Ваше Сиятельство 4т (СИ)

Из дверей вышел какой-то франт с красивой молодой брюнеткой, и я на миг залюбовался ей.
— Елецкий, почему твой взгляд сразу цепляется за девушек, — княгиня не выразила недовольство, скорее это был вопрос без эмоций. — Заметь, я не пыталась разглядывать её кавалера. Хотя он изысканно одет, и неплох собой. Но мне он не интересен.
— Ревнуешь? — я взял её под руку. — Скажи: «да» — мне будет приятно.
— Хотя мне хочется сделать тебе иной раз приятно, но нет. Я должна ревновать из-за таких мелочей? Успокойся, граф, и лучше смотри не на проходящих мимо дам, а на витрины, выбирая себе одежду. Да, кстати, нам вниз, — княгиня потянула меня к самодвижущейся эстакаде, уходящей вниз.
Туфли Ольги мы купили довольно быстро, изящные, на тонких каблучках, мягкие какой-то известной ей новомодной мануфактуры. А вот чтобы приодеть меня, пришлось потратить около часа. И дело вовсе не в моей привередливости, а излишней капризности княгини. Она заставила перемерять меня кучу вещей и, пользуясь моим относительным безразличием к одежде, выбрала многое на свой вкус. Когда мы подошли к прилавку, чтобы расплатиться там уже лежало более десятка пакетов и коробок, отобранных нами вещей. В них было упаковано два костюма, несколько рубашек, превосходный анатолийский сюртук и две пары джан, ещё что-то и еще — сейчас уже не припомню. Ковалевская вытащила из своей сумочки две пятисотки и неожиданно настояла, что заплатит сама.
Я возмутился, но она сказала:
— Давай сделаем друг другу приятное? Саш, мне будет очень лестно видеть тебя в вещах, которые я для тебя сама выбрала и купила. А тебе, надеюсь, будет приятно такое внимание с моей стороны.
После этих слов я не стал возражать, подумав, что отплачу ей за это много раз. Лишь сказал:
— Спасибо, Оль. Ты меня всё больше восхищаешь, — и поцеловал её в губы, недолго, потому как на нас смотрели девушки за прилавком, но очень тепло.
Отправив покупки курьером, мы поднялись на скоростном подъемнике к 57 этажу, ресторану «Золотые Небеса» и устроились за столиком застеклённой галереи. Отсюда открывался великолепный вид на вечернюю Москву с потоками огней по широким проспектам внизу и мостам, мерцающим разноцветной подсветкой башням и пролетавших мимо виман. На ужин у нас был токийский салат с лангустами, форель по-кавказски, игристое вино какой-то известной винодельни из Средиземноморской Островной губернии, фрукты и вазочка с восточными сладостями.
Ковалевская после бокала вина, отчего-то стала менее разговорчивой, даже хмурой.
— Я снял апартаменты в отеле «На Облаках», — сказал я ей, кивнув на Хрустальную Иглу, западная грань которой светилась как раз напротив нас. — Закончим с ужином и туда?
— Я не пойду. Нет, Елецкий, даже не мечтай! — она открыла сумочку, вытащила свою длинную сигарету и прикурила.
— Оль, ну что случилось? Всё же было хорошо, — я тоже потянулся за сигаретой.
Вот такой неприятный поворот. Чего на неё нашло в этот раз? Надо признать, Ковалевская последнее время редко удивляла меня плохим настроением. И вот в самый неподходящий момент, когда я рассчитывал на восхитительный вечер в жарких объятиях с ней, у княгини начинается непонятной причины каприз.
— Ничего не случилось. Всё и так хорошо — без апартаментов. Или тебе сейчас плохо? — с вызовом спросила она.
— Мне очень хорошо. Но я хочу, чтобы было ещё лучше и мне, и тебе, — я придвинул свой стул ближе к её.
— Жадность, Елецкий, до добра не доводит. Давай прямо, чего ты хочешь? Как говорит твоя подруга детства, трахнуть меня? Айлин, Ленская, Талия… Теперь я на очереди? Ты такой быстрый, да? — она поднесла к губам сигарету и отвернулась к панорамному стеклу.
— Оль, пожалуйста не сердись, — я взял её ладонь, пуская «Капли Дождя».
 
— Решил меня магией одолеть? — хмыкнула она, не поворачиваясь ко мне.
— Ты была прекрасна, когда мы покупали одежду. Навсегда запомню твои слова: «Давай сделаем друг другу приятное» — они были простыми, без всяких хитростей, идущие от сердца, — я почувствовал, как её ладонь стала мягче. И вряд ли сейчас дело было в моей магии, скорее в том свежем воспоминании.
— Продолжай, — сказала она, когда я замолчал.
— Я помню, как мы в тот вечер, вернее ночь, после покупки платьев и полета на вимане, прощались возле твоего дома и немножко сожалели, что не зашли в наших отношениях дальше. Глупо было с моей стороны. Сам не знаю. Почему вышло так, — напомнил я ей.
— Ты тогда упустил свой шанс. Никто не виноват, Саш. В тот вечер, я была на такой высокой волне, что была готова на всё с тобой. Я очень хорошо помню тот вечер и всё, что происходило на вимане. Помню, твою наглость, — она стряхнула пепел и повернулась ко мне. — И помню, что она нравилась мне.
— Дай мне ещё один шанс, — попросил я, привлекая её к себе. — Оль… — я почувствовал, как она замерла, ожидая дальнейших слов. Наверное, сейчас они ей были нужны, и я сказал: — Я тебя люблю.
Она прикрыла глаза, ожидая поцелуя.
 Глава 7 
 На Облаках 
Про этот мост, соединяющий Золотой Шпиль и Хрустальную Иглу, ходила мрачная легенда, будто при строительстве обвалился главный пролет вместе с монтажниками и случилось много человеческих жертв, в том числе среди пассажиров, проезжавших внизу эрмимобилей. Но в этой легенде нет правды — так утверждал мой отец. На самом деле мост строили роботы и проезд внизу на время монтажа основных конструкций был закрыт. Да, там срывалась часть конструкции, но никто не пострадал, если не считать поломки нескольких механизмов. Тем не менее темная легенда закрепилась за этим местом и многие его побаивались, предпочитали пользоваться нижним переходом между башнями. Возможно поэтому на мосту с сегодня было немноголюдно. В отсутствии суеты, выглядело это место еще более величественно.
Когда стоишь на центральном пролете между двумя Демидовскими башнями видна почти вся Москва: ночью и справа, и слева мириады огней, застывших и подвижных, ярких, разноцветных. Справа и слева ночную темноту рассекают мерцающие туэрлиновым светом башни, а над головой россыпи бесконечных звезд. Дух захватывает от такого вида, и кажется, что сам медленно плывешь в этом ночном великолепии. Только ажурные конструкции самого моста возвращают тебя к реальности. Они почти не закрывают обзор и устроены так, что сам мост кажется парящим в воздухе.
— Я хочу признаться, — тихо сказала Ковалевская, в то время как я стоял позади, обняв её.
— Признавайся. С нетерпением жду, — я прижал княгиню к себе.
Она молчала, глядя на поднимавшуюся с посадочной площадки виману.
— Признавайся, Оль, — настоял я. — Давай обойдемся сегодня без секретов.
Она, испытывая моё терпение, помолчала ещё минутку, потом сказала:
— Я боюсь высоты.
Я почувствовал, как вздрогнула её грудь, наверное, сдерживая смех.
— Ваше сиятельство! — я повернул её к себе.
— А ты что думал от меня услышать? — её глаза в свете луны сверкали серебром, и мне кажется были счастливы.
Теперь настала моя очередь помучить её ожиданием.
Я не сказал ничего.
— Говори! — потребовала она.
— Я думал, что ты скажешь: «Хватит здесь стоять, идем, покажешь свои апартаменты», — соврал я. Хотя эта ложь не была преступлением: я не сомневался, что она мне не поверит. Всё это стало частью забавной игры.
— Елецкий, не смей мне врать! — Ольга Борисовна уже не сдерживала смех.
Я взял её за руку и повел к Хрустальной Игле, до которой оставалось пройти меньше половины моста.
Минут через десять мы вошли в заказанный по эйхосу номер. Не знаю, зачем я выбрал именно этот совсем недешевый люкс с двумя спальнями, двумя ванными и просторным залом. Такие апартаменты хороши для проведения вечеринки большой компании, мы же здесь вдвоем с Ольгой в первый миг почувствовали себя даже как-то неуютно. Но это только в первый миг. Ковалевская освоилась первой: