уступлю, ты же вроде девушка…
— Merci, — не сводя искрящихся глаз, проскрежетала Аня.
— И… — собрался отыграться за явный провал. — И перестань ты хмуриться. Раздражаешь очень, Воскресенская, — вытянул он ее фамилию. — И что ты там вообще пишешь постоянно? — почувствовав волю потянулся к тетрадке Ани.
— Руки! — угрожающе, пламенем вспылила Аня. Федоров, тугой на намеки, взгляд и тон прекрасно понял и до конца урока не произнес ни звука. Левая рука Ани, что была под партой, до звонка не расцеплялась в пальцах, с болью удерживая побледневший кулак.
2
Среди «шакалок» стало неизменным правилом до уроков заходить в кафе напротив школы, а порой наведываться туда и на переменах. Зимой они покупали горячий кофе или чай. Как стало теплеть, перешли на нечто освежающее, типа безалкогольного мохито или что-то вроде того. Купив, шли в школу, заходили в класс, убирали сумки, присаживались за первую парту левого ряда, ставили около себя купленные одноразовые стаканчики с напиткам и принимались за самое важное — листать фотографии моделей на телефоне. Начинались обсуждения, иногда не без эмоциональных выкриков и аханий. Машка вообще любила тянуть слова и ахать погромче, чтобы привлекать к себе внимание. Когда Танька замечала это за подругой, то частенько сама начинала повторять чуть ли не копируя мельчайшие жесты и интонацию.
 
Заметив «шакалок» в дверях класса, Аня незамедлительно схватилась за телефон и набрала Ленке. Та, услышав от Ани напутственные слова, которых она до самого последнего надеялась избежать, только тяжело вздохнула, но отказать уже не могла.
— Сейчас! Сейчас давай, — торопила Аня. — Только не тупи. Выходи уже, — и бросила трубку.
Подойдя к своей парте, Аня толкнула кулаком Федорова в плечо, да так, что он, пошатнувшись с недоумением посмотрел на хамоватую соседку. Пока он взглядом спрашивал Воскресенскую, что ей от него нужно, она села за свой стул и сказала:
— Ты женишься на мне? — решила поиграть немного. Настроение Ани поднялось до небес; она улыбалась обнажив свои маленькие зубки.
— Что? — спросил он, растерявшись. — Ну да, наверное… — пришлось соврать ему.
— Ну тогда иди, рыцарь мой, добивайся сердца своей дамы, — чуть не воскликнула Аня, взяв руку Федорова и вложив в его ладонь две марки.
— Это что?
Проигнорировав вопрос, она кратко рассказала, как «рыцарю» предстоит добиться ее руки. Сказала, что скарабея, пожалуй, надо бросить Таньке.
— Нет-нет, лучше Машке кинь, а розу Таньке.
Федорова это очень смутило. Он уже подумывал отказаться, потому как все это слишком подозрительно, но Аня, не растерявшись, опередила бросая подкормку:
— Сегодня после уроков пойдем ко мне, — а после вскочила с места, не ожидая реакции соседа. Аня уже знала, что он никуда не денется.
По коридору она шла быстро, широко выкидывая ноги; спустилась по лестнице на первый этаж, потом вдоль него, а в конце свернув, вышла на школьный двор и направилась к воротам — к местной курилке. Не торопясь достала сигарету, подкурила и стала ждать, пуская медленно сливающиеся с неподвижными воздухом кубы серого дыма. День обещает быть жарким.
В это время Лена уже наполнила в туалете два пластиковых стаканчика холодной водой и немного расплескивая их содержимое быстро шла вдоль коридора. Она бы побежала, лишь бы быстрее покончить с этим, но вода и без того плескалась на пол. Хорошо, что это просто холодная вода, ведь Аня настаивала добавить туда зеленку или чернила, но Лена наотрез отказывалась это сделать.
Встав напротив распахнутой двери кабинета, где находился 9 «Б» класс, Лена осторожно поглядела внутрь — преподавателя пока нет. Она в очередной раз тяжело вздохнула и упрекнула себя за безвольность. Лена подошла еще поближе к двери и быстренько заглянув в помещение, тут же воротилась обратно — класс практически полный. «Ну зачем я согласилась?» — чуть не плача спрашивала себя. Глубоко вдохнула и выдохнула; вдохнула — выдохнула. Все равно терять уже нечего, подумала Лена, если не «модницы» побьют теперь Лену, так это сделает Аня. Теперь уж точно сделает — Лена даже не сомневалась.
Зайдя в кабинет и сделав от двери три шага вперед, Лена протянула вперед руки, выплеснув холодную воду на светлые блузки «шакалок». Бросив стаканчики, она со всех ног побежала вон из класса.
Спертое дыхание Таньки, молчаливый презрительный взгляд Машки — это все, что запомнила Лена, выбегая. За дверями класса уже послышалось: «сука» и «дрянь», а за ними оглушительный хохот. Обернувшись, чтобы оглядеться около лестницы, Лена на свою беду удостоверилась, что «шакалки» выбежали за ней. Как же иначе?
Стукнула входная дверь во дворик. Аня заглянула за угол. Бежит ее подружка с лицом затравленного зверька. Довольно скоро все произошло — Аня даже не успела выкурить сигарету. Вскоре дверь открылась снова и во дворе показались две «неразлучницы» с мокрыми, прилипшими к телу блузками.
 
Свернув за угол — к воротам, запыхавшаяся Лена не сказав ни слова просто встала поодаль за спину Ани, будто бы она здесь и вовсе не при чем. Подоспели и «подружки». Увидев Воскресенскую, они будто бы и забыли о Лене. Тут нечего гадать — дело ясное. Придется разговаривать с «отмороженной», с которой, по их собственному же мнению и разговаривать не о чем.