День влюбленных мужчины гор (ЛП)

— Не понимаю, о чем ты говоришь.
— Уверен, что понимаешь, — ворчу я, и девушка хихикает.
— Что, по-твоему, я делаю? — уточняет она, расставляя тарелки на столе и возвращаясь за столовым серебром.
Я открываю ящик раньше нее, и Рори достает две вилки.
Хочу сказать ей, что она меня заводит, что я никогда в жизни не был так возбужден, но боюсь, что это ее отпугнет.
Сейчас мы находимся в зоне флирта, и, если я скажу ей, что хочу повалить ее на пол и вонзиться в нее, как животное, эти слова наверняка все испортят.
Адреналин захлестывает меня, когда я думаю о том, как уложу своего маленького ангела в постель… или на кухонный стол.
Мне придется быть с ней нежным, ведь она намного меньше меня. Я могу легко раздавить ее, так что мне нужно будет быть осторожным с тем, когда я ее возьму.
Я выныриваю из своих мечтаний. Шансы на то, что Рори попросит меня заняться с ней любовью, ничтожно малы.
— Вкусно пахнет, — говорит Рори, прижимаясь щекой к моей покрытой шрамами руке, и на этот раз я напрягаюсь совсем по другой причине.
Разве мои шрамы не отталкивают ее? Даже спустя столько лет эти линии выглядят неровными и устрашающими, и я знаю, что девушка чувствует их на своем лице, но все равно продолжает прикасаться к ним, словно их и нет.
— Еда готова, — говорю я, отстраняясь от ее тепла, хотя это действие убивает меня.
Рори помогает мне разложить еду по тарелкам и отнести ее на стол в углу кухни.
— Где ты научился готовить? Мы никогда об этом не говорили, — с улыбкой говорит она, откусывая кусочек куриного фахитаса, который я для нас приготовил.
— Пришло с годами. Я не хотел постоянно ходить в закусочные в городе или питаться замороженными полуфабрикатами, поэтому пришлось научиться.
— Что ж, это нереально вкусно, — призналась Рори, откусывая еще кусочек.
— Спасибо. А ты готовишь?
— Ну, зависит от твоего понимания готовки, — говорит она с легким смехом и очаровательным румянцем на щеках.
— Почему это?
— Думаю, большинство людей классифицируют то, что я делаю, скорее, как поджигание, чем как приготовление пищи. Но если ты любишь сильно прижаренное, то все, я твоя девушка.
Я смеюсь над этим, мне нравится, что она не воспринимает это слишком серьезно.
Рори рассказывает мне о некоторых случаях, когда пыталась готовить, и я смеюсь над тем, насколько все было неправильно. В детстве у ее семьи был личный повар, поэтому ей никогда не приходилось учиться, но теперь, когда она стала самостоятельной, то поняла, какая это была ошибка.
Я удивлен тем, насколько легко говорить с ней лично.
— Я помогу прибраться, — заявляет девушка, помогая мне отнести тарелки к раковине.
— Каковы твои навыки уборки? — шучу я, и она смеется, звук легкий и полный блаженства.
— О, я умею убирать лучше всех, — уверяет мой ангел.
Мы стоим бок о бок у раковины и наводим порядок. Рори моет, а я вытираю и убираю в шкаф, и тут меня осеняет, что девушка идеально вписывается сюда. Она идеально вписывается в мою жизнь.
Рори идеально подходит мне, но смогу ли я убедить ее в том, что я тоже идеально подхожу ей?
  
Глава 8
 
Рори
Уже стемнело и ветер вместе со снегом бились в окна, когда мы с Роудсом решили устроиться перед сном.
Мы еще долго не спали, разговаривая о наших любимых книгах и его хижине. Он рассказал мне немного о своих друзьях, других горных мужчинах-затворников, которые живут здесь.
Однако у меня был долгий день и держать глаза открытыми было сложно.
— Я подготовил для тебя гостевую комнату, — сообщил Роудс, проведя меня в спальню, и сразу сделал несколько шагов к окну, чтобы закрыть жалюзи.
— Спасибо, все прекрасно.
Комната такая же мужская, как и вся остальная часть хижины, с полами из темного дерева и темно-синим покрывалом, наброшенным на маленькую кровать.
— Прости, но это обычная односпальная кровать, — Роудс извинился, вызвав у меня смех.
Мне кажется странным, что у такого крупного мужчины такая маленькая кровать, но для меня она идеальна.
 
— Я маленькая, так что отлично помещусь.
— Ага, — пробормотал Роудс, блуждая глазами по моему телу.
Каждый дюйм моего тела нагревается от желания, которое вижу в его глазах, и я хочу прижаться к нему.
Внезапно я перестаю чувствовать себя такой усталой.
Хочу целовать его и тереться своим телом о его. Я хочу почувствовать его внутри себя.
Делаю шаг к нему, но он отступает.
— Я собираюсь развести огонь и лечь спать. Ночью здесь может быть холодно. Особенно, если снаружи бушует шторм.
— Ладно, спи крепко, — шепчу я, когда он поворачивается и выходит из комнаты.
Я слышу, как на улице бушует непогода, и думаю, не станет ли здесь настолько холодно, что мне придется забраться в постель к Роудсу, чтобы согреться.
Я хочу переспать с Роудсом.
Эта мысль поражает меня внезапно. Имею в виду, я знала, что он меня привлекал, а кого бы нет, но до этого момента не была уверена, что на самом деле готова на этот шаг.
Ни один мужчина никогда не вызывал у меня подобных чувств, и уж точно ни один из тех, перед кем мои родители выставляли меня напоказ.
Ни один мужчина, кроме Роудса.
Я устала ждать всего в своей жизни. Мне надоело чувствовать, что я должна ждать «правильного времени». И начинаю понимать, что нет такого понятия вообще для чего-либо. Вы сами создаете свое правильное время.
У меня всего несколько дней с Роудсом, и я должна использовать каждую секунду.
Свет в гостиной выключается, и я понимаю, что Роудс направляется спать. Теперь у меня есть шанс.
Расправляю плечи, снимаю джинсы и рубашку и натягиваю пижаму с короткими шортами, которую захватила с собой на всякий случай.
Я вижу две другие двери и босиком подхожу к двери его спальни.
Она приоткрыта, совсем чуть-чуть, и я заглядываю внутрь, чтобы увидеть, как Роудс забирается в постель. На нем фланелевые пижамные штаны, и у меня слюнки текут, когда я вижу очертания его твердого члена.
На нем нет рубашки, и я вижу шрамы на левой стороне его тела. Они проходят по рукам и несколько по ребрам. Некоторые проступают в волосах, покрывающих его грудь, и от этого зрелища у меня еще больше рот наполняется слюной.
Я открываю дверь и на цыпочках подхожу к кровати. Роудс уже лег ко мне спиной, но как только я проскальзываю под одеяло, все его тело напрягается. На его спине тоже есть несколько шрамов, и я не могу удержаться, чтобы не провести по ним пальцами.
Мы долго молчим, прежде чем любопытство берет верх.
— Откуда они у тебя? — прошептала я.
Могу с уверенностью сказать, что они вызывают у него беспокойство.
— Я получил их за границей. Когда служил в армии. Я ехал в «Хаммере», и его подбили. Машина опрокинулась, и меня задела шрапнель. Остальные я получил, выползая через разбитое лобовое стекло.
Мое сердце разрывается от боли, и я не могу удержаться, чтобы не наклониться вперед и не поцеловать его в отметины.
— Мне так жаль. И я рада, что сейчас ты в порядке.
Напряжение покидает его тело, когда я продолжаю целовать шрамы.
— Я знаю, что ты не любишь, но я люблю твое тело. Шрамы и все остальное. Я люблю тебя, Роудс. Всего тебя.
Роудс ничего не говорит, но чувствую, как его дыхание участилось, когда я возвращаюсь к тому, чтобы провести по нему руками и поцеловать шрамы.
Снаружи поднимается ветер, дребезжат стекла, и я прижимаюсь к нему еще теснее.
Перед глазами проплывает видение того, как я живу с ним здесь, в Фоллен Пик, и я удивляюсь нахлынувшей на меня волне тоски.
Теперь, когда я здесь, я не могу представить, что уеду.
Не без моего горного мужчины со мной.
  
Глава 9
 
Роудс