Запрет на любовь (СИ)
— Игры на сплочение, — объявляет по дороге физрук. Сразу чувствуется что он сын своей матери, да? — Внимание, дети!
— Мы не дети.
— Эстафета «Вопрос-ответ». Над содержанием думаем. Никакой пошлятины и жести. Штрафных тоже касается. Полина, начинай.
— У меня вопрос к Зайцевой. Ты действительно знаешь китайский?
Рыжая выдаёт ответ. Собственно, на китайском.
— Что ты сказала?
— Я сказала, что знаю его, мышь.
— Женя, давайте без оскорблений.
— Ладно, Сашенька Георгич, — моментально превращается в покорную лань. — Свой вопрос адресую вам. Вы ж тоже с нами играете.
— Ну давай, — отзывается он без особого энтузиазма.
— Вам какие девушки нравятся? Тёмненькие, светленькие или рыженькие? — хитро улыбается, облизывая губы.
— Умные и взрослые, — отвечает физрук.
— Женёк, забыли тебе сказать, у Георгича змеефобия. Так что без шансов, зай.
— Пошёл ты в жопу дебил! — Зайцева лупит Ромасенко по плечу.
— Петросян, — сурово обращается к парню учитель.
— Да?
— Где достал эти красные мокасины?
— Хотите себе такие же?
— А то.
Ребята хохочут.
— Дядя Вазген из Армении прислал. Скажете свой размер, он вам тоже пришлёт. У него большой обувной бизнес. От туфлей и кроссовок до посмертных тапочек.
— Господи. Последнее точно пока не надо. Задавай вопрос.
— Джугели, — звучит вдруг неожиданно. — Во Френдапе у тебя выложены фотки, где ты играешь в большой теннис.
— И?
— Там есть снимки типа с международного турнира. Это фотошоп?
— Нет, не фотошоп. Я занимаюсь теннисом профессионально. Ответный вопрос. Ты раскрутил мой стул? Тогда в кабинете.
— Ну я, — признаётся парень.
— Понятно.
— Извини.
— Кретиноид, — получает подзатыльник от Марселя.
— Ау!
— Не стопорите игру.
— Филатова, это правда, что зимой ты носишь трусы и колготки с начёсом?
— Нет неправда, — краснеет Полина.
— Ещё какая правда! Мы видели эти колготаны в седьмом классе! — встревает Зайцева.
— Я надела их один раз, по рекомендации бабушки. Было очень холодно на улице. Максим, — спешно обращается к Ромасенко.
— Чего тебе?
— Правда, что в третьем классе вы с Абрамовым пытались утопить бумажный журнал в туалете?
— Ну да. Матильда потом отметки с преподами восстанавливала целый месяц.
— Какой кошмар! Слава Богу, что теперь журнал электронный.
— Максим, твоя очередь.
— У меня ещё вопрос для Джугели. Почему ты переехала к нам из Москвы в Красоморск?
Чёрт. Ничего другого спросить не мог?
— Обстоятельства возникли.
— Э-э-э нет, нужна конкретика! Это не ответ.
— Если отвечать не хочешь, выполняешь штрафное задание, — поясняет Вепренцева.
Посвящать их в проблемы семьи я точно не стану. Уж лучше второй вариант.
— Что сделать?
— Не будешь отвечать?
— Нет, это личное, Ромасенко.
— Ладно, — пожимает он плечом. — Тогда… Поцелуй Абрамова.
— Ты обалдел?
— Чё такого?
Переглядываются с Кучерявым. Что за подстава? Нарочно?
— Хотя бы в щёку.
— Нет, исключено!
— Джугели, правила есть правила. Не отвечаешь на вопрос, выполняешь задание.
— Хорошо, я отвечу, — цежу сквозь зубы. — Я переехала в Красоморск, потому что сюда меня решил отправить отец. Он временно не может мной заниматься. Доволен?
— Называй вещи своими именами, — прилетает от Ковалёвой.
— Ты о чём?
— Может о том, что твой отец в тюрьме? — усмехается она.
Становится очень тихо. Ребята притормаживают и бросают в мою сторону удивлённые взгляды.
— Он не в тюрьме, Ковалёва. С чего ты это взяла?
А у самой аж похолодело всё внутри.
Откуда она знает?
— Гугл считает иначе.
— К чёрту твой гугл. Мой отец не виноват. Это ошибка. Следствие разберётся.
— Ну да, ну да. А скажи-ка, Эдуард Зарецкий, бывший губер, он твой…
— Да, он мой дед.
Кивает, оскаливаясь.
— Вот вы все вчера восхищались якобы её смелостью, — презрительно кривит губы. — Мол, пошла за Мозгалиным на маяк. Не испугалась и так далее. А что, если я скажу вам, что всё это просто тупое любопытство.
— В смысле?
— Там, под маяком, в бункере держали её мамашу. Да-да. Помните ту историю двадцатилетней давности? Про дочь Зарецкого, которую похитили.
— Немедленно замолчи! — растолкав опешивших одноклассников, подхожу к ней.
— Как там мамочка? Танцует в Питере на сцене Мариинского? Хотя подожди, откуда тебе знать. Поговаривают, что она вас с папашей кинула?
Вскипев до критической точки, залепляю Ковалёвой тяжёлую звонкую пощёчину.
— Ах ты су…
Бросаемся друг на друга одновременно.
Падаем на землю и дерёмся.
Точнее это я её луплю.
Она вопит, истерит и защищается, прижимая ладони к лицу.
Всю грязь подняла. За что? Разве так можно?
— Девочки, угомонитесь, — звучит над нами обеспокоенный голос физрука. — Прекратите!
— Джугели, всё, успокойся, — Абрамов подхватывает меня под руки и оттаскивает от Ковалёвой.
— Отпусти! — брыкаюсь.
— Забей. Хватит. Она своё получила.
— Я ещё не закончила.
Теперь уже с ним борюсь. Злая и рассерженная в край.
— Остынь.
Перемещаемся в противоположную от класса сторону.
Стискивает в кольце рук так сильно, что не могу дышать.
— Я её…
— Она тупая, недалёкая дура. Выдохни, слышишь? — его горячее дыхание обжигает кожу и это резко приводит меня в чувство.
— Отпусти, — дёргаюсь влево.
— Не пойдёшь к ней?
— Нет. Руки убери!
Получаю свободу и тут же отхожу от него.
— Кровь! Она разбила мне нос! Разбила нос! — воет Ковалёва, сидящая на земле.
— Сама напросилась, — бросает Ромасенко.
— Надо следить за языком, — подхватывает Котов.
— Ты как, в порядке?
Рядом со мной стоит перепуганная, бледная Филатова.
— Тата…
— Я в норме, — изрекаю, стиснув зубы.
— Привал. Десять минут, — объявляет сын Шац. — Никто никуда не разбредается. Ясно?
*********Дальше до водопада идём уже не пытаясь играть в игры на сплочение.
Пострадавшая в начале строя под боком у физрука.
Я в конце. В окружении хулиганов одиннадцатого «А».
— Нормально ты ей втащила, — делится своим мнением Свободный.
— Не одобряю жестокость и агрессию, но в данном случае Вика заслужила, — тихо бормочет Филатова.
— Её люто кроет ещё со вчерашнего дня. Мозгалин пел хвалебные оды Джугели пол ночи.
— Мне плевать. Ещё раз меня затронет, — пожалеет.
Остаток пути, слава Богу, все молчат.
Периодически чувствую на себе странные взгляды Абрамова. Переставляю ноги на автомате и мечтаю, чтобы этот день поскорее закончился.
За отца опять же расстраиваюсь. Немного отвлечься от грустных мыслей удаётся лишь у водопада, до которого мы, наконец, добираемся.
Красиво.
Скалы. Вода, потоком падающая вниз. Бурная река под дощатым мостиком.
— Там глубоко?
— Очень. Держитесь за поручни. Пошли друг за другом.
Дощечки скрипят, качаются. Кто-то боязливо верещит, кто-то смеётся.
Окончательно остываю по сложившейся ситуации только на противоположной стороне.
— Помним о безопасности. Не дурачимся. Близко к краю не подходим, — строго наказывает Александр Георгиевич. — Отдыхаем. Делаем фото. Пьём-едим. У вас двадцать минут. До часу мы должны вернуться в лагерь. Это понятно?
— Да.
Группа разбредается по периметру.
Присев на камень, наблюдаю за водопадом. В лучах взошедшего солнца, на фоне голубого неба, пейзаж просто потрясающий. Матильда не обманывала, когда говорила, что пойти сюда стоит.
— Сфоткаемся вместе? — предлагает Полина.
— Не хочу.
Она кивает и отстаёт.
— Эй вы, акробаты хреновы, совсем спятили?! — кричит физрук компании парней. — Немедленно слезь с него, Абрамов!
Страдают идиотизмом. Повторяют трюк. Только в этот раз на плечах Свободного, шатаясь, стоит Марсель.