Ты родишь для меня (СИ)

— Я бы с радостью, конечно, но меня интересуют его длительные страдания, а не быстрая смерть, так что сомнительное заявление.
— Что делать? Нельзя же просто оставить все как есть. Он напал на меня, Марк, если бы не Влад, что было бы? Что бы он еще сделал? А если бы…— пытаюсь собрать мысли воедино, но они разбегабтся тараканами.
Аж тошнить начинает.
В голове вихрем проносятся все возможные варианты, я отчеливо понимаю: сейчас причина явно в том, чтобы насолить Владу и обезвредить его, чтобы быстрее добраться до меня. Только зачем ему я. Зачем? Чтобы что? Заставить меня страдать? Куда больше? Если он и так растоптал меня.
— Скорее всего, ничего, Вит. Это все было показательное выступление. И сигнализация сработала не просто так, как ты понимаешь, братик, — сложив руки в замок, уверенно заявляет Марк, подтверждая мои и без того нерадужные мысли.
— Ты пропал потому что…?
Окидываю взглядом Влада, вспоминая, что его и правда же не было, когда я вышла. Теперь все и складывается в общую картину
— Вискас, успокойся, я сам все решу, — перебивает Влад.
Непоколебимая уверенность Влада в собственном превосходстве порой не знает границ и со временем это ничуть не поменялось. Даже в самом откровенном дерьме он умудряется быть абсолютно уверенным в победе. Это и хорошо, и плохо одновременно, потому что он теряет связь с реальным положением вещей, пытаясь схватить удачу за хвост. Так мне кажется в данный момент, и я точно не понимаю, чего ожидать от Германа, и что еще он может придумать, чтобы достичь одному ему известных целей.
Может он просто нанял бы киллера и дело с концом? Зачем эти сложности и трудности? Ему все равно бы перешло все имущество.
— Нет, не решишь, потому что сейчас тут реально нужно думать. Пока ты сидишь на попе ровно и не высовываешься. Мы с отцом дадим тебе знать, как что-то будет ясно.
— Ты, конечно, ему напел уже, да?
— Это он мне передал, потому что его люди сработали быстро и на опережение, дав нам форы в пару дней. За это время нам надо придумать, как вытянуть тебя из задницы, в которую ты сам себя затолкал.
— Слыш, ты умный такой. А что мне надо было делать? То, что увидела я, не поддавалось никакому разумному
— Все что угодно, но не избивать его до состояния паштета. Как мужик, я тебя понимаю и даже поддерживаю, сам бы приложился о его наглую морду пару раз, но в нашем случае мы говорим о нанесении тяжких телесных, плюс ты адвокат Виты, ты понимаешь, в каком неприглядном свете все это смотрится? Я уже молчу, что у тебя есть родственные связи в органах и некоторые на очень высоких должностях. Так что проблемы огребем мы все, Влад, из-за твоей неспособности мыслить здраво в моменты, когда это нужно больше всего.
Насупленные брови марка сходятся на переносице, и мне становится не по себе, когда я целиком и полностью осознаю весь масштаб проблемы. Он загнал нас со всех сторон, четко обозначая, что куда бы мы ни двинулись, всюду будет цугцванг. Видимо, паника на моем лице отражается достаточно ярко, чтобы все на это обратили внимание.
— Это все не стоит и выеденного яйца.
Вновь уверенно заявляет Влад, после чего прижимает меня, потерянную девочку, к себе так крепко, что кости хрустят, но я не делаю ни единого движения, чтобы вывернуться.
Мне кажется, что весь мир против меня, потому что как только хоть что-то в этой странной картине начинает налаживаться, так случается нечто похуже. И это «хуже» с лихвой затапливает меня, заставляя бултыхаться на глубине, а плавать я как не умела, так и не умею.
— Я найду на него то, что заставит подонка молить о пощаде. Он ответит за все, что совершил, и еще тысячу раз пожалеет, что на свет белый родился, — стальной захват на моем плече ярко сигнализирует о решительном настрое Влада. Я сжимаю руку в кулак и прижимаю ее к грудной клетке. Стук сердца отдается где-то в легких. Впервые ощущаю, что наши внутренние двигатели, гоняющие кровь, работают практически в унисон.
— А меня волнует другое. Почему он в тебя вцепился, Вита? — Марк переводит взгляд на меня и склоняет голову.
 
Хотела бы я знать, как бы я хотела. Но увы и ах, в голове нет ни единого варианта, зачем ему, имея все то, что есть у него сейчас, так сильно желать меня затопить. Мне лаже начинает казаться, что я действительно могла причинить какой-то ощутимый вред, если в нем пылает такая ненависть.
— Я не знаю, не понимаю и даже не могу предположить, в чем причина.
Прячу голову в ворот халата, незаметно втягивая аромат Агапова в попытках ухватиться за канат, что удержит меня на плаву.
— И документы он сфальсифицировал, заключения врачей липовые, все как будто специально шаг за шагом двигалось к тому, чтобы уничтожить ее. Так просто никто не стал бы этого делать. Дело явно не в деньгах, все и так на нем. Пока что.
— Если только этот кто-то не конченный псих, ребят, — глубокомысленно отвечает Марк.
Может и правда, видимой причины нет, может он просто слетел с катушек?
— Мы знали его с детства, он же был абсолютно нормальным. Мало с кем общался…
— И что? Вам так казалось, некоторые личности неплохо мимикрируют, когда им это нужно. Вопрос только в том, как скоро они оступятся, показав свое истинное нутро. В тот период он не оступился, вы не заметили ничего. Мне вот он изначально не нравился, и причину назвать я не мог. Просто не нравился.
Да, именно по этой причине мы не играли все вместе у Влада и Агаты, если Марк был дома. Одно время я не могла воспринимать его серьезно, обижаясь за такое обращение с Герой. Если бы я только знала, что все окажется не таким уж и простым по прошествии многих лет.
28
ВИТА
Мне сложно сконцентрироваться на чем-то добром и хорошем, если в доме Агапова атмосфера сгущается словно на нас надвигается буря. Мне запрещено покидать стены квартиры, и с одной стороны я это понимаю, но с другой у меня начинает ехать крыша, и этот процесс необратим.
Конечно, начинаю вариться в собственном соку, и на автомате выполняю простые вещи по дому, готовлю как не в себя, убираю, чтобы занять свою голову и не впадать в бесполезные думы, от которых находит темная тоска.
Елка так и стоит неукрашенная, настроения для этого нет ни у кого. Никаких больше новостей не поступает, я нахожусь в информационном вакууме, и даже спросить не у кого, потому что я, по сути, нахожусь в доме сама большую часть времени. Лишь по ночам после бесполезного сражения со сном я засыпаю, ощущая на талии крепкий захват. Сколько раз ни старалась не уснуть к приходу Агапова, все мимо. Ощущение, что организм специально отключает меня, чтобы я раньше времени не узнала что-то плохое. Общение без слов на уровне касаний и поцелуев связывает нас под покровом ночи.
Но однажды утром ситуация меняется. Я просыпаюсь с ощущением, что в доме не одна. Окидывая взглядом смятые простыни, ощущаю приятную тяжесть в мышцах и горящие губы, к которым не прикоснуться.
— Доброе утро, — выхожу в зал, жадно осматривая плотную фигуру, облаченную в низко посаженные штаны и майку-алкоголичку.
Влад оборачивается и улыбается, плавной походкой хищника подходя ко мне.
— Доброе-доброе. У нас тут незавершенные дела есть, а Новый год на носу, — шепчет, обхватывая меня двумя руками. Я прижимаю к широкой груди и прикрываю глаза.
— Ммм да?
Мне вообще не хочется сейчас ни о чем думать, потому что я просто рада видеть этого человека, рада прижиматься к его надежной груди и знать, что все сейчас более-менее хорошо, раз он дома и в таком настроении. Веду пальцами пол набухшим венам мощных рук и прикусываю нижнюю губу, крепко прижимаясь щекой к области сердца.
— Ага, елку кто наряжать будет? Дед Мороз?
Грудь вибрирует, и я вместе с ней. Трепет проходится пот телу от макушки до самых пят, согревая тело изнутри ярким огнем. Плевать на елку и прочие не нужные подробности.
— Да хоть бы и он…
— В таком положении сложно будет нарядить елку, не находишь?