Назия просит обойтись без поминок

– Все будет хорошо, – добавила Би Джаан. Говорила она очень уверенно, хотя сама была не слишком убеждена в этом. Отогнав свои сомнения насчет замысла Наурин, она покинула комнату и поторопилась вернуться на кухню, на случай, если еще понадобится гостям.
* * *
– Наурин, мне казалось, ты говорила, что придут шестеро гостей, – заметила Долли, накручивая спагетти на вилку. – Пока что здесь только я, Фарид, Салим, Парвин и Сабин. Кто шестой?
С протяжным вздохом хозяйка поднялась с дивана и стала искать в своей сумке голубой дневник Назии.
– Шестой еще в пути, – откликнулась она, уворачиваясь от полного ответа на вопрос. – Это друг Назии. Вы его не знаете.
– О, загадка! – радостно усмехнулась Парвин. – Вечеринка только что стала гораздо интереснее.
– Секундочку, – произнес Асфанд солидным низким голосом. – Кто это, Нури? Почему он приедет?
– Ты что, оглох, Асфанд-миан?! – воскликнула Парвин. – Это друг Назии!
– Нури, – спросил Асфанд, удивленный секретностью, окружающей загадочного гостя, – откуда они с Назией знали друг друга?
– Наверняка один из ее любовников, – Парвин пихнула локтем Долли, невольно захихикав.
– Нет, Пино, – тон Наурин ясно показывал, насколько ей не по душе привычка Парвин делать поспешные выводы. – Это не любовник Назии.
– А кто тогда? – встрял Салим.
Хозяйка надела очки, открыла голубой дневник Назии и аккуратно пролистала странички.
– Назия оставила нам всем записку, в которой все объясняет. Таким образом она решила ответить на все ваши вопросы. Я прочту вслух, а выводы делайте каждый сам.
Наурин прочистила горло, отвернулась от изумленно глядящего на нее Асфанда и начала читать.
«Привет всем!
Я благодарна, что вы пришли на мою вечеринку. Прошу прощения, что покинула этот мир прежде, чем кто-либо из вас успел со мной попрощаться.
Мне говорили, что смерть должна шокировать. Боль утраты от потери любимого человека должна курсировать по венам, словно яд, терзая не один день, месяц или даже год. Без сомнения, моя смерть шокирует вас – из-за обстоятельств, окружающих ее, и моей странной просьбы. Но я не хочу, чтобы кто-либо слишком долго печалился о моем отсутствии.
Предполагаю, что моя кончина будет тихой, быстрой и безболезненной. Но не стоит обо мне беспокоиться. Меня воспитали с верой в то, что в итоге мы все окажемся в лучшем мире. Я не боюсь смерти и неопределенности загробной жизни. Я готова встретиться с Творцом. Но я волнуюсь за вас.
Наверное, вы гадаете, почему я захотела вечеринку вместо пышных поминок. Дело в том, что я всегда ненавидела поминки. Мне всегда было плохо, когда женщины били себя в грудь и рыдали в три ручья. Не побоюсь показаться глупой – по-моему, странно, что люди тратят свое время на скорбь по усопшим. Мы все не можем осознать, что смерть – это борьба между настоящим и будущим. Она требует перемен. Я твердо верю, что ни один человек, находящийся в здравом уме, не хотел бы, чтобы его оплакивали. Пожалуй, даже эгоистично ждать, что люди поставят свою жизнь на паузу и будут сокрушаться по ушедшему другу, родителю, любовнику или любимому человеку несколько дней кряду. Даже трехдневный период скорби, который нам диктует ислам, кажется мне слишком длинным.
Я всегда считала, что мертвых нужно освободить от наших воспоминаний. Зачем нагружать их нашими мыслями и горем? Если мы привяжем их к своим мыслям, то помешаем им освободиться от жестокости этого мира.
Когда я говорила это друзьям, меня называли ярой мусульманкой, которая наслушалась речей бородатых маулави, и настаивали на том, что я должна быть деликатнее с людьми, чьи близкие родственники попали в когти смерти. Но на самом деле мои убеждения не имеют никакого отношения к моей религии. Более того, они живут собственной жизнью.
Смерть отрывает нас от этого мира. Мне она кажется катарсисом, который позволяет душам освободиться от оков боли, которые держат нас здесь. Мы должны научиться быть самоотверженными, когда дело касается смерти, и позволить нашим любимым уйти, не обрекая их на мучения от того, что они ранят нас своим отсутствием. На своем веку я навидалась всяческих страданий в городе, который порождает хладнокровное насилие. Мне пора отыскать выход, который не затянет меня обратно в этот мир. Как уже многие из вас догадались, эта вечеринка – своего рода экзорцизм. Мой способ найти забвение.
 
Наурин, моя младшая сестра, всегда была ко мне добра, несмотря на то, что я постоянно цапалась с ней по пустякам. Я обсудила с ней свои планы и попросила ее проследить, чтобы мои желания были исполнены как следует. Она прекрасная хозяйка, так что, уверена, о вас хорошо позаботились.
Я знаю, что вы все сейчас думаете. Вы не должны забывать: я всегда была очень проницательной и могла догадаться, что у человека на уме, еще до того, как он поведает мне свои тревоги…»
С тяжелым и беспокойным сердцем Наурин замолчала. Она перечитывала это письмо не раз, чтобы отрепетировать этот момент, но все равно остановилась, дойдя до той части, где Назия упоминала об их отношениях. Во время этой мимолетной паузы она вдруг поняла, что летит в бездонную пучину потери, которую ей еще только предстоит осознать и пережить.
Комнату мгновенно заполнила неловкая тишина. Парвин и Салим обменялись любопытными взглядами, а Асфанд обеспокоенно нахмурился.
Глядя, как дрожит дневник в руках Наурин, Долли испугалась, что та сейчас разрыдается. Она встала и сделала жалкую попытку обнять горюющую сестру Назии, но тут же плюхнулась обратно на диван, когда Наурин отчаянно замотала головой. Чтение продолжилось.
«Наурин, ты, наверное, задаешься вопросом, почему в исполнители своих планов я выбрала именно тебя. Признаю́, наши отношения были запятнаны сестринским соперничеством, редкими вспышками гнева, который я выплескивала на тебя, и моими частыми попытками подорвать твое доверие. Но ты моя сестра и единственный человек, которому я могу это доверить. У меня ушло много времени, чтобы осознать, что я перешла границы дозволенного и слишком злоупотребила твоим гостеприимством. Мне давно нужно было съехать. После того как уехала Сабин, я собиралась подыскать себе квартирку у Си Вью и доживать там свою жизнь в одиночестве. Но слегла с инсультом.
Я скрывала это от большинства людей, потому что до колик боялась, что ко мне станут испытывать жалость. Ты помогла мне сберечь этот секрет. Несмотря на все наши различия, ты позволила мне остаться в твоем доме, что было особенно великодушно с твоей стороны, учитывая, как испортились наши отношения. Следующие несколько месяцев я была злой, раздражительной и вела себя до отвращения инфантильно. Но твоя доброта ни разу не пошла на убыль. Би Джаан и Сорайя тоже всегда приглядывали за мной. Теперь, когда меня не стало, я хочу, чтобы ты забыла, что у тебя в принципе была эгоистичная, властолюбивая сестра, которая только и делала, что доставляла тебе хлопоты. Я хочу, чтобы этой вечеринкой вы отпустили меня и жили дальше, не оглядываясь на воспоминания о моей смерти. Я хочу, чтобы ты, Наурин, была готова стереть из своего сознания все сомнения и обиды в отношении меня.
Асфанд, я предпочту не озвучивать твои мысли. Скажу только, что я много в чем тебя обидела. Мое присутствие в твоей жизни сильно мешало тебе строить жизнь с Наурин. Я была призраком в вашем браке. Теперь я прошу тебя полностью выбросить меня из своих мыслей. Пожалуйста, не привязывайте меня к этому миру привидением, помехой вашим супружеским отношениям.
Сабин, вероятно, ты огорчена моей кончиной, но сомневаюсь, что горе заставило тебя поставить под вопрос ту версию событий, что рассказала тебе Пино. Я скучала по тебе, Сабин. Именно из-за тебя я не единожды принимала ключевые для своей жизни решения. Я переехала к тете Наурин и дяде Асфанду, потому что хотела дать тебе надежную крышу над головой, чтобы ты чувствовала себя защищенной. Ты была слишком мала, чтобы понять, почему старый дом для нас больше не безопасен. Твой отец ушел от нас, а его «враги» то и дело оказывались у нас на пороге – угрожали, требовали денег. Я не могла воспитывать тебя в подобных условиях. Ты становилась старше, и я начала ощущать, что ты затаила на меня обиду за то, что я увезла тебя из родного дома. Ты стала осуждать мои решения, превратила меня в злодейку. Я пригласила тебя сегодня, чтобы ты поняла мои мотивы и простила мне мои опрометчивые решения. Я люблю тебя, дорогая, и всегда желала тебе только лучшего.